Директриса казалась женщиной жёсткой. Возможно, это из-за строгого костюма явно размера на два больше нужного, либо из-за собранных в пугающую шишку густой копны волос — Раныль ещё не решила. Ну да, когда это директора школ вызывали симпатию. Женщина с натянутой улыбкой повела девушку за собой в класс.

— Прошу прощения, что прерываю вас, учитель Кан, — Раныль ухмыляется, потому что никакого сожаления в голосе главы школы не слышит, — Позвольте представить новую ученицу.

— Да-да, разумеется, директор Ким, — мужчина поправляет очки на переносице и жестом руки указывает, что та может делать всё, что захочет.

— Класс, поприветствуйте свою новую одноклассницу, — женщина повернула к стоящей у порога девушке голову, — Раныль, можешь войти.

Раныль внезапно понимает, что волнуется. Ей ещё никогда не приходилось стоять перед толпой незнакомых ребят и делать вид, будто ей интересно полюбят они её или нет. Девушке ровным счётом было всё равно, однако, это из ниоткуда взявшееся волнение…

— Представься, — директриса сделала шаг назад, как бы уступая девушке место.

Раныль прочищает горло, смыкает пальцы в прочный замок и, наконец, решается взглянуть на теперь уже её одноклассников.

— Всем привет, — небрежно махнув рукой, девушка продолжает, — Я — Хан Раныль, надеюсь, уживёмся, — и пренебрежительно пожимает плечами.

На Раныль скептически смотрят по меньшей мере два десятка пар глаз учеников, а один даже — насмешливый, и девушка решительно не понимает, что не так. Учитель Кан неловко прокашливается и пытается скрыть улыбку. Раныль хмурит брови и ловит заинтересованные взгляды одноклассников, и боковым зрением видит, как ожидающе смотрит на неё директриса.

Хан делает непонимающее лицо, и тут, и года не прошло, девушка за третьей партой одними губами шепчет ей:

— Поклонись, — и понимающе улыбается.

Раныль скептически выгибает бровь, как бы говоря «Вы чё, серьёзно?», и делает слабый поклон. Сразу после директриса прокашливается, желает ребятам хорошего дня и выходит из кабинета.

— Займите парту, ученица Хан, — всё ещё улыбаясь, подаёт голос учитель.

Раныль снова чувствует эту неловкость, как минуту назад, и думает, куда бы сесть. А между тем, свободных мест оказывается аж две: за третьей партой по левую сторону от той девочки, что её выручила, и в самом последнем ряду между двумя мальчиками. Впрочем, одного из них она уже невзлюбила — это он насмехался над её муками перед директрисой.

Девушка успевает рассмотреть одноклассника: смуглая, почти бронзовая кожа, лукавый взгляд карих глаз, небрежно уложенные волосы, в которые он то и дело запускает пятерню длинных пальцев. Раныль почему-то сразу начинают подбешивать его заинтересованный и, о, Боги, опять этот насмешливый взгляд, который он в неё бросает, когда та оценивающе его рассматривает.

Сама же начала пялиться.

Я не пялюсь.

Пялишься.

Вторым мальчиком оказался парень со светлыми волосами, чья кожа резко контрастировала на фоне первого. У этого была молочно-белая кожа, не болезненно-бледная, как у неё самой; и такой же лукавый прищур глаз, цвета которых Раныль не успела разглядеть — тот демонстративно принимает вид спящего, подперев острый подбородок рукой.

Почему-то оба производили впечатление малоприятных людей, и перспектива сидеть между двумя самовлюблёнными парнями — а Раныль отчего-то в этом не сомневалась — ей не улыбалась. Выбор был не велик, и девушке ничего не оставалась кроме как, сесть рядом со спасительницей.

— Ученица Хан, вы отнимаете время урока, — напомнил о себе учитель.

Раныль уже, было дело, двинулась к активно машущей ей девушке, как…

О, нет. Нет-нет-нет.

Сознание громко и недовольно цокает. Что это?

Хан встречается взглядами со смуглым парнем, который смотрел на неё, как на никчёмную букашку. Так, словно она стояла перед ним не в чистой и выглаженной школьной форме, а в каких-то лохмотьях, да ещё попахивала для пущего эффекта. Смотрел как победитель на проигравшего.

Ну, уж нет.

Гордо расправила плечи, спина — игла, уверенным шагом направилась прямо к последнему ряду. С каждым шагом замечая, как обеспокоенно, почти испуганно, смотрят на неё одноклассники. А виновник всего принял абсолютно спокойное выражение, будто не он только что чуть ли не смеялся ей в лицо.

Зато удивлённым казался парень со светлой шевелюрой. На его лице изобразилась целая гамма чувств — вопросительно поднятые брови. Преподаватель продолжил урок; одноклассники, кто сочувствующе качая головой, кто провожая заинтересованным взглядом, возвращают внимание к учителю. Раныль чувствует, как между ней и двумя по бокам сидящими одноклассниками напрягается воздух и уже не чувствует себя такой уверенной…

За весь урок смуглокожий не взглянул на Раныль ни разу, что девушку успокаивало, и делал вид, что слушает преподавателя, рисуя какие-то каракули в тетради. Зато время от времени кидал недовольные взгляды светлокожий, всё так же нагло посапывая на парте.

Когда звенит спасительный звонок, парни синхронно, будто делали это всю жизнь, поднимаются с парт, хватают рюкзаки и так же молча покидают класс. Раныль не успевает сделать облегчённый вздох, как к ней тут же подсаживается спасшая её девочка и протягивает ей руку в дружелюбном жесте:

— Привет, я — Сон Тэрим.

— Я…

— Раныль. У меня всё в порядке с памятью, — усмехается девушка, — Я — староста класса, и, думаю, что мой долг помочь тебе освоиться, — мечтательно подняв глаза к небу, вздохнула Тэрим. Раныль притупила взгляд и мысленно придумывала план, как отделаться от кажущейся надоедливой старосты.

— Прости-прости! — замахал та ручками, — Просто я всё ещё в восторге! Понимаешь, у нас никогда не было новеньких в классе, да вообще в школе! У нас обычно люди из города переезжают, а не наоборот! Ах, это так здорово! У нас новенькая! — девушки зашагали к двери, — Откуда ты, кстати, говоришь приехала?

— Из Сеула.

— Из Сеула! С ума сойти! Как ты решилась переехать из столицы сюда? Я, конечно, Вульфхилл люблю, но всё же…

Сон Тэрим всё продолжала о чём-то щебетать. Раныль расслышала что-то вроде «я помогу тебе освоиться», «ты привыкнешь», «у нас очень дружелюбный класс» и тому подобное. Ага, очень дружелюбный, думает Раныль.

К счастью или нет, у Тэрим получается уговорить Раныль пересесть на место рядом с ней на последующих уроках. И когда она соглашается, снова ловит один очень знакомый насмешливый взгляд…

Расспросить Тэрим обо всём интересующем у Раныль получается лишь на обеденном перерыве. Они подсаживаются за столик, за которым уже сидели двое парней.

— Ребята, знакомьтесь, — Раныль может поклясться, что Тэрим выглядела взволнованной, а ещё жутко довольной, только лишь искры не вылетали из её горящих глаз, — Это наша новенькая — Хан Раныль!

— Так это — правда? — оценивающе смотрит парень своими большими ясными глазами за столом, — У нас в школе новенькая?

— Да-да-да! — верещала Сон, — И она переехала из Сеула! Совсем чокнутая! Круто, не правда ли?

Хан сомневается, что подобное может ей льстить, но, взглянув на Тэрим ещё раз, понимает — та в полном от неё, ну или от себя, восторге. Парень с большими глазами понимающе кивает Раныль и она ощущает некий комфорт от этого жеста.

— Это — До Кёнсу и Бён Бэкхён, они из параллели, — заканчивает Тэрим, — Блин, как есть хочется! Утром не успела позавтракать.

— Так ты серьёзно переехала из Сеула? — интересуется парень с вишнёвыми волосами — Бэкхён.

— В это так трудно поверить?

— Вообще-то, да, — кивает парень, отпивает от своего сока и продолжает, — Это как переехать из …переехать… Да это как переехать из Сеула в Вульфхилл, честно, я даже примера более убогого придумать не могу! — хлопнул парень по столу, — Ну, Кёнсу, скажи!

— Ну да, — пожимает тот плечами, — У нас тут обычно отсюда уехать мечтают.

— Верно, — закивала Тэрим.

— Аминь, — отсалютировал ложкой Бэкхён.

— Ну, предположим, что у меня не всё как у обычных людей и всё через задницу, — развела руками Хан.