— Что? Спрашивать? — она хмурилась, — Что за глупости, Дориан? Ты должен, наоборот! Я почти вошла в твою семью, а ты не знаешь о моей ничего. О моей настоящей семье. Батлеры это… не семья. Я думаю, что узнав только об этой чёрной стороне моей родословной, ты будешь видеть во мне некое… продолжение этого.

— Нет, Лили. Я никогда не считал тебя частью их семьи. Я знал, что ты отделяешься от них всем, чем только можно быть похожей, — я снова поцеловал её в ладошку, — Для меня было бы честью… положить цветы на могилу твоей бабушки и познакомиться с твоей мамой, — я осторожно заглянул ей в глаза. Лили улыбалась, пока слеза, которую она тут же принялась утирать рукой, текла по её щеке. Я крепко прижал Лили к себе.

— Ты знаешь, а я ведь… так и не возложила цветы на её могилу. Она умерла три года назад. В Италии у неё были какие-то подруги, вот они и похоронили. Мама была на Севере, прислала деньги… я тогда поступала, но хотела ехать, даже загранпаспорт сделала. Не смогла. И до сих пор не смогла. Мне нет прощения, — она накрыла руками лицо.

— Эй, малышка… Перестань, — прошептал я, сжимая её крепче в своих руках, — Не плачь, пожалуйста…

— Всё, всё… не буду, просто… У тебя есть могила, на которую следовало бы, но ты не возложил цветов? — и я вспомнил о своей… биологической матери. Самым диким было то, что я хотел это сделать, но не нашёл, где она захоронена. Знал, что на Сен-Жерменском кладбище. Даже пришёл туда с букетом роз. Но тут было и скрестилось всё — и боязнь опоздать на самолёт, и некоторое отторжение правды в душе и… очень много смешанных чувств. Это было давно, когда я говорил с тем наркоманом. Больше я во Францию не прилетал и почтить память не спешил. Я всё это знал, помнил. Но признаваться перед Лили в этом было выше моих сил.

— Нет, — чуть слышно выдавил я, — Нет, нет такой могилы.

— Это и есть счастье, — нежно улыбнулась она и положила голову на мою грудь.

— Следующий твой отпуск… полетим в Италию и оставим самый красивый букет. Договорились? — ободряюще сжимая её плечи, спросил я.

— Договорились, — она часто закивала, улыбаясь мне своей искренней, детской улыбкой.

С одного судна мы перешли на другое, — воздушное, которое стремительно унесло нас в Сиэтл. Мы играли в карты с Марселем и братьями Кригами, Рэйчел с Лили опять говорили о чём-то, оживлённо и весело. Я был счастлив видеть Лили именно такой. Беззаботной, красивой девчонкой с белозубой улыбкой, верой в себя и людей рядом с ней. Она правда была ниспослана мне свыше. Рядом с собой я никогда не замечал девушку, таящую в себе столько достоинств. То, что она великолепно совмещало всё это в себе: нежность и страстность, невинность и скромность разрывало меня на кусочки и возрождало вновь от любви к ней. Наверное, мне никогда не надоест просто так сидеть и смотреть на неё. Впитывать её улыбку, её черты — правильные, точёные, аккуратные. В ней всё было в гармонии, она была пропитана этим чувством изнутри — мне до безумия нравилось мне это. Мне нравилось всё.

На следующее утро — как мне думалось, пока мы не подняли маленькие жалюзи иллюминаторов, — вечером мы прибыли в Сиэтл. Немного странно было снова перестраиваться, но я подумал про себя, что это не потребует много времени: путешествие было недолгим. Попрощавшись с Марселем, Рэйчел и Кригами, мы отправились к нам в квартиру. К нам. От этой мысли в груди разливалось самое настоящее, неподкупное тепло.

Мы приняли ванну вместе, а затем улеглись с шампанским у камина на ворсистом мягком пледе, рассматривая все сделанные мною фотографии. Да, это та самая жизнь, которую я хочу провести с ней. Только с ней одной. На моём мобильнике выплыло сообщение, пока мы смотрели видео и смеялись… Это прервало нас обоих, к моему глубочайшему сожалению.

«С возвращением, мистер Грей.

Местонахождение Бредли Ривза — до сих пор не установлено. Сомнений нет, что он сотрудничает с Шоном Батлером. Разрешите напомнить о судебном заседании по делу Хейна: 11 июня, 10:00».

— Сотрудничает… с Шоном? — выдавила Лили, сглотнув.

— Забудь об этом, Лили, — прошептал я, закрыв СМС и снова включив видео. Лили забрала мобильник у меня из рук и отключила. Опрокинув в себя бокал шампанского, она смотрела на меня своими сверкающими в бликах камина глазами:

— Забыть? Серьёзно?

— Лили, послушай…

— Дориан, это всё началось из-за меня. Он затеял это всё из-за меня. Потому что я помеха для него разбогатеть. Он хочет привлечь внимание отца. Мне нужно как-то связаться с Эндрю, чтобы… он прекратил это всё.

— Нет, Лили, это слишком опасно. Этим занимаюсь я. И это не обсуждается.

— Дориан, Эндрю не помогает Шону. Скорее всего, потому, что у него есть голова на плечах…

— А что если нет? Что, если это игра и они объединились? Лили, мы толком ещё не знаем, что они хотят…

— Послушай, Дориан, если Шон ворует деньги из бюджета твоей компании, значит — они ему действительно нужны. Это ещё одно подтверждение того, что они с отцом ни в одной упряжке!

— Мы не знаем наверняка! Может быть, этим он хотел показать, насколько сильна его власть даже внутри моей компании. Мы. Не знаем. Наверняка, — проговорил я раздельно каждое слово, резко встав с мягкого коврика и направляясь к бару, чтобы взять что-нибудь покрепче. По быстрым шагам босых ножек я понял, что Лили идёт за мной.

— Так дай мне узнать! Вряд ли Эндрю хочет убить меня. Если бы он хотел это сделать, то сделал бы ещё давно.

— Прекрати говорить такие слова!

— Дориан, я тоже хочу помочь с этим! — закричала она, — Почему ты так уверен в том, что со мной по жизни можно только развлекаться, а не решать проблемы?! Знаешь, в чём твоя?! Ты слишком много берёшь на себя: слишком много ответственности, слишком много проблем, слишком много напряжения и слишком много боли и… всего! Ты слишком самостоятельный, Дориан Грей. Ты очень решителен, и я понимаю, что ты хочешь подавить мои амбиции своей нереальной крутостью, но Шон это и моя проблема. Я уставала в своё время бегать от отца, бегать от того, что он хочет прояснить что-то… Я не хочу до сих пор ничего прояснять с ним и налаживать отношения, на свой страх и риск, не хочу, но… Я просто не смогу смириться с тем, что тебе угрожает опасность, твоей семье, если вспомнить о том ранении твоего отца, о твоём… если… взять во внимание… всё это! Дориан, я люблю тебя! Я не хочу чувствовать себя до такой степени бесполезной. Я не подавлена твоей властью, как Нильсон. Я не сабмиссив. Я вполне себе взрослый человек, который имеет право принимать решения, устраивающие меня. И я могу их принимать, даже если они не устраивают моего властолюбивого парня! — прошипела она, круто развернувшись и стремительно топая в гостиную.

Только оставшись наедине с собой, я понял, что моя челюсть ненадолго отвисла. Поставив бутылку бурбона обратно, я вышел из кухни и встал напротив неё. Лили демонстративно скрестила руки на груди, продолжая отрешённо сидеть и смотреть в камин.

—

Лили, ты не понимаешь, как сильно я за тебя переживаю. Я попрошу тебя только об одном… Не предпринимай ничего, пока я сам не выясню, сотрудничает ли Шон с Эндрю. Моим людям потребовалось не так много времени, чтобы узнать, что Ривз с Батлером заодно. Я понимаю, что ты хочешь помочь, — я сел рядом с ней и сжал плечи. Губы Лили задрожали, она опустила взгляд. — Я понимаю, моя смелая, маленькая девочка, — я провёл рукой по её волосам и заглянул в полные слёз глаза, — Я тоже люблю тебя. И так же сильно хочу защитить, только и всего, — я не успел договорить, как она тут же прижалась ко мне и заплакала у меня на плече, согревая горячими, солёными слезами мою кожу. Я сильнее обнял её, так крепко, как только мог. И решил снова дать ей выплакаться, как тогда, в забытом богом городке…

Она уснула у меня на груди. Я отнёс её на кровать и лёг рядом, крепко обнимая её хрупкое тело и целуя щёчки, так невесомо, как только можно. С ней я вновь чувствовал неизъяснимый покой. И медленно, но верно уплывал в глубокий сон без сновидений.