Тори только поглядывал на нас, но не приближался.

В очередное свое пробуждение я видел, как Мари что-то выговаривал сыну, а тот сидел, как напрудивший на ковер щенок — виноватый и растерянный.

— Решено, немного отдохнем дома, а потом едем с тобой и Севи на море. Тебе и правда надо хорошенько отдохнуть. — Мари поставил себе цель и теперь был активен и счастлив. Мы уже перешли с ним на «ты», и я видел, что папа Тори очень заботливый и ласковый. И когда хочет чего-то добиться, не остановится ни перед чем.

— Тори будет занят, его ждать не будем. Сможешь обойтись немножко без его присутствия? — Мари погладил меня по волосам и улыбнулся.

«Ты попал, Таисий Валерьевич! Опекой тебя задавят теперь со всех сторон. Особенно, если споются с Йентой.»

— Придется, — я притворно вздохнул. — Тори! — Пользуясь моментом, я позвал мужа. Уж при таком бронебойном орудии, как его папа, он ничего не сможет мне сказать.

Тори захлопнул ноутбук и подошел ко мне, приобняв папу.

— Вот кого ты должен обнимать, поросенок, — притворно возмутился Мари, но всем было понятно, что ему приятно, когда огромный лось, в которого вырос тот щекастый малыш, нежно ласкается.

— Что ты хотел, Милош? — Тори делал вид, что у нас все в порядке, но никакой любовью тут не пахло.

— Сбрось мне, пожалуйста, те фотографии, которые мы сделали на заимке. — Я еще вчера хотел попросить его об этом, и вот теперь решил, что при папе он мне не откажет.

— Я тоже хочу посмотреть на ваши счастливые лица. Тори, покажи, сынок. — Мари заинтересованно ждал.

— Прости, Милош, но я их случайно удалил. — Тори говорил извиняясь, но это была игра для папы. Мне ясно давали понять, что все кончено.

У меня опустились плечи, и я побледнел. Силы вдруг покинули меня и я осел в кресле, отворачиваясь к иллюминатору.

— Тори, боже, какой же ты неловкий! Милош, зайка, не расстраивайся. Тори приедет и восстановит все фотографии. И перешлет тебе. Я прослежу за этим. Есть такая программа, я знаю. Ну, пожалуйста, улыбнись. Все не так плохо. А что там были за фотографии?

Я, все еще глядя на солнечные зеленые поля за окном, ровным голосом сказал:

— Мы пекли блины, Тори испачкался в муке и я сфотографировал его таким счастливым… И с рожками после купания. И с рожицей на животе из варенья…

— Ну-ну, не переживай, пожалуйста. Теперь я сам очень хочу на это посмотреть и не слезу с него, пока он мне не покажет эти фото. Он так редко отдыхает, а уж бывает счастливым еще реже, поэтому мне крайне нужны эти фотографии для семейного альбома.

Я улыбнулся, поняв, что со свекром могу свернуть горы, и весь оставшийся полет мы проболтали с ним про мои планы, про книгу, про то, что я могу обращаться в любом случае, даже если убил человека и кого-то надо прикопать.

Дома Тори первым делом завел меня в комнату и стоя высказал то, что не мог сказать при родителях:

— Надеюсь, ты понимаешь, что родителям знать правду не стоит? У них не то здоровье, чтобы вынести такие новости.

— Да, Тори. Понимаю.

— Отлично. Тогда должен понимать и то, что если ты как-то захочешь обидеть их или навредить, то я этого так не оставлю. — Тори говорил ровно, учитывая мое положение, но холодно и отстраненно.

— Я не собираюсь вредить твоим родителям. Ты должен был за время общения со мной это понять, как никто другой, — тихо сказал я.

— То, что ты переманил папу на свою сторону, говорит о многом, Милош. Кажется, один мальчик лизал попки муравьев не из-за того, что он любил кислое, а просто хотел высокой должности в муравейнике?

— Так же толсто, как и мой пенис, — разозлися я.

— Ну вот, другое дело. Ожил. А то строишь из себя умирающего лебедя.

«Цыц, Таисий. Лучше помолчи. Злость всегда была плохим советчиком», — встрял Василий.

И я заткнулся, вняв совету.

31.

— Мистер Лайонеш!

Миловидный невысокий беременный блондин в балахоне несмело тронул меня за рукав. Что-то в его облике было знакомым. Я хотел было прикрыться водителем и прошмыгнуть мимо, но скорбное выражение бледного лица омеги в темной шляпке с вуалью меня удержало. Что-то знакомое и трагическое. Где я мог его видеть?

— Да? — я оглянулся на водителя и махнул ему рукой, отпуская. Но бета остановился рядом и отвернулся, цепко оглядывая толпу в холле торгового центра.

— Мне надо с вами поговорить, — Еле слышно произнес омега и кивнул головой на кафе. — Это важно для вас.

Мы прошли в кафе, его прозрачные стены ничего не скрывали, а водитель остался у входа.

За столиком расположились, раскрыв меню, но ни один из нас туда даже не заглянул. У меня в душе заклубилось какое-то нехорошее предчувствие, и я попытался встать из-за стола, решив, что лучше струсить и уйти, чем остаться и влипнуть во что-то мерзкое.

«Таисий Валерьевич, вечно вы, молодой человек, вступите то в говно, то в партию… Явно ведь он не автограф просить будет», — проворчал Василий.

Омега снял шляпу и испуганно взглянул мне в глаза. Ноги подкосились и я плюхнулся на стул обратно. Черт побери! Да это же Шиви! Узнавание перекрашенного омеги, не похожего на самого себя, ударило меня отбойным молотком.

— Узнали? — Шиви изменился настолько сильно, что даже голос стал другим. Где тот заносчивый и знающий себе цену красавец?

— Я надолго не задержу. Вы не переживайте, я пришел рассказать одну важную вещь. Это не долго. — Шиви замялся, достал из сумки платочек и начал теребить его в руках. На меня он не смотрел, часто моргал, руки дрожали.

«Боится тебя, паршивец. По-о-омнит!» — радостно улыбнулся Вася.

А вот мне было не до улыбок. Весь его неказистый вид меня напрягал. Может, не стоит знать то, что он хочет мне сказать? Ничего хорошего от него ждать не приходилось. Одно то, что он боялся меня до чертиков, но все-таки решился на разговор, удерживало.

— Я вам не соперник, и вы меня больше не увидите. У меня был парень, который меня любил и уговаривал уехать с ним подальше отсюда, и после того случая, — омега громко и натужно сглотнул, — Я согласился. Вышел замуж, сменил фамилию и мы уезжаем отсюда навсегда.

Голос Шиви был тихим и безжизненным. Мне приходилось сильно напрягать слух и даже наклоняться поближе, чтобы услышать, что же такого важного он хочет сказать.

«Он точно беременный от Тори.» — подкинул идею неуемный сусел. — «И живот почему-то такой же, как у тебя.»

— Муж заставил меня признаться вам во всем и попросить прощения. — Шиви испуганно поднял на меня глаза, пробежался по всему телу, задержавшись на моем животе и снова уткнулся взглядом в руки, теребящие и складывающие маленький кусочек мягкой вышитой ткани на коленях. — Простите меня, Милош, за то, как я себя вел. И снимите проклятие. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы оно перешло на моих детей. А взамен я вам расскажу про тот день, когда вас нашли в лав-отеле с Габриэлем Войто то, что вы не помните. Вы же не помните? — Он стрельнул в меня глазами и нервно облизал губы.

«Так и знал, так и знал, что они как-то между собой связаны!» — заверещал тонким голосом Васятка.

Как же я задолбался изображать из себя шамана, колдуна, хер знает кого по жизни. Почему нельзя было попасть в простого омегу и жить как обычный человек? За что мне все это?

Я вытащил платочек из рук Шиви, прошептал в него: «Бог простит», обтер ему лицо этим платком и запихнул в карман, где торчал его телефон.

— Проклятие снято. Платок сожги. Говори, что хотел, и распрощаемся.

Омега тяжело вздохнул, и так же, не поднимая глаз, комкая теперь свои руки, сжимая пальцы, сказал:

— Мистер Рикки Тратуш в один из приходов с вашим папой в гости, отвел меня в сторону и сказал, что знает про мою связь с мистером Лайонешем. И сказал, что будет молчать и не сообщит его родителям, которые уволят меня в одну секунду с отвратительными рекомендациями. Только за это я должен буду рассказать о вас, о вашей жизни с мужем. Баш на баш. И заплатил мне. Я посчитал это приемлемой платой за молчание и возможность остаться в доме, потому что планировал быть там как можно дольше. Мы созванивались с ним и я рассказывал о вас и мистере Лайонеше все, что знал. В тот день… — Шиви наконец-то решился и посмотрел на меня, — В тот день я подсыпал вам порошок, который мне дал Тратуш, в утренний кофе. Он говорил, это нужно, чтобы вы стали сговорчивее и он вам не навредит, потому что вы его родственник и он заинтересован в вашей судьбе. Вы стали заторможенным, ответили на звонок по телефону и ушли из дома. Потом Альдис с То… с мистером Лайонешем привезли вас домой, вы были в отключке. Они попросили присмотреть за вами. Я… Я… — Шиви сглотнул и вцепился в край стола побелевшими от напряжения пальцами. — Когда вы очнулись, вы попросили пить. Я набросал из аптечки разных лекарств и растворил в воде, дав вам выпить. Я хотел отравить вас, Милош, — его голос понизился до сиплого шепота, — Воспользовавшись моментом. Слава всем богам, что вы не умерли, и я не взял этот грех на душу. Это все, что я хотел вам сказать. Если можете, простите. Не ищите меня, муж тоже поменял фамилию, и мы уезжаем из страны. Прощайте.