«Почему ее нет здесь, со мной? — подумал Андрей. — Сейчас бы я все ей сказал».

И тут же вспомнил ее тихий шепот: «Кто-нибудь» еще впереди».

«Да, у нее все впереди. Что я для нее… Разве такого она ждет…»

— Ты пустой мечтатель, Андрюша, — вслух произнес он и, как-то виновато улыбнувшись, махнул рукой, резко повернулся и быстро зашагал в глубь острова к месту стоянки катера.

Шофер, высунувшись из кабины и отчаянно сигналя, осторожно задним ходом подводил нагруженную машину ближе к берегу. Тесная площадка заводского причала заполнена людьми. Рабочие, ожидая посадки, сидели на котомках и узлах. Школьники толпились группами, оживленно разговаривая.

У самой кромки берега стояло несколько подвод, поклажу с которых перетаскивали на две длинные, приземистые, осмоленные снаружи шаланды, уткнувшиеся в берег тупыми носами. Рядом с ними колыхался на легкой волне голубой катер.

Мальчишки купались. С веселыми криками и смехом они прыгали с палубы катера в воду, спускались по течению, вылезали на берег и снова забирались на катер для очередного прыжка.

Луговой, Сычев и Ольга следили за погрузкой палаток, инструментов и продуктов.

Заметив появившегося на причале Андрея, Ольга подошла к нему.

— Андрей Николаевич, мне думается, нужно сразу разбить два лагеря, на обоих берегах залива.

— Чем же это лучше? — спросил Андрей.

— А вот послушайте. Организуем два лагеря — один для школьников, другой для взрослых рабочих. Расширится фронт работ, будет удобнее соблюдать распорядок дня, установленный для учащихся школами, не нужно будет в разгар работ, отработав массив на одной стороне, переносить лагерь на другой берег; и, наконец, так удобнее организовать соревнование.

— Пожалуй, вы правы.

— Не пожалуй, а определенно, — горячо возразила Ольга. Андрей с улыбкой посмотрел на ее возбужденное лицо.

— Ну, как же? Согласны вы со мной? — наступала Ольга.

— Сейчас, Федор Иванович! — крикнул Андрей. — Молодежь отделиться хочет.

Подошел Сычев. Андрей рассказал ему о предложении Ольги.

— Что ж, можно и так, — согласился Сычев, — только уж пусть товарищ комсорг не чванится за подмогой прийти, если что поначалу не будет клеиться. С таким бойким народом не легко будет управиться. Одним словом, вызов принимаю.

— Он прав, не легко вам будет на первых порах, — сказал Андрей.

Ольга молчала, глядя на него спокойно и серьезно.

— «Педагогическую поэму» читали? — неожиданно спросил Андрей.

Ольга кивнула, чуть улыбнувшись краешком губ.

— Помните лозунг: «Не пищать!»

— Есть не пищать! — весело отсалютовала Ольга.

— Можно садиться, — громко объявил Сычев.

Ребята, схватив пожитки, ринулись к сходням.

— Потихоньку, всем места хватит, — урезонивал их Федор Иванович.

— Ну, пожелайте мне счастливого пути, Андрей Николаевич, — сказала Ольга. — На этот раз ухожу в плавание я.

Андрей молча пожал ей руку.

После нескольких минут шумной суматохи все уселись.

— Отчаливай! — крикнул Федор Иванович и махнул рукой, давая знак мотористу, выглядывающему из рубки.

Катер плавно оторвался от берега и, вытянув над водой тонкую струну буксирного троса, медленно повел вверх по течению две шаланды, наполненные веселыми, шумливыми пассажирами.

Андрей стоял на высоком берегу, провожая взглядом катер и стоявшую на палубе Ольгу.

донесся сильный, чистый девичий голос.

стройно подхватили десятки голосов.

Простая и душевная мелодия русской народной песни плыла в воздухе, мягко скользя над величавой ширью могучей сибирской реки.

Почти всю неделю Андрей не выходил из нового цеха. Испытывали отдельные агрегаты. Оказалось, что экстракционная батарея работала плохо. Мелко раздробленное лиственничное корье в соковарных чанах слеживалось до такой степени, что циркуляция соков почти прекращалась.

— Не годится лиственница, придется работать только на ивовом корье, — сказал Юсупов Перову, — больше ничего не придумаем.

— Ничего не придумаем… — повторил Андрей и задумался. — А это тоже не выход. Соковарка должна работать в основном на лиственничном корье. Его легче заготовить, чем ивовое. В несколько раз… У нас просто не хватит рабочих рук заготовить столько ивового корья. А вы говорите — не придумаем! Ведь это провал! Если не сумеем применить лиственничное корье — это провал, — повторил Андрей взволнованно.

— Листвень можно варить, сока хорошие будут, — вмешался в разговор подошедший Чебутыркин.

— Сока хорошие, — с досадой ответил Андрей, — но как их получить? Слеживается лиственница, как глина.

— Этому горю пособить можно, — усмехнулся Чебутыркин, — я тут, как бы так сказать, раскинул мозгами по-стариковски. Есть способ…

— Какой? — нетерпеливо перебил Андрей. Юсупов тоже с интересом взглянул на старого мастера.

— Совсем простой способ, — зажмурился в улыбке Чебутыркин. — Вперемежку корье загружать в чан надо. Как бы так сказать, слоями. Лиственницу, потом тоненький слой ивы, опять лиственницу и опять тоненько иву. Слеживаться не будет… Вот и вся мудрость.

— Ну, Прокопий Захарович, — радостно воскликнул Андрей, — выручили! Крепко выручили! Любой награды за вашу заслугу не жалко.

— Не велика заслуга, — ворчливо возразил Чебутыркин, хотя было видно, что слова директора доставили ему большое удовольствие, — с корьем этим не один год занимались. Дело знакомое… А награда, что ж… план выполним, значит, и моя тут доля будет, вот она и награда.

Предложение Прокопия Захаровича проверили в тот же день. Старый мастер оказался прав. Загруженные по его способу чаны работали прекрасно.

Теперь дело было только за выпарным аппаратом.

Наконец аппарат был готов.

— Назначайте комиссию, — заявил Кузьма Никитич. — Будем сдавать работу.

— Пойду сообщу Самоходову, он каждый день справляется, как идут дела, — сказал Андрей.

По пути в контору Андрей встретил Таню Парамонову. Он не видел ее почти полмесяца и сейчас поразился, как она изменилась за такой короткий срок.

— Что с вами, Таня? — остановил он ее.

— Горе у меня, Андрей Николаевич, — она подняла на него грустные глаза, казавшиеся странно большими на ее бледном, похудевшем лице. — Второй месяц писем нет… Последнее из госпиталя было… Не им писано… Тяжело ранен был. Теперь, наверно, уже… — голос у нее перехватило. Медленно скатилась крупная слеза. — И Шурик все эти дни по отцу тоскует. Ночью отца зовет. Не зря это… Детское сердце чует…

Последние слова Таня произнесла почти шепотом.

У Андрея защемило сердце. Но что он мог ей сказать? Чем утешить?

— Успокойтесь, Таня, — очень мягко сказал он. — Зачем так думать? Зачем раньше времени оплакивать? Я на Василия Михайловича надеюсь. — Андрей старался говорить весело. — Такой богатырь от раны не погибнет… Зря не убивайтесь. Вам поберечь себя надо, у вас дети. Не горюйте, жив ваш Вася!

Таня подняла голову и, улыбнувшись сквозь слезы, с благодарностью посмотрела на Перова. Слова эти так совпадали с тем, что она страстно желала и на что почти не решалась надеяться. Именно эти слова были так дороги и нужны ей сейчас.

— Спасибо вам, Андрей Николаевич, — от души поблагодарила она.

В конторе Перова дожидалась Ольга.

— А, сибирских лесов грозный начальник! — обрадованно приветствовал ее Андрей. — Ну, расскажите, как дела на Медвежьем острове?..

— Плохи наши дела, — серьезно ответила Ольга.

— Что? Поди, Сычев забивает?