Вижу, как издалека надвигается шторм, как накатывают густые мрачные тучи. Тем не менее, закат от этого не прекратил окрашивать небо в смешении оранжевых, жёлтых и розовых цветов. Не знаю, как долго стою там, наблюдая, как солнце совершает свой ежедневный спуск и неторопливо исчезает за горами вдали.
Мысли, что посещали меня уже раньше, звенят в голове, как затрубивший рог, отчего виски пульсируют тупой болью. Я знал, что сегодня будет непросто, но никогда и подумать не мог, что настолько трудно.
Образ меня и Рейвен, танцующих медленный танец не больше тридцати минут назад, проигрывается в голове. Вы бы подумали, что танцевать с ней круто. Ничего в этом мучительного и нет. До тех пор, пока не узнаешь, что каждый взгляд направлен на вас, ведь вы танцуете рядом со своими родителями-молодожёнами.
Как только мой отец и Вивиан закончили свой первый танец, все стали стекать на танцпол, присоединяясь к ним. И, разумеется, они позвали и нас с Рейвен, приглашая потанцевать рядом с ними.
Кажется, это был, без сомнений, самый неловкий момент, который мне приходилось перенести.
Вряд ли что-то сможет превзойти эти ужаснейшие и самые долгие три минуты моей жизни.
Мы оба стояли с негнущимися телами и выглядели так же неуютно, как чувствовали себя внутри. Одна моя рука лежала на её крохотной спинке, другая находилась в её хватке, в то время как свободная ладонь Рейвен покоилась на моём плече, пока мы придерживались чрезвычайно огромного промежутка между нашими плечами. Рядом с ней для меня нереально контролировать член, но на удивление, я так нервничал из-за того, что все на нас глазели, а фотограф щёлкал снимки, что мой член сам всё сделал.
От этого мнение всех остальных о наших отношениях, или отсутствие таковых, лишь укоренилось. Было очевидно, что мы друг друга не выносим.
Лёгкий ветерок обдувает меня, внезапно окружая запахом свежих цветов и груш. Я сразу же понимаю, что рядом Рейвен, потому что кучу раз видел, как она втирала лосьон для тела «Sweet Magnolia & Clementine» на руки и ноги, когда приезжала домой на выходные в прошлый раз. Она всюду носит его с собой в своей сумочке Мэри Поппинс.
Ароматический лосьон делает её кожу гладкой, как шёлк, и каждый сантиметр её тела пахнет аппетитно, порождая во мне желание покрыть Рейвен укусами, прежде чем похоронить себя в ней по самое основание.
— Привет, незнакомец. Что ты здесь делаешь в полном одиночестве? — чувствую её руку, прижатую к моему плечу, когда она занимает место подле меня. Жар и искры обжигают кожу, прорываясь через ткань белой рубашки, отчего сердце гулко ударяется о грудную клетку, а член подскакивает в штанах.
Подняв стакан к губам, я опрокидываю оставшуюся янтарную жидкость, прежде чем, присев, опустить его в траву.
— Нужно подышать воздухом. Я немного перегрузился там. Повезёт, если вспомню завтра утром хотя бы четверть имен тех людей.
На сей раз ветер хлещет по нам, когда тучи застилают небо, вынуждая Рейвен слегка дрожать. Обняв себя руками, она растирает ладонями замёрзшие предплечья. Я вижу, как крошечные мурашки появляются на её плоти, пока она едва заметно дрожит рядом. Наклонившись, подхватываю пиджак с земли и отряхиваю его, прежде чем накрыть им её плечи.
— Похоже, вот-вот начнётся дождь. Хорошо, что у нас есть шатёр, иначе все промокли бы в считанные минуты.
Она поднимает взгляд на огромные мрачные облака как раз тот момент, когда начинают падать мелкие капли.
— Слава Богу, он переждал церемонию, и нам не пришлось стоять под дождём.
— Так вот... и где же Брайант? — знаю, что не должен продолжать доставать её им, но ничего не могу поделать. Мне нравится сердить Рейвен.
Положив руки на бёдра, она впивается в меня взглядом.
— Внутри. Не будь ослом, Линк. Мы просто друзья. Не знаю, сколько раз уже говорила тебе.
— Он в курсе? А то, кажется, будто Брайант думает, что вы больше, чем «просто друзья», учитывая, что он не отлипал от твоего бедра всю ночь, чёрт возьми. Я удивлён, как он ещё не вышел сюда в поисках тебя.
Развернувшись, она устремляется обратно, с каждым шагом стуча каблуками. Остановившись, Рейвен резко поворачивает голову назад ко мне и взрывается от гнева:
— Поцелуй меня в зад.
Издаю слабый, низкий смешок.
— Пытаюсь, но ты ведёшь себя как упрямая боль в заднице, не позволяя мне этого. Ты меня знаешь, Злючка. Я сделаю чертовски больше, а не просто поцелую твой прекрасный зад.
— Ты перебарщиваешь, — замечаю, как она слегка пошатывается, когда начинает идти обратно.
— Ты напилась? — осведомляюсь я изумлённым тоном.
Вновь резанув меня взглядом, она огрызается:
— А ты сегодня такой наблюдательный? — знаю, что она намекает на мои слова, сказанные ей о них с Брайантом.
— Очень наблюдательный. Настолько, что могу сказать сейчас, лишь глядя на тебя, что ты не просто пьяна, но ещё и жутко возбуждена.
Раздражённо вздохнув, она снова складывает руки на груди и щурится, глядя на меня.
— Может, я и пьяна, но не возбуждена, точно не из-за тебя и твоего перетруженного члена. — Она делает глоток воздуха, потом, сочась разочарованием, указывает рукой на меня. — Что у тебя не так с сексом? Всё — секс, секс, секс!
— Продолжай говорить «секс», Злючка, и я буду вынужден доказать, что ты очень сильно возбуждена, и даже близко не стояла к злоупотреблению членом. По тому, как ты напряжена, могу сказать, что ты отчаянно нуждаешься в умопомрачительном сексе.
Замечаю, как вспыхивает её лицо под приглушённым освещением улицы. Я забрался ей под кожу, и от этого мой член становится безумно твёрдым.
Как по заказу, за ней приходит недоумок Брайант.
— Вот ты где. А я искал тебя повсюду.
Рейвен смотрит на меня, когда я, закатив глаза, прохожу мимо.
— Оставь пиджак. Заберу его позже. — Возвращаюсь на вечеринку и направляюсь прямиком к бару. — Мне бутылку скотча с собой.
— Что? Бутылку? — переспрашивает бармен с изумлённым выражением лица.
— Ага. Именно так я и сказал.
Он неохотно протягивает мне стеклянную бутылку и новый стакан.
— Надеюсь, вы любите похмелье, потому что вам, дружище, завтра будет плохо.
Шлёпаю стодолларовую купюру на барную стойку, толкая её к нему.
— Я этого и хочу.
Повернувшись с наполовину полной бутылкой в руке, я устремляюсь к выходу из шатра. Замечаю отца и Вивиан по пути. Кричу им:
— Я отчаливаю. И поздравляю ещё раз, вас обоих.
Отец награждает меня суровым взглядом, увидев бутылку в моей руке, но не говорит ничего кроме:
— Спокойной ночи, сынок. Попытайся не влипнуть в слишком большие неприятности.
Вивиан озаряет меня тёплой улыбкой и произносит:
— Доброй ночи, Линк, — прежде чем отвернуться и возобновить разговор с группой их друзей.
Праздник официально подошёл к концу, поэтому я собираюсь устроить свою частную вечеринку до того, как отправлюсь в соседний бар, где попытаюсь найти себе на эту ночь девушку.
Скотч и киска — лучшее средство, чтобы забыть о Рейвен и глупых чувствах, назревающих в моей чёртовой груди.
Чувствую на себе взгляд Рейвен, пока иду к выходу, но заставляю себя смотреть только вперёд. Хватит мучить себя. Лучший выбор, что я могу сделать, наверное, это уйти отсюда.
Я всегда получаю, что хочу, но Рейвен оказалась более упрямой и строптивой, чем ожидалось. Так что я выбрасываю белый флаг и сваливаю.
Если она решится разрушить все правила и провести со мной ещё одну ночь, прежде чем наши пути разойдутся в утро понедельника, ей известно где меня можно найти.
Я больше не буду её ждать.
Шатаясь, я пересекаю травянистый холм, где всего несколько часов назад состоялось бракосочетание, всё никак не в силах поверить, что это случилось на самом деле, и, найдя местечко под огромным деревом, плюхаюсь на него задницей. Немного заваливаюсь, но подхватываю себя локтем, расплёскивая на газон янтарную жидкость из бутылки и стакана.