— Всегда готова, мистер Грей.

— Зови меня Теодор. Идём.

Около тридцати минут мы провели в автомобиле, выехали за пределы «каменно-бетонных джунглей», чтобы попасть в прекрасную загородную местность. Воздух здесь был особенно свеж, я просыпалась с каждым новым лучом солнца, безжалостно золотящим горизонт. Небо светилось, по-летнему, так радостно, но звезды по имени солнце — заметно нигде не было. Звёзды таяли, оставляя прощальные, едва заметные мигания. Я впитывала в себя эту красоту, будучи никак не в силах насытиться ею.

Эскадрон огромен и пуст, меня поразил этот масштаб — конца и края не видно. Теодор разбудил старого сторожа, сторож в свою очередь разбудил конюха, а тот вывел двух вороных лошадей, немного сонных, но таких статных, красивых, с сияющей гривой. Запряжённые, они фыркали, гордо поднимая свои длинные головы. Какие же они мускулистые, сильные. В каждой их черте, в каждой мышце видится мощь, неподкупная красота необузданности и скорости. Марсель ловко оседлал жеребца по имени Джеймс-Дин, я рассмеялась, услышав его имя.

— Это ты так его назвал? — спросила я, задрав голову, — Почему?

— Он такой же красивый, как я, а я такой же красивый, как Джеймс Дин, — ответил он, ухмыляясь. Конь пританцовывал под его наглой самовлюблённой задницей. Я легонько стукнула Марселя рукой по ноге.

— Чак, а где Рада? Где моя любимая девочка? — спросил Теодор, поглаживая чёрную шёлковую гриву Трувора.

— Её… нет её, мистер Грей.

— Как нет?

— Кажется, украли…

— Что? — вскипел он. — Как? Увели? А ты куда смотрел?! Ворота все закрыты?

— Так точно.

— Значит, далеко уйти не могли. Лили, я посажу тебя к Марселю, — обернувшись ко мне, сказал мистер Грей.

— Что это значит? — выдавила я, сглотнув.

— Это значит, почувствуй себя принцессой, — улыбнулся Марсель, — Мой любимый мустанг Джеймс без труда вынесет нас обоих.

Я ничего не успела сказать, как мистер Грей взял меня за талию и — снова, как игрушку, усадил на колени Марселя, — я прочистила горло, сглотнув. Коней мне видеть приходилось, — в детстве я даже скакала на пони, — но быть на них — высоко — да ещё и на чьих-то руках — никогда. О, мой Бог. Я шумно сглотнула от волнения.

— А может, лучше… как на мотоцикле? Я буду держаться за твою спину, — произнесла я, сгорая от неловкости и крепко вцепившись пальцами от страха в бицепсы Марселя, которые, будто специально, играли мышцами, смущая меня и отвлекая.

Мы слишком близко, даже очень. Боже.

— Конечно, — шепнул он, опалив дыханием моё лицо.

Я сглотнула. Он смотрел мне прямо в глаза. Отпустив бразды, он взял меня за талию — на несколько мгновений я снова повисла в воздухе, — а затем, подтянувшись, села позади него… Надо же, седло двойное. Я оплела руками талию Марселя, прижавшись к его спине.

— Крепко держишься?

— Ага, — хриплым от страха и смущения голосом, шепнула я.

— Отец, мы готовы.

— Кончили миловаться? Замечательно. Вперёд, на поиски Рады. Но! — он дёрнул за узды, и конь резко рванул в нужном направлении.

— Поедем в окружную. Сто процентов вор захочет спрятаться в лесу… А ты смотри на небо. Солнце близко. Пошёл! — присвистнул Марсель, и нас помчала, понесла невероятная и могущественная сила, заставляющая подпрыгивать на сидении.

Взвизгнув, как малолетний ребёнок, я поняла, что потеряла резинку, которая едва сдерживала буйную шевелюру. Рассмеявшись, тряхнула головой и вцепилась что есть мочи с силой в грудь Марселя пальцами.

— Прикольно? — прокричал он, заглушая шум ветра.

— Да! — протянула я, сжимая его крепче.

— Ты сейчас сломаешь мне грудную клетку, — расхохотался он, — Смотри, смотри на небо!

Видимо, под его копытами была стая птиц, ибо я тут же услышала шумный шелест крыльев, а затем увидела взмывших в небо голубей, воробьёв, соловьёв… Они кричали и летели, выше и выше, в исполосованное разноцветными красками небо. Меня восхищал, возбуждал этот безостановочный полёт, этот экстрим. Джеймс-Дин — видно, знатный скакун, ибо мне казалось, что я лечу вместе с этими птицами, куда-то за горизонт, прямо в небеса. Марсель смеялся каждый раз, когда я визжала, кричала, как морская чайка и сжимала его крепче. Мне казалось, что именно сейчас началась моя жизнь — с ветром, свистящим в ушах, с весной, в воздухе которой мешается запах молодой травы и свежей сирени. Солнце взмывало — теперь я его видела — подобно жар-птице в небосвод, сияя оперением своих лучей. Во мне впервые горела такая жажда жизни, эмоций, чувств. Сила и защищённость — вот что я чувствовала с каждым ударом копыт, этим непрекращающимся стуком, служившим отзвуком моего сердцебиения.

— Мы въезжаем в лес, — объявил Марсель.

Я зажмурилась, когда увидела широкие ветки деревьев, одна из которых хлестнула меня по щеке, когда Марсель пригнулся.

— Дурак! Предупреждать надо! — расхохоталась я, что есть силы, схватив его за волосы и оттянув. Марсель трясся от смеха.

— Прости, Лили, — мне казалось, что его мочевой пузырь сейчас лопнет, в самый не подходящий момент. Я укусила его за ухо.

— Ай! — завопил он, по всей видимости, отпустив бразды, ведь…

Конь встал на дыбы. В какую-то секунду моя пятая точка осталась без опоры, ноги безвольно повисли, я ощутила, будто у меня выдернули ковёр из-под стоп. Однако Марселя я держала крепко. Он выругался, упав первым, ничком на траву и чернозём, повалил меня на себя. Поэтому мне повезло больше: я отделалась глухим ударом ноги о землю — голова моя так её и не коснулась. Марсель же… Марсель.

— Марсель! — вскрикнула я, садясь на всё ещё влажную от росы траву.

Повернув его к себе лицом, я стала оттирать свежую землю с его щеки, чуть похлопывая её, прося открыть глаза.

— Марсель, миленький, пожалуйста… Марсель…

Он сдавленно и тихо простонал, приоткрывая один глаз.

— О, господи… Я сейчас.

Забравшись рукой под свитер, я оторвала от своей рубашки небольшой кусок, заслышав неподалёку журчание ручья. Спустившись к нему, я нервно огляделась вокруг: коня нет. Умчался, чтоб его! Из-за меня. Моё имя не Лили, а тридцать три несчастья. Намочив ткань, я вернулась обратно и смочила сухие губы Марселя, утирая запёкшуюся кровь. Другим концом я смыла грязь с его лба и прилипшие к щеке травинки.

— Прости, прости меня… Пожалуйста, Марсель.

Он снова приоткрыл глаза, улыбнувшись.

— Лили… если ты меня ещё раз укусишь, будешь должна поцелуй.

— Даже не надейся, — прыснула я, продолжая утирать кровь, — Тебе больно?

— Теперь немного, — серьёзно проговорил он, сглотнув.

Я опустила взгляд, облизав губы, осторожно убрала руку.

— Кровь остановилась, — кивнула я, — А Джеймс-Дин ускакал. Он тоже может потеряться?

— Нет. Кони не теряются. Их воруют или убивают, — прошептал Марсель, садясь и отряхиваясь, — Сколько раз этот жеребец меня скидывал — я всегда отделывался лёгкой кровью. Бережёт меня.

— Наверное, потому, что ты очень его любишь, — шепнула я.

— Верно, — кивнул он. — Пойдём. Может, нагоним?

Дальше мы пошли пешком, я обняла себя руками, плотнее запахнувшись в свитер. Марсель держал меня за локоть, чтобы я не дай бог где-нибудь не споткнулась, не провалилась в ров и так далее. Он очень подробно описал мне, что может со мной произойти, если я не буду соблюдать главное правило — держаться за него.

— Лили, даже не вздумай мне сейчас язвить.

— Я и не собиралась, — пожала я плечами.

— Неужели?

— Да. Я чувствую себя виноватой за наше не самое приятное приземление, — смущённо улыбнулась я.

— Нет, это моя вина. Я растерялся и отпустил бразды, — он пристально смотрел на меня. Со стороны проявляющихся вдали зданий эскадрона подул тёплый майский ветер. Марсель зачаровано смотрел, как я, смеясь от смущения, убирала падающие на лицо волосы. Недолго помолчав, он сказал:

— Тебе так идёт с распущенными волосами, без макияжа… Естественность делает тебя ещё прекраснее.

— Не надо вгонять меня в краску, Марсель, — протянула я, с широкой улыбкой.