- Свежая… - сказал Гусь. - Только что из лесу.

- Почем?

Юрка поднял голову и увидел раненого. Он лежал на верхней полке. Лица у него не было видно. Все в бинтах. На свет глядел темный, грустный глаз да узенькая щель вместо рта. Одна рука была в лубке.

- Страшный? - проговорил раненый. Глаз с любопытством уставился на ребят.

- А… чем это вас? -спросил Юрка.

- Почем, спрашиваю, ягоды? - Глаз сердито заморгал.

Юрка посмотрел на Кольку: почем?

- Пять… Четыре рубля, - запинаясь, сказал Звездочкин.

Здоровая рука раненого полезла куда-то вверх, зашелестела бумажками.

- Врет он, - сказал Гусь. - Два рубля кружка.

Глаз посмотрел на Кольку, потом на Юрку.

- Почему так дешево?

- Берите… - Юрка насыпал полную кружку, протянул раненому. Тот просунул в окно руку, взял. Высыпал ягоды в тарелку.

- Еще надо? - спросил Гусь.

Раненый покачал головой. Медленно спустил кружку. В кружке лежало десять рублей.

- А сдачи? - заволновался Юрка. - У меня сдачи нет. - Он посмотрел на Кольку. Тот покачал головой.

Глаз дружелюбно смотрел на Юрку.

- Не надо сдачи, - сказал раненый. Он пальцами раздвинул щель, положил в рот ягоду. - Земляника.,-, летняя.

Темный глаз вроде бы повеселел. Когда ребят подозвали к другому окну, раненый подмигнул Юрке и приветливо кивнул головой.

- Это что за станция? - спросил кудрявый плечистый парень в белой рубашке с повязкой на голове. Он тоже лежал на верхней полке и задумчиво смотрел поверх голов ребят.

- Орехово… - сказал Юрка и чуть было не выронил корзинку из рук. Это был лейтенант. Тот самый лейтенант, который год назад, осенью ночевал с бойцами у бабки.

- Здравствуйте, - растерянно произнес Юрка. - Вы… вы раненый?

Это был глупый вопрос. Юрка сам почувствовал. Ему хотелось обнять лейтенанта за шею, сказать ему кучу хороших слов, но он не умел.

- Гусь… Черт возьми, Гусь! -лейтенант улыбнулся.- То-то я гляжу - знакомая станция… Ну как твоя бабка поживает?

- Хорошо, - сказал Юрка. - А вы… домой?

В серых глазах раненого мелькнуло что-то тоскливое. Он сдвинул светлые брови, но, пересилив себя, снова улыбнулся.

- Вырос… чертенок. Скоро совсем большой будешь.

- Я за бабушкой сбегаю, - спохватился Юрка. - Вот обрадуется!

- Не надо, - остановил лейтенант.

- Она дома, в огороде копается.

- Не успеешь… Поезд скоро отправится.

К ребятам подошел другой раненый. Один рукав его гимнастерки был подвернут выше локтя, шея в белом воротнике из ваты и бинта.

- Никак, капитан, знакомых повстречал? - спросил он, глядя на окно.

- Вот встретились, - сказал Юркин знакомый.

«Капитана присвоили, - подумал Гусь. - Видно, храбрый».

- Опрокинь-ка мне, паренек, пару стаканов, - однорукий снял с головы пилотку, подставил.

Юрка через край насыпал ему ягод. Встряхнул корзинку и протянул капитану.

- Это вам на дорогу.

Капитан пододвинулся ближе к окну, взял корзинку.

- Денег не надо, - быстро сказал Гусь, заметив, что раненый сунул руку под подушку.

- Спасибо… Юра. Кажется, так тебя зовут?

Юрка кивнул. Однорукий повернулся к нему боком и сказал:

- Деньги в кармане… Возьми, сколько полагается.

- Ничего с вас не полагается, - сказал Гусь. - Ешьте на здоровье… Я еще наберу.

Однорукий внимательно посмотрел на него, улыбнулся.

- И всем ты, паренек, даешь бесплатно?

- Всем, - взглянув на капитана, сказал Юрка.

К ним подошли еще несколько раненых.

- Вам ягод? - спросил Гусь.

- У тебя же нет, - сказал один из них. - С корзинкой загнал.

- Есть, - сказал Юрка и посмотрел на Кольку.

- Берите, - протянул тот раненым свою корзинку.

Послышался шум поезда. Воинский эшелон с бронетранспортерами, не сбавляя скорости, прогремел мимо станции. На перрон вышел дежурный. Под вагонами санитарного зашипели автотормоза. Раздался басистый гудок.

Раненые быстро разделили ягоды. Старший лейтенант достал из кармана пятидесятирублевку, протянул Звездочкину.

- Держи, парень.

Колька взял деньги, зажал в кулаке. Юрка, взглянув на него исподлобья, ближе подошел к окну.

- Поправитесь - и снова на фронт? - спросил он.

Опять в глазах капитана появилось тоскливое выражение. Он поправил на голове повязку, нахмурился.

- Отвоевался я, Гусь… - негромко сказал он.

- Голова? - чуть слышно спросил Юрка.

- Ноги, - сказал капитан и отшвырнул от себя одеяло.

Юрка прикусил губу: под одеялом ничего не было. На застланной чистой простынью полке в длинной рубахе лежала половина человека. Другой половины не было.

- Твоя бабушка говорила, что богу будет молиться за нас, - угрюмо сказал капитан. - Как видишь, Гусь, и бог не помог. Скажи ей, пусть зря не молится.

Юрка широко раскрытыми глазами смотрел на капитана и молчал. Да и говорить-то было нечего. Что сделали с человеком! Когда этот кудрявый красавец лейтенант вошел к ним, Юрке, помнится, сразу изба показалась тесной. А сейчас его можно на стол положить, и еще место пустое останется.

- Пулеметной очередью,- сказал капитан. - В упор. В атаку ходили. А тех ребят, что со мной были - всех положил. Всех до одного… - Он посмотрел на Юрку и, с трудом дотянувшись рукой до одеяла, натянул на себя. - Гонят их наши… Кончится война. Хорошее время наступит, Гусь. Будь она трижды проклята, эта война!

У капитана задергалась щека. Он замолчал, глядя вверх на зеленую полку.

Непрошеная слеза выкатилась из Юркиных глаз. Нет, это была не жалость! Лютая злость к тем, кто сделал капитана таким.

Вагон дернулся, прошел немного и снова остановился. Видно, паровоз с первого раза не взял.

- Прощай, Юра, - все так же глядя вверх, сказал капитан. - Больше не увидимся… Какой теперь из меня ходок? Вроде чурбака… Где поставят, там и буду стоять…

- У меня собака есть, - сказал Юрка. - Дик… Мы с ним всех фашистов передушим!

Вагон снова дернулся и на этот раз с тихим шумом покатился.

- Прощай, Гусь, - повторил капитан. Он натянул одеяло на голову, отвернулся к стене. Юрка растерянно стоял на месте и смотрел на вагон. И тут он увидел Жорку Ширина. Жорка со своим блюдом шел навстречу и кричал:

- Покупайте землянику… Остатня-я. По четыре за кулек отдам!

Юрка подскочил к нему, вырвал блюдо и, догнав вагон, в тамбуре которого стояли раненые, протянул им блюдо.

- Ягод… Земляника. Ешьте на здоровье!

Санитарный поезд ушел. Юрка стоял на перроне и смотрел вслед. Последний вагон, вздрагивая и покачиваясь, уменьшался. Вот он стал со спичечный коробок и, наконец, совсем исчез, растворился в сумраке, надвигающемся со стороны леса.

- У него собаки здесь нет, - услышал Юрка вкрадчивый Жоркин голос. - Собака дома. Я видел.

К нему, во главе с Жоркой, приближались сельские ребята. Успел, гад рыжий, собрать компанию… Опять десять на одного. Юрку охватил гнев. Нет, на этот раз им не удастся его отколотить. Он оглянулся вокруг, ища что-либо подходящее. Внизу, рядом с рельсом, лежал гладкий голыш. Гусь спрыгнул с перрона на путь, схватил камень.

- Кто первый сунется - череп напополам, - предупредил он, взбираясь на перрон.

Ребята остановились.

- Говори, Гусь, - сказал Жорка, - отобрал у меня мамкино блюдо с ягодами?

- Ну?

- Слышите? - повернулся Жорка к ребятам. - Не отпирается.

- Ты чего тут командуешь? - спросил Петька Петух, высокий черноволосый мальчишка с якорем, выколотым на руке.

- Жулик ваш Жорка, - сказал Юрка. - Продает раненым малюсенькие кулечки по пятерке. А в кульке и полстакана не будет.

- Будет стакан! - взвизгнул Рыжий. - Брешет он!

- По пятерке за кулек? - поглядел на Жорку Петька.

- Говорю, брешет… По четыре.

- И по четыре дорого, - сказал Петух. - По три - в самый раз.

- А кто ему дал право чужие ягоды отбирать? - заныл Жорка. - Он их мне в лесу собирал, да?