Незаметно для себя мы подошли ко входу. Отдали кассиру шесть золотых, он пожелал нам приятного просмотра и сразу же переключился на следующих посетителей.

Народу действительно собралось много. Оставалось лишь пару свободных мест, справа от сцены в пятом и шестом ряду. Стоит поспешить. Пару минут и мы уже заняли наши места. Как гласит афиша, это была комедия. Сказать, что я боялся, это ничего не сказать. Комедия — это в первую очередь что? Правильно — юмор. А юмор это что? А юмор — это смех. И именно его я начинаю бояться.

Последние зрители забежали в просторный зал без крыши. Занавес поднялся, актеры вышли на сцену, началось действо. Шли минуты. Пьеса соответственно тоже. Были шутки, сценки, немного драмы, люди смотрели, улыбались, восхищались актерской игрой. Я же никак не мог сосредоточить внимание на всём этом действе. Внимание и мысли были направленны немного в другое русло. Хоть бы она не засмеялась. Не смотри на ее уши! Актеры шутят. Опасность… Пронесло, она не засмеялась. Куда же деть свою сумку? Как же с ней неудобно. Поставлю ка на колени. Пойдет. Что за…? Рука предательски дернулась, когда к ней прикоснулись. Она хочет, чтоб я ее обнял? Это можно. Хоть что-то приятное. Вот так. Отлично. Ай. Зачем она так впилась в мою грудь. А-А-А-А! Она хочет разодрать ее, чтоб добыть там руду, или это ласка? Походу ласка… лучше б руда. Почему все затихли? А, драматический момент, главный герой умирает.

— Ал, Ал… — опять она вопит. Люди злобно начали шикать с разных сторон, — Ал, я хочу такое же платье, как у героини Эльзы! Ал, ты купишь мне такое? — это было слишком громко. Даже некоторые актеры вскользь злобно зыркнули в нашу сторону. Какой позор. Ладошки неожиданно вспотели. И лоб покрылся испариной. Стыд — неприятная штука. Но все опять обратили свои взоры на сцену, забыв про вопли Исады. Это хорошо. Так всё-таки, кто там умирает? Надо досмотреть пьесу, деньги же уплочены. Ага, его предал брат, и выстрелил в спину, понятно. Типичная ситуация для… Что это? Что-то не так. Что за чувство? Не могу понять откуда дискомфорт… Похоже на… О нет! Только не это! Боги, всевозможные боги в которые верят всевозможные расы, молю вас! Прошу! Пусть эта жидкость, которая плавно стекает из области паха на колени — это коварные происки моего мочевого пузыря. Пусть я испоганил штанишки как маленький ребенок, а не апельсиновый сок разлился в сумке. Там ведь пропуск, карта, а самое главное — чек на двести золотых.

Так-с. Аккуратненько засунем руку в сумку. Сверху сухо — уже хорошо. Резко идем вглубь. Твою… Указательный и средний пальцы целиком погрузились в липкую субстанцию. Это всё же сок. Я с отчаянием кинул сумку под ноги, осматривая масштабы трагедии, случившейся с моими штанами. А там было на что посмотреть. Огромное желтое пятно, плавно уходящее к коленям. Что же делать? Думай Ал, думай. Ты и не из таких передряг выходил. Что делают с мокрыми штанами люди? Правильно — сушат. Как быстро высушить штаны? А очень просто! Я же маг. Надо воспользоваться заклинанием огненного шара, только направить в него мизерное количество энергии. Что бы ладонь испускала жар, но не огонь. Так! Направим немного энергии в татуировку… Отлично, жар пошел. Направим ладонь на пятно. Тепло пошло. Теперь просто надо немного подержать и оно испарится, да я гений. А сейчас надо сделать вид, что я весь поглощен пьесой, пока Исада не заметила маленькой трагедии с моими штанами. Ага, главный герой умер, значит скоро уже конец. Осталось еще немного и всё закончиться. Надо успеть подсушить штаны. Исада положила свою голову на моё плечо. А уши у нее тёплые. Прямо излучают тепло. Может она тоже маг?

А что это за запах? Палёным запахло. Да и жарко как-то в штанах. Батю-ю-юшки. Это ж мои портки горят. Я подлетел со своего сидения, как будто в мягкое место воткнули шило. Отчаянно молотя себя руками по штанам, я пытался затушить огонь. Еще пара шлепков по ткани — и пожар локализован.

Улыбка облегчения, отвод взгляда от штанов, подъем головы. И тут я снова слышу этот мерзкий звук агонии всех котов мира, которым прижали хвосты дверью, то есть смех Исады.

Мгновение, осознание ситуации, в которую я попал, сгорание от стыда. От чего стыд? А вы представьте себе такую картину: театр, пьеса в самом разгаре, идет последний акт, зрители в напряжении, развязка близко. Неожиданно, примерно в пятом ряду, с криками и воплями, высокий, красивый мужчина, вскакивает со своего места и начинает бить себя ладошками по штанам. Вы в замешательстве, зачем он это делает? Может это часть пьесы, и он сейчас побежит на сцену к своим коллегами-актерам. Еще пару секунд, он перестает бить себя по ногами и замирает. И тут вы видите из-за чего такая суета. У мужчины, на белоснежных штанах, огромное желтое пятно от ремня до колен, а немного ниже от правого кармана — небольшая пропаленная дыра. Момент и зал пронзает какой-то мерзкий звук, издаваемый девушкой, которая сидит рядом с мужчиной в белоснежных, когда-то, штанах.

Так вот. Какие же мысли крутились в моей голове, когда я схватил пропитанную апельсиновым соком сумку и не спеша направился к выходу из театра? «А ведь я все равно продолжаю верить в любовь! Даже после такого! Я все равно верю в настоящую любовь, и я ее обязательно встречу! Сегодня этого не произошло, но когда-то обязательно произойдет»!

Глава восьмая (Дорм)

В лазарете мест не оказалось. Парень, которому Рыжая проломила кадык, обслуживался в не очереди, так как мог отдать концы в скором времени. А вот девушку с переломанной рукой один единственный штатный целитель заставил стать в очередь к остальным бедолагам. Потрепанных, покалеченных, раненых и просто нытиков было около полусотни, поэтому ждать бы пришлось до утра.

Боров, недолго думая, завел свой вычищенный до блеска джип, крикнул «залазьте» и вот уже около получаса гнал по полям в неизвестном, для его подопечных, направлении.

Кравчик сидел на переднем пассажирском сидении, Дорм расположился сзади с Рыжей. Она была бледна, как мел и норовила в любой момент потерять сознание, впоследствии чего могла с легкостью вывалиться из колымаги без крыши и дверей. Дорм поддерживал ее за плечи. Девушку бил мелкий озноб, поэтому Лупоглазый поверх ее курточки накинул еще и свою. Он понятия не имел, поможет это или нет, но Рыжая вроде не возражала и хуже ей от этого точно не будет.

— А куда мы так целенаправленно несемся? — поинтересовался Лупоглазый, не отводя взгляда от распухшей и посиневшей руки девушки. После боя Боров первым делом сразу разорвал рукав куртки, чтоб оценить масштаб повреждений. Сломанные кости из нее в разные стороны не торчали, но вот то, что они были сломаны, сомнений не возникало.

— Здесь недалеко есть деревенька, там живет моя знакомая целительница, хорошая женщина, должна нам помочь. — проревел Боров в ответ.

— А у вас нет каких-нибудь целебных мазей, которые б помогли ее перелому? — выдал Кравчик, перекрикивая свистящий со всех сторон ветер.

— Скажи мне, Худорба, ты считаешь, что я умственно отсталый? — спросил командир недоброжелательным басом.

— Ни в коем случае.

— Тогда зачем задаешь мне такие идиотские вопросы? Как думаешь, если б у меня была такая мазь, я б перся за тридевять земель к целительнице? Или ты просто считаешь себя самым умным?

— Прошу прощения, больше идиотских вопросов не будет.

— Очень на это рассчитываю. А лучше вообще заткните рты и следите за Рыжей, не нравится мне ее рука. — Дорма удивило услышанное, но он благоразумно промолчал. Чтоб Боров переживал за состояние новичка? Неслыханно! — И, салаги, если вы думаете, что я спущу ваш косяк на тормоза, вы очень глубоко не правы. Можете уже заранее готовиться к ужесточению тренировок.

С этого момента и до самого домика целительницы, лишь свист ветра нарушал тишину.

Деревенька оказалась самым обычным поселением, хат на двадцать, которые расположились на опушке соснового леса. Дом целительницы был самым большим и роскошным из всех представленных построек. Даже с далека, глядя на эти хоромы, напрашивался вывод, что она не добрая тетенька, а деловая женщина, которая привыкла брать плату за свои услуги.