— Ну вот видишь, все в порядке. — Шофер улыбнулся.

Я кивнул и сказал Арокаи, что пойду на лыжах, так как все равно буду там раньше и успокою ребят.

Когда я вернулся к солдатам, они уже не занимались. Грелись, топчась на месте. Несколько человек все еще ругали Арокаи. Я рассказал о том, что случилось с машиной… Однако солдата, когда он голоден, ничем иным, кроме еды, нельзя утешить. Я не стал больше ничего говорить в защиту Арокаи, потому что понимал: слово за слово, и можно наговорить очень много, а затевать спор не было никакого смысла…

Вскоре пришла и машина. Чай в термосе оказался горячим, и солдаты с удовольствием закусили и погрелись.

До обеда нам предстояло выполнить еще одно ответственное задание. Лейтенант позвал меня с собой. Пока солдаты завтракали, мы с лейтенантом спустились к пропасти, через которую тянулся канат. Собрав хорошую вязанку дров, мы прикрепили ее на крюк и пустили по канату. Вязанка, плавно раскачиваясь, медленно поплыла вниз.

Опущенные клапаны моей шапки заиндевели, я рукой стряхнул иней и тут только заметил, что товарищ лейтенант так и не опустил клапанов шапки. Я сказал ему, что так он легко может отморозить себе уши. Но командир взвода посмотрел на меня и, покачав головой, ответил:

— Мороз им уже не страшен: они у меня давно обморожены…

Через несколько минут к нам подошли солдаты, оживленно обсуждавшие, что им предстоит. Никому из них ни разу в жизни не приходилось переправляться по канату через пропасть.

— Ничего страшного, товарищи, — начал я успокаивать их. — Все очень просто! — И стал растирать себе щеки.

Я бросил взгляд на лейтенанта: ему сейчас тоже приятнее было бы сидеть в теплой канцелярии, но занятие есть занятие. Нам что: отслужил свои два года — и по домам, а ему и дальше служить. Сейчас он нас обучает, а потом — тех, кто придет в армию после нашей демобилизации. И всегда вдали от родного дома, в разлуке с семьей. Но он никогда не жалуется, знает, что мы берем с него пример…

Солдаты со свойственной новобранцам неторопливостью застегивали на себе пояса с петлей-карабином. Боялись. Оно и немудрено: длина каната сто пятьдесят метров, а под ним сорокаметровая пропасть.

— Ну, кто пойдет первым? — громко спросил лейтенант. Он сказал это для всех, но посмотрел только на меня. Это и понятно: я младший командир и уже не раз переправлялся по канату даже без страховочного шнура.

Ничего не говоря, я подошел к канату и, пристегнув к нему свой карабин, начал перемещение. Дул слабый ветерок и раскачивал меня из стороны в сторону. Благополучно переправившись через пропасть, я коснулся ногами земли возле высоченной ели.

— Хо-хо! — громко крикнул я солдатам, стараясь этим звуком приободрить их.

Из кучки солдат, толпившихся вокруг лейтенанта, отделился один и подошел к канату. Узнал я его только тогда, когда он добрался до середины каната… Это был Бенце.

Вслед за ним пошли и другие солдаты. А Бенце, едва коснувшись ногами земли, заявил, что хочет попробовать еще разок…

Ветер подул сильнее, началась метель. Арокаи стоял, переступая с ноги на ногу, рядом с машиной, но в кабину почему-то не садился. Возможно, из солидарности со своими товарищами… А может, из-за боязни, что они начнут подсмеиваться над ним…

Резкие порывы ветра швыряли им в лицо снег, который колол щеки ледяными иглами.

После занятия мы в кузове открытой машины вернулись в часть. Слезли на землю и, весело толкая и хлопая друг друга по спине, чтобы разогреть замерзшие руки и ноги, направились в теплую казарму.

День был суровым, но мы выдержали испытание…

— Ну как, прочитали?

— Прочел.

— Подпишетесь?

— Конечно.

Я РАЗГОВАРИВАЮ ПО-РУССКИ

Однажды со мной произошел необычный случай. Но прежде чем рассказать об этом, должен заметить, что я солдат медицинской службы. За время службы в армии мне пришлось многое повидать, многому научиться.

Посчастливилось мне познакомиться и с нашими боевыми друзьями, русскими солдатами и офицерами, так как по соседству с нашей частью располагалась советская воинская часть, с которой мы поддерживали дружбу. Казус, случившийся со мной, имеет прямое отношение к моему знанию русского языка, в котором я, откровенно говоря, почти совсем не разбираюсь. Ну, да об этом несколько позже.

Скажу откровенно, что с советскими товарищами нас связывает самая настоящая дружба, которой можно позавидовать. Довольно часто мы обращались к ним за помощью, и не было случая, чтобы нам не помогли. Часто мы просили их дать нам то или иное лекарство, которого в данный момент по какой-либо причине не было в нашей санчасти. Советские товарищи охотно давали нам это лекарство даже тогда, когда у них самих его имелось не очень много. Иногда мы даже спорили, но спор разгорался из-за того, что русские врачи никак не хотели брать у нас лекарство, когда мы возвращали им долг..

Помню, в районе, где расквартировывались наши части, вспыхнула эпидемия гриппа. В городе и в воинских частях был объявлен карантин.

Начальник санитарной части поднял весь медицинский персонал среди ночи. Его интересовало, не замечено ли где вспышки. Особенно были обеспокоены известием о приближающейся эпидемии гриппа командиры подразделений, у которых вот-вот должны были начаться боевые стрельбы.

Весь медперсонал был поставлен на ноги, работать нам тогда приходилось днем и ночью. Мы проводили дезинфекцию помещений, измеряли температуру у солдат, которые жаловались на недомогание, а тех, у кого она была повышена, немедленно изолировали в стационар.

Однажды утром на прием к врачу пришли восемь солдат, и все с высокой температурой, около тридцати девяти градусов.

Начальник санчасти немедленно позвонил командиру полка и сказал, что случилось то, чего мы так боялись.

Я стоял рядом с начальником и слышал весь их разговор.

— Сделайте все возможное, если нужно, немедленно пошлите в Будапешт машину за лекарством, короче говоря, вы лучше меня знаете, что нужно делать в подобных случаях, — сказал командир полка начальнику медслужбы.

— Против распространяющегося сейчас вида гриппа у нас лекарства нет, — сказал начальник медслужбы.

После этого разговора весь медперсонал был должным образом проинструктирован. И тут я вспомнил, как однажды у нас был в гостях советский врач, который говорил о каком-то порошке, который дает хороший эффект при лечении гриппа.

— Товарищ капитан, вот бы нам сейчас достать это лекарство, — подсказал я врачу.

— И правда! — схватился он за голову. — У нас же несколько пузырьков его лежит на складе с самой весны.

А я даже не знал, что порошок, который настоятельно рекомендовал нам капитан Тихомиров, имеется у нас.

Начальник медслужбы сразу же позвонил командиру части и доложил ему, что у нас есть возможность для эксперимента.

— А на сколько человек хватит вашего чудо-лекарства? — поинтересовался командир.

— На всех заболевших, конечно, не хватит. Мы его получили, так сказать, для пробы.

— Тогда достаньте его в нужном количестве, — сказал командир после недолгого раздумья. — Поезжайте к советским товарищам. Может, у них возьмете заимообразно.

Начальник медслужбы и я сели в машину «скорой помощи» и поехали в советскую воинскую часть.

Капитан Тихомиров встретил нас радушно. Он внимательно выслушал нас, а потом сказал, что они в профилактических целях уже применяли это лекарство и на сегодняшний день в их части нет ни одного случая заболевания гриппом.

— Тогда помогите нам, — попросил наш доктор капитана Тихомирова. — Знаете, как эпидемия парализует часть: порой приходится даже прекращать занятия.

Тихомиров сходил на склад и принес нам лекарство. К сожалению, его оказалось немного: не больше чем на одну роту. Правда, он тут же позвонил в соседнюю советскую часть, но и там весь запас лекарства был уже израсходован.

— Ничего, сейчас что-нибудь придумаем, — сказал Тихомиров и, извинившись, куда-то вышел из кабинета.