1. Слово «Заклинание» стоит в тексте не как заглавие, но как первая строка, что характерно для литературных текстов Двуречья (см. «Заклинание

!ЮНИ» И Др.).

3—4. Букв. «Внутрь (в лоно) оплодотворил связью/членом, человеку ланнык».

9. Плохо сохранилась, перевод по контексту.

12. Букв, «как ладья жреца». Смысл сравнения в том, что, как ладья натя-сивает паруса, так женщина натянула ни себя одежду.

Букв, «ладья руки человека». Перевод «супруга» — предположительный. «Цветные каменья» — лазурит и сердолик.

Точное значение глаголов неясно, возможно, нз-за малоупотребительности терминов и специфичности значения; перевод по смыслу и по контексту [пап-халь— «волновать, дрожать», холь — «открывать», а также «то, что открывается», «то, что между лог», «промежность»).

Букв, «на крышу/верх стены».

Сравнение, типичное для болотистого Шумера. Общий смысл - - ера**! некие потока вод с предродовыми водами, отходящими перед выходом плода.

49—50. Сложны лексически и грамматически, но общий смысл ясен подтверждается другими контекстами, в частности аккадским эпосом об Атра-хасисе, где рассказывается о сотворении человека (см. «Я открою тебе сокровенное слово». — Литература Вавилонии и Ассирии / Пер. с аккад., сост. В. К. Афанасьева и И. М. Дьяконов. М., 198]. Строка 58).

У-А, А-У-А, СОН, ПЛЫВИ...

Колыбельная

Перевод по изданию: Kramer S. N. us-a п-й-а: A Sumerian Lullabci (With Appendix by Thorkild Jacobsen). — Studi in Onore di Edoardo Voden-a. 6. 1071. I». 191—205.

Текст из раскопок Нилпурской архсолотческой экспедиции в конце XLX века, был определен его издателем, профессором Крамером, как колыбельная песнь. Судя по характеру письма, он датируется началом поелсшумерского периода, но упоминание в тексте имени второго правителя третьей династии Ура царя Шульги дает возможность датировать если не создание, то запись временем этого правителя. Тсксг, частично на языке эме'Саль, по всей вероятности, входил в программный курс обучения Эдубы и неоднократно переписывался. По мнению профессора Крамера, слова колыбельной вложены в уста жены Шульги, и Крамер предполагает даже, что это могла быть царица Абисимтн. Укачивающая ребенка молодая женшина поет колыбельную, то обращаясь к ребенку, то ко сну, который она призывает. Крамер видит прямые указания на то, что речь идет об одном из не названных по имени сыновей Шульги, не только исходя из строки 23 текста, ни и строк 95—97, где мать, по сю мнению, обращается к сыну как к будущему царю и призывает сиз к защите тро-дов Ура и Урука.

Профессор Т. Якобссн, комментировавший текст и давший свой перевод отдельных мест, интерпретирует текст несколько иначе — он считает, что слова колыбельной обращены исключительно ко Сну, который в тексте персонифицирован, но не дсифицирован. Мать призывает его, прославляет, обещает принести ему жертвы, проклинает его и т. д. О сыне, по мнению проф. Якоб-сена, ина говорит только в 3-м лице, Счоиа «господин» и даже «господин Шульги» употреблены здесь в общем смысле и не несут конкретного указания именно на царского сына.

Колыбельная, сохранившаяся примерно на три четверти, имеет явные следы «сочинительства», авторства. Песня представляет собою как бы рассказ о процессе укачивания ребенка, о смене состояний его и матери и, соответственно с этим, включает разные ритмы (мелодии), передающие разнообразную гамму чуг1ств, которую обычно испытывает молодая мать, укачивая младенца, — нежность, радость, потерю терпения, если малыш не засыпает, новую попытку укачать ребенка и т. д, Как нам представляется, колыбельная распадается на следующие части:

1—9. Обычная при укачивании мелодичная запевка — призыв сна, обращение ко сну, просьба усыпить ребенка.

10—L4, 15—19. Продолжение укачивания. Как обычно в таких «укачках», обращение к ребенку и ко сну чередуются. Ребенку говорится, что сон прихолит к Нему, и тут же обращаются ко сну, который, таким образом, отчетливо персонифицируется для ребенка. И мать, и ребенок, и сон делаются как бы участниками общего дела — «засыпания».

20—23. Скорее всего, обращение ко сну, но, может быть, и к сыну. Главное здесь уже не смысл того, что говорится, а набор звуков, игра словосочетаний, монотонное повторение одних и тех же (или близких по звучанию) слов, что должно способствовать убаюкиванию: и здесь фраза «сыну господина, господина Шульги» звучит скорее как забалтывающая фраза.

24—26. Такая же припевка, где поющая может и не следить за смыслом и один образ рождает другой. Обычно такого типа запевки импровизируются на ходу, и можно думать, что автор либо повторил слышанную припевку, либо же искусно воспроизвел се.

27—38. Возможно, ребенок затих, и мать, продолжая укачивание, позволяет себе помечтать — эта часть колыбельной предназначена исключительна для нее, а не для сына, и в образ своего выросшего сына и em будущей жизни она привносит себя, свои нынешние ощущения.

39—48. Пока она размечталась, ребенок снова забеспокоился. Мать потеряла терпение — и начинается запугивание ребенка. Все угрозы, которые высказываются, шуточные и несерьезные — и запугивание ведется не всерьез («Муха бороду свою выщиплет»), чтобы не напугать малыша.

49—53. Новое укачивание, возможно более энергичное, это не столько укачивание, сколько «утряска» ребенка.

54—63. Частично продолжение укачивания, но заодно и благопожелапия.

64—67. 78—94. Похоже, что ребенок задремал и мать старается своим ритмичным напевом и повторением одних и тех же слон («приплывет, приплывет») поддержать это состояние дремоты.

95—100. Возможно, залаяла собака, и начинается пуганис собаки. Разбудила или нет собака ребенка, неизвестно, гак как конец песни не сохранился.

1. Первая строка заучит: у^а, а-у-а, где знак у$ означает глагол «плыть, скакать верхом» и т. д., но может быть и просто подражательным укачивающим звукосочетанием; так жсиу — «сон». В переводе переданы обе возможности .

19. Букв. зммера(1). Мать, стараясь задобрить сон, даст обещания от имени сына.

33—34. Букв. «Жена, на коленях его горячих, воистину она будет там лежать, сын, на руках ее раскинутых, воистину он будет там лежать».

38. Букв. «Сынок, в лоне сладком ее воистину он будет увеличиваться».

49—51. Значение глагольных форм плохо понятно, однако ясно, что фраза построена на комбинации и чередовании звуковых сочеганий — лам-лум и -шукогюдражателыюго у-а, что и передано в переводе.

64, Крамер переводит «загон», но знак имеет также значение «пастух».

65—67. Полуразрушены.

78—94. Плохо сохранившийся отрывок, с уверенностью восстанавливается лишь глагольная форма yj («приплывать», «приезжать»). Возможно, малыш должен увидеть во сне перечисленное матерью.

92. Букв. «А ты лежи во сне...». У Якобссна; «А ты, сон, лежи...».

95—96. Крамер и Якобсен дают иное толкование строк. Однако глагольная форма может рассматриваться не как императив (так у них), но в параллель с предшествующей строкой 93 как инфинитив с частицей би — «в этом

стоянии». «Заклинатель с кнутом» и «страж (дополнено по смыслу) с жар вней» — для отпугивания злых духов.

97—100. Неясно, имеется ли в виду реальная, только что залаявшая собак или собака как образ зла — развитие темы строк 96—97 — отпугивание Ы младенца злых духов.

ЗЛОЙ ДЕНЬ ЗАХВАТИЛ ЕЕ... Плач Лудингиры по своей жене Навиртум

Перевод по изданию: Крамер С. Н. Две алегпн па табличке Музея им. А. С. Пушкина. М.. 1960.

Табличка с текстами литературного содержания была подарена музею й 1927 г. шумерологом В. К. Шилейко, который, по-видимому, сам не успел заняться ее изучением, и впоследствии опубликована американским исследователем С. Н. Крамером.

Текст происходит из Ниппура и датируется приблизительно 1700 г. до н. э. Есть все основания считать, что две погребальные песни, записанные на этой табличке, являются не подлинными плачами, но литературными упражнениями, составленными педагогами и поэтами шумерской писцовой школы. Есть и свидетельства о том, что эти тексты изучались в школе — до нас дошли начальные строки текстов, по нескольку раз переписываемые учениками. В первой «элегии» Лудингира оплакивает своего отца, неожиданно скончавшегося, ва второй — свою супругу. Текст, содержащий плач по Навиртум, менее фрагментарен, и хотя его нельзя отнести к полностью понятным памятникам, все же содержит меньше темных и спорных мест, чем текст плача по отцу. Характерно, что, как и в первом тексте о Лудингире, имя героя — шумерское, а его жены — кому посвящено произведение — аккадское.