БЕРЕЗА У МОГИЛЫ

Погода стояла летняя, и знойное небо дрожало от самолетного гула. Над аэродромом изредка пролетали на большой высоте немецкие разведчики. Они напоминали маленькие серебряные кресты. Самолет пролетел, а в небе, расползаясь вширь, долго висел рыхлый белый след.

Юрка от летчиков слышал, что этот след образуется в разреженном воздухе. Стоит самолету опуститься пониже, и следа не будет.

В Градобойцах распустилась сирень. Ветви, отяжелевшие от гроздьев, перевалились через жерди низких палисадников. Вечерами, когда становилось прохладно, тонкий запах сирени ощущался особенно остро. Цветы никто не рвал, и сирень все ниже опускала ветви к земле. Машины, проезжая мимо, поднимали пыль. Серая занавеска долго висела над дорогой. К вечеру сирень становилась рыжей. А утром, обильно умытая росой, снова празднично зеленела.

Хорошая погода стояла на дворе, а Юрка Гусь не находил себе места. Разделяя тоску, верный Дик неотступно следовал за ним. Грустный стал Дик. Он часами лежал у Юркиных ног, уткнув морду в лапы. Иногда он вздрагивал и тихонько скулил. А то, близко сдвинув на переносице карие глаза, грозно рычал, показывал страшные клыки. Не на Юрку рычал, а на кого-то другого, невидимого. Наверное, на фашиста, который сбил Северова…

Рита не одну ночь всхлипывала на кухне за занавеской. Утром глаза ее были опухшими и красными. У нее все валилось из рук. Гороховый суп почти весь выкипел. Тарелки и ложки падали на пол, когда она накрывала стол. Каждый раз, когда что-то падало, Дик нехотя поднимался и обнюхивал.

После обеда Рита не стала посуду мыть. Раскрыла книгу и уткнулась в нее.

«Читает… - с раздражением подумал Юрка. - Северова нет… а она читает».

- Брось, - сказал он.

Рита не пошевелилась, будто и не слышала. Юрка сорвался с места, подскочил к ней и вырвал книгу.

- В печку! - крикнул он, размахивая кулаком.

- Спички на шестке, - сказала Рита.

Плечи у Риты опустились. Она отвернулась к окну и стала водить по стеклу пальцем.

И Юрка остыл. Повертев в руках книгу, он захлопнул ее и положил на подоконник.

- Это я… так, - сказал он. - Читай, если хочешь.

Рита взяла книгу и, не глядя на Гуся, стала листать.

- Читай, - повторил Юрка.

- Когда ему памятник поставят? - спросила Рита.

- Война кончится - и поставят.

- Он герой. Ему обязательно памятник поставят.

- Угу, - сказал Юрка. - Только ему наплевать на памятник - мертвый ведь.

- И ограду поставят, - сказала Рита.- Я буду цветы на могилку носить.

- Нужны ему твои цветы!

- И птичкам корм буду давать.

- Каким птичкам? - стал злиться Юрка. - Давай о другом говорить.

- Ладно, - согласилась Рита. - О чем же?

- Уйду я отсюда, - сказал Гусь. - Как увижу летчиков, так… Уйду!

- А где этот тип с лишаями? Ну, который еще снег в окно бросал?

- Ангел? - нахмурился Юрка. - Нет его. Испарился.

- К бабушке Василисе пойдешь?

Юркино лицо подобрело. Он посмотрел на Дика и сказал:

- А не прогонит она меня с ним?

Рита не успела ответить: в сенях послышались шаги, распахнулась дверь и в избу вошли два летчика. Юрка хорошо знал Васю-Висилька. Второго не знал. Он сразу догадался, зачем они пришли. Он знал, что они придут. И все-таки побледнел.

Вася-Василек за руку поздоровался с Юркой, улыбнулся Рите:

- Чаем, хозяйка, угостишь?

- Угощу, - сказала Рита и юркнула за занавеску.

Летчики уселись за стол. Переговариваясь, поглядывали на Юрку, Дика. Чернявый, с обожженной щекой, особенно внимательно разглядывал Дика.

- Добрый пес, - сказал он.

Юрка промолчал.

- Эй, Дик,- позвал чернявый, - ко мне!

Дик поднял морду и угрюмо взглянул на него.

- Встать! - приказал чернявый.

Дик стриганул ушами и заворчал.

Чернявый повернулся к Васе-Васильку:

- А ты говорил, ученый… Он простой команды не понимает.

- Он тебя не знает, - сказал Вася-Василек. - Грош бы ему цена была, если бы он любого слушался…

Вася-Василек достал из кармана пакет, развернул и протянул Дику кусок вареного мяса:

- На, Дик.

Дик подошел, осторожно взял клыками мясо, хамкнув, проглотил. Вася-Василек погладил его и ласково сказал:

- Лежать, Дик.

Дик смотрел ему в глаза и стоял.

- Лежать! - повысил голос Вася-Василек.

Дик боком отошел от него и сел.

- Лежать, лежать!

Дик приподнял черную верхнюю губу, сморщил нос и показал клыки.

- Ученый, - усмехнулся чернявый.

- Вот какое дело, Гусь, - сказал Вася-Василек.- Мы тут посоветовались и решили овчарку взять. Она состоит в полку на довольствии. Будет при кухне.

- Пищеблок сторожить, - прибавил с обожженной щекой. - О чем толковать? С этим зверем взрослому-то не справиться, - а тут мальчишка… Забираем.

Юрке стало жарко. Сейчас пристегнут к ошейнику плетеный поводок и - прощай Дик! Что же делать?

- Дядя Вася, - всем телом повернулся Юрка к летчику, - он ко мне здорово привык… Он меня слушается!

- Ну, если слушается, - подмигнул Васильку чернявый,- то другое дело… Может быть, малыш, ты нам продемонстрируешь свое умение?

Юрка растерянно замолчал. Теперь все пропало. С какой стати Дик его будет слушаться?

- Начинай, - сказал чернявый. - Будет пес тебя слушаться -твой. Нет - забираем. Договорились, малыш?

Это был последний и один-единственный шанс. И Юрка решился.

Он подошел к Дику, прижался к его морде щекой и прошептал: «Дик, ну, Дик?»

- А что я ему должен говорить? - спросил он.

- Подавай команды, - сказал чернявый.

Гусь потерся щекой о морду собаки, погладил и отошел к порогу. Дик (он все еще сидел недалеко от ножки стола) проводил его взглядом.

- Ко мне, Дик!- сглотнув слюну, позвал Юрка.

Овчарка внимательно смотрела на него, но с места не двигалась. «Эх, Дик, - с болью подумал Юрка. - Ну, что же ты?» И снова позвал, вернее, не позвал, а попросил:

- Дик, ко мне.

Юрка не верил своим глазам: овчарка встала, подошла к нему и села у левой ноги.

Летчики переглянулись. Чернявый потер обожженную щеку и сказал:

- Это случайно… А ну, подай другую команду.

- Лежать! - ликуя, произнес Юрка. Он теперь был уверен, что Дик сделает все, что он ни попросит.

Дик лег, выбросив вперед сильные лапы.

- А теперь какую? - обернулся счастливый Юрка к летчикам.

Он повторял за чернявым самые различные служебные команды, и Дик четко выполнял их. Радость захлестнула Гуся. Страх прошел, и голос его звенел на всю избу. Рита давно налила чай в стаканы и, забыв про гостей, изумленно смотрела на Юрку и Дика. Дик вошел во вкус и по первому приказанию охотно бегал, ползал, лаял, приносил аппорт, охранял вещи.

- Пошли его в военторг за папиросами, - сказал чернявый, - да смотри, чтобы сдачу принес…

Летчики рассмеялись.

- Что ты будешь делать с ним? - спросил Вася- Василек. - Одному не прокормиться, а с овчаркой совсем пропадешь.

- Он кости любит, - сказал Юрка. - Я буду в столовой брать кости.

- А хлеб, мясо?

- Накормлю.

- Дик мало ест, я знаю, - ввернула Рита.

- Говорю, не пропадет, - сказал Гусь.-Свой обед отдам, а голодать не будет.

- Ты выиграл, малыш,-сказал чернявый.- Дик - твой. Но если будет с едой туго, - не губи собаку. Сразу приводи к нам.

- Идет,- кивнул Юрка. А про себя подумал: «Как же, приведу. Мой Дик!»

- Приходи в столовую за довольствием, - сказал Вася-Василек. - Котелок у тебя есть?

- А у вас кашевар не жадный? - спросил Юрка.- Даст?

- Бери котелок побольше.

Летчики выпили по два стакана чаю, поблагодарили.

- Хочешь, я тебя на штурмовике прокачу?-предложил чернявый Юрке.

- Я с Северовым летал, - сказал Гусь. - Вот был летчик!

- Как хочешь, - усмехнулся чернявый. - Ну, будь здоров, малыш.

Они ушли. Юрка гладил Дика и размышлял: почему чернявый летчик все время усмехается? Слово скажет и сразу усмехнется. А вообще он, видно, мужик хороший. Где это его так крепко обожгло? В самолете, наверное. И Вася-Василек хороший. Только он совсем на летчика не похож. Какой-то стеснительный, как красна девица. И глаза у него синие, девичьи, и румянец все время играет на щеках, - все и зовут его Вася-Василек. Имя совсем для летчика, да еще Героя Советского Союза, неподходящее. Это он на земле такой…