Начиная с нашего с Рейвен столкновения чуть раньше, я замечаю, что снова и снова проигрываю в голове вчерашний поцелуй, случившейся между нами. И продолжаю слышать, как она говорит мне: «мы больше никогда не сможем быть вместе».

Я не прекращаю думать: что если мы на это пойдём?

Опасно, но что если риск оправдается?

Если спустя несколько месяцев мы так и не вытрахаем друг друга из своих голов, то можно будет сделать следующий шаг и рассказать отцу с Вивиан. В смысле, ну ладно! Мы же не связаны кровно, поэтому рано или поздно переживут.

Но потом вспоминаю, кто они и кем пытаюсь быть я сам. Являясь частью «высшего общества», вы обязуетесь прикладывать все свои усилия, чтобы избежать скандала. Такая крошечная деталь, как я, влюбившийся в свою сводную сестру, способна обернуться грандиозным медиа-цирком, который повлечёт за собой вред для Вивиан, отца и наших репутаций. Всё превратится в один сплошной пиздец. И обойти стороной это можно только если, первое: мы заставим себя разойтись, отодвинув в сторону чувства и продолжив жить, пусть это и делает нас несчастными. Или же второе: расставание папы и Вивиан, а если брать в расчёт свадьбу, свидетелем которой мне предстоит стать, я бы сказал, что наш единственный выход — первый. И неважно, насколько от этого больно.

Ладони потеют и под ложечкой сосёт, пока я стою рядом с отцом, наблюдая, как он, взяв руки Вивиан, начинает произносить клятвы. Я не слышу слов, которые он произносит, потому что в ушах стоит рёв крови из-за сердца, усиленно бьющегося в груди, и от этого становится невозможным ничего услышать.

Я продолжаю пытаться сосредоточиться на счастливой паре передо мной, но вместо этого мои глаза то и дело своевольно возвращаются к Рейвен. С каждым мигом меня тошнит всё больше. Я прикладываю все усилия, чтобы не поглядывать на часы в ожидании окончания этой сраной церемонии. Такое ощущение, будто время замерло, и мне приходится заставлять себя стоять здесь, наблюдая за стоящей в шести шагах от меня с тем же мрачным выражением лица женщиной, по которой ежедневно изнывает моё тело.

Для неё это так же тяжело, как и для меня, а прошлой ночью я зашёл дальше и поцеловал её, потому что, как обычно, не подумал и повёл себя как самовлюблённый болван. Я винил алкоголь, но правда в том, что я хотел сделать это с того момента, как она вошла в ресторан той первой ночью после своего возвращения, вот только мне потребовалось дождаться прошлой ночи, чтобы, наконец, найти мужества послать всё и посмотреть, что может произойти дальше.

Я солгу, если скажу, что крохотная часть меня не жалеет о том, что я сделал вчера. Не стану отрицать своего желания к ней, даже более того — никого в своей жизни я ещё так сильно не хотел трахнуть. Я не привык к слову «нет». Поэтому когда слышу, как она говорит мне, что мы не можем, моё желание лишь растёт.

И дело не спасает её ротик, отказывающий мне, в то время как тело и глаза говорят «да», почти умоляя меня не обращать внимание на слова, и во что бы то ни стало трахнуть её. Ещё никогда в жизни я не прикипал так к женщине.

Особенно услышав, как та во сне признаётся мне в любви. Одно это делает очевидным, что она хочет меня, пусть и борется каждый раз.

Теперь мы имеем дело с порочным кругом.

Я определённо не могу представить, чтобы боль, смятение и натуральная похоть в ближайшее время куда-то исчезли. Так что единственный способ это исправить — забить на хренов свадебный приём и найти хорошее отвлечение, способствующее моему выживанию следующие несколько часов.

Наконец, я слышу радостный рёв и аплодисменты, вырывающие меня из размышлений. Бросаю взгляд в сторону и вижу отца, притянувшего Вивиан для их первого поцелуя, как мужа и жены.

За несколько секунду мои ноги приносят меня в центр прохода, прямо к Рейвен, которая выглядит так, будто душит свой букет.

Она выдавливает улыбку, цепляясь за мою руку. У меня уходят все силы, чтобы хотя бы улыбаться, пока мы идём по усыпанному лепестками роз проходу, направляясь к праздничному шатру. Даже в такой чертовски дерьмовый день, единственное, что я могу сказать — от вида Рейвен захватывает дух. От того, как она двигалась, направляясь к алтарю, с ума сошёл не только мой член, но и сердце.

Её светло-рыжие волосы убраны в стиле ретро в высокий хвост и перевязаны лентой, украшенной стразами, светло-розовое без бретелек платье облегает идеальную грудь, а дальше свободно спадает до коленей. Я обнаружил, что всё это время фантазировал, исследуя её платье, и пытался выведать есть ли на ней трусики. Но едва эта мысль приходила на ум, как я поспешно избавлялся от неё. Последнее, что мне было нужно на церемонии — чтобы все пялились на меня, стоящего рядом с отцом с бешеным стояком.

Оглянувшись через плечо, отмечаю, что мы достаточно ушли от гостей, так что говорить можно свободно, никто не услышит. Чуть склонившись к ушку Рейвен, я тихонько спрашиваю:

— Ну как держишься?

Пожимая плечами, она награждает меня взглядом, прежде чем обратить глаза на друзей и семью, которые, поднявшись с мест, хлопают, глядя на наших родителей. Новоиспечённая семейная пара прокладывает путь, минуя их, после чего останавливается в конце прохода, чтобы поприветствовать всех, пока те покидают свои места и следуют за нами к огромному шатру.

Через несколько мгновений нам придётся полностью перейти в режим позирования, но, по крайней мере, сейчас мы можем отойти и перевести дыхание, прежде чем начнётся безумие.

— Хорошо, наверное. Так прикусила язык, когда преподобный спросил, есть ли у кого-нибудь причина, способная воспрепятствовать их браку, что почувствовала вкус крови. Я хотела встать и сказать им, что они не должны быть вместе, а мы — должны. — Слышу, как её голос чуть слышно надрывается, но она поспешно справляется с эмоциями и смаргивает солёные слёзы, наполнившие её глаза. Видеть Рейвен расстроенной — как удар исподтишка в живот.

Раньше она, кажется, была в хорошем расположении духа, как и я, но думаю, ни один из нас не ожидал, что церемонию будет настолько трудно пройти.

Чистейшая, абсолютнейшая чепуха.

Я хочу её.

Она хочет меня.

Но порой жизнь попросту поворачивается задницей к людям, которые хотят быть вместе.

— Меня посетила та же мысль. Жизнь бывает настоящей сукой. Если спросишь меня, то я считаю, что ей просто нужно нормально потрахаться, тогда, может быть, она нахрен успокоится и перестанет чертовски усложнять нашу жизнь.

Подведя меня к бару, Рейвен поворачивается ко мне и произносит:

— Мне нужно выпить. Ты как?

— Ты это серьёзно спрашиваешь? — саркастически интересуюсь я.

Похоже, напиться — стало целью на сегодня и у меня, и у неё.

Глава 10

Празднование продолжалось уже два часа. Мы наслаждались дорогими винами и изысканными блюдами, без преувеличения, ведь это место — винодельня. Да тут вина больше, чем я смог бы выдержать.

Я вёл себя как примерный сын, слоняясь весь последний час, общаясь с друзьями отца и наших семей. Можно по пальцам пересчитать сколько раз я видел Рейвен с тех пор, как с ней расстался после ужина. Мы наворачивали круги по помещению, знакомясь со всеми членами нашей новой семьи.

Когда ночь только набирала обороты, я начал с пива, но оно явно, чёрт возьми, оказалось недостаточно крепким, чтобы помочь мне пережить эту вечеринку. Так что теперь я перешёл на скотч. Крепкая штука — самое то, если я собираюсь продержаться дольше двух часов этой херни.

Брайант приклеился к бедру Рейвен на всю ночь. Видимо, он не получил памятку «только друзей», о чём она продолжала талдычить мне. У меня нет права ревновать, но прямо сейчас я делаю всё, что могу, чтобы удержать под контролем гнев и не устроить сцену.

Нуждаясь в воздуху, я беру свой стакан и устремляюсь наружу в надежде найти свободное от людей место, где смогу позволить себе несколько секунд тишины и покоя. Сейчас я уже на третьем стакане скотча и прилично пьян. Стянув пиджак, я бросаю его на траву у ног и делаю глоток.