– Да, это действительно очень веский довод, – с плохо скрываемым раздражением в голосе ответил Стас.

Потом он отобрал у девушки бинокль и стал ещё более внимательно разглядывать объекты. Спустя некоторое время он заметил то, о чём говорила Марина: вокруг многогранников действительно угадывалось движение воздуха, в котором витали мутные следы не успевшего до конца раствориться и осесть дыма.

– Помнится, кто-то говорил, что пришельцы будут устраивать терраформирование, – Стас покосился на Васю. – Похоже, что так оно и есть. Не понимаю что конкретно, но что-то они делают с нашим воздухом.

– Оно просто собирает мусор, как большу-у-ущщий пылесос, – Марина надула щёки и развела руки в стороны, изображая нечто огромного размера.

– Давай не будем больше про пылесосы, ладно? – оборвал её Стас.

Марина обиженно опустила голову и отошла в сторонку. Лена, кинув на старлея осуждающий взгляд, побежала следом за ней, чтобы успокоить. Стас уже и сам понял, что немного погорячился, но на детские сюсюканья у него сейчас времени не было, и без того проблем хватало с головой.

Решив, что подобная очистка пока для них ничем не опасна, люди погрузились в машину и выдвинулись дальше по дороге по направлению к мусорному полигону.

***

Ещё за километр от полигона ТБО ужасающий запах тлеющего мусора почувствовали все. Ветер как назло гнал вонючий дым в сторону машины. Люди морщились, кто-то перевязал лицо платком, а кто-то попросту уткнулся носом в собственный рукав.

– Сюда бы ливень хороший, – прогундосил Сан Саныч.

– Ага! На недельку! – поддержал его Денис. – И то не факт, что поможет.

Едва машина въехала на отворот, ведущий к полигону, по которому раньше ездили мусоровозы, как стал виден низко стелющийся густой дым, плавающий и колышущийся от ветра, словно живая субстанция. Вася осторожно вырулил на территорию, минуя прогоревшие останки пропускного пункта и зданий хозяйственной зоны и поехал по дороге, огибающей весь полигон по периметру и выходящей с противоположной его стороны.

Едва грузовик повернул за первую закрывающую обзор высокую кучу, как Вася тихо выругался себе под нос и затормозил. Впереди прямо на дороге, не предоставляя никаких возможности для объезда, громоздились обгорелые останки бульдозера.

– Придётся развернуться и попытаться проехать по другому краю, – Вася открыл дверь и высунулся наружу, чтобы рассмотреть всё получше.

– Подожди, я погляжу, что там видно, – Стас схватился за бинокль и поправил повязку на лице.

Чтобы окинуть взглядом всю территорию свалки поверх мусорных куч, Стасу пришлось залезть на кабину сверху. Простояв там некоторое время, он вернулся назад в кабину и поведал Васе нерадостные новости:

– С той стороны ещё хуже. Там большой кусок дороги разворочен и взорванной техники целые завалы. Нужно как-то здесь объехать.

– Тогда только на отходы заезжать. Дыма тут уже нет, наверное, всё прогорело, что могло.

– Давай, только осторожно.

– Да я всегда осторожно, – Вася взялся за руль и плавно тронул грузовик с места, – к любой технике с уважением надо относиться.

Тяжелая машина повернула чуть в сторону и стала взбираться на насыпи мусора, перемешанного с землей и песком и плотно утрамбованного. Раз уж такая поверхность выдерживает тяжелые бульдозеры и груженые мусоровозы, то почему ей не выдержать полупустой Камаз? Но было в этих насыпях то, чего ни Вася, ни Стас не учли.

Машина проехала несколько метров, и Вася уже хотел было повернуть назад на дорогу, как вдруг под левым передним колесом что-то хрустнуло, треснуло, и кабина, накренившись на бок, резко ушла вниз и легла частью днища на землю. Из-под колёс вырвалось несколько клубов скопившегося дыма и сидящие в кабине запаниковали, решив, что угодили в горящую яму и резине сейчас придёт конец.

– Чёрт! Вот непруха-то! – Вася задёргался и яростно заколотил по рулю. – Это же как в горящий торфяник провалиться!

Вася открыл дверь и осторожно спустился вниз, прощупывая землю. Подойдя к провалившемуся колесу, он обнаружил, что дым снизу больше не выходит и проверил температуру воздуха в провале, засунув туда руку. Потом с облегчением поднялся на ноги, отряхнул ладони и крикнул ждавшему в кабине Стасу:

– Уже остыло! Давно прогорело, видать, а дым там остался. Или это вообще просто пыль поднялась.

– Чего там у вас? – выглянул из кузова Сан Саныч. – Авария?

– Вроде того, – ответил Вася, продолжая ходить вокруг кабины. – Провалились мы в яму. Думали пожар подземный, но обошлось вроде.

– Я ведь говорила, что огонь добрый… – тихо пробурчала Марина в глубине кузова, но на неё никто не обратил внимания.

– Вот только как выбираться будем не знаю, – продолжал Вася. – Надо или под колеса что-то подкладывать, или тягачом вытаскивать. А у нас ни того, ни другого.

– Зато гости незваные объявились, – сказал Сан Саныч, глядя куда-то сквозь Васю.

Рядовой обернулся и заметил двигающуюся в их сторону четвёрку, выбравшуюся из леса. Сказать, что он был удивлён, значит ничего не сказать. Он стоял и смотрел на них, разинув рот, а Стас спустился из кабины и встал на пути у приближающихся людей.

– Здрасьте вам, господа хорошие, – старлей угрожающе поигрывал автоматом в руках.

– И вам не хворать, – сипло ответил грязнущий, лохматый, небритый с оплывшим лицом глубоко пропитого человека и страшными желтыми зубами мужчина. От него несло дурным запахом, заметным даже на фоне запаха помойки. Остальные трое выглядели не лучше, с той только разницей, что двое из них были женщинами.

– Зачем пожаловали? – продолжил допытываться Стас.

– Так мы это… увидели, что застряли вы. Да и думаем: вдруг помощь нужна какая.

– А за это вы нас отсюда увезёте, – бойко, но очень шепеляво добавила одна из женщин.

Её одернули за руку, на что та начала громко возмущаться и препираться. Стас даже придумать не мог, что бы им на это такого ответить. Только четверых бомжей им ещё не хватало. Как они вообще в кузове с остальными поедут, от них же разит несусветно?

– И как же вы нам помогать собираетесь, болезные? – спросил в итоге у них старлей.

– Ну, вы вот как вылезать оттуда собираетесь? Вот чем нужно, тем и поможем.

– Для начала нам бы лопату и крепкие доски, чтобы под колесо подложить, – Вася изобразил руками требуемые действия. – А потом машина сама должна вытянуть.

Бомжи отошли в сторонку и принялись бурно о чём-то совещаться с непрерывно вклинивающейся в их речь нецензурщиной. Минут через пять таких перебранок они, похоже, пришли всё-таки к единому мнению и снова послали посыльного для переговоров со Стасом, который тут же сипло забубнил:

– Мы знаем где достать доски. Но отдадим вам их только, если вы пообещаете нас забрать. Военные не должны своё слово нарушать. Ты понимаешь, молодой… голодно нам тут совсем. Раньше собирали банки, коробки, да бутылки пластиковые и всё это раз в неделю приезжала машина забирать, а нам денежка капала. Потом лавочку то нам прикрыли и пришлось самим таскать собранное на собственном горбу до города, а там сдавать. Теперь, вишь, ни города, ни нового мусора… С голоду мы тут передохнем, да и всё. До центра хотели выйти, так от него одно пепелище и осталось, хуже помойки нашей.

– Польза то от вас какая? Или нахлебниками брать прикажете?

– Да как не быть? – почесав запутанную бороду ответил бомж. – Мы же тут уже несколько лет на помойке выживаем, так? Знаем, каково бездомному выжить. А теперь уж все бездомные стали.

– Давайте доски, а потом посмотрим.

– Э-э-э, не, так не пойдёт, – покачал головой бомж, оскалив в улыбке свои желтые зубы. – Ты сперва пообещай, а то, вишь, вилявый какой. Знаем мы таких.

– Да чёрт с вами, всё одно ведь не отвяжетесь! Обещаю, что мы увезём вас с собой.

– И не бросите на дороге! – крикнула сзади шепелявая женщина.

– И не бросим, – добавил Стас, стиснув зубы. – Как бы мне этого не хотелось.

Довольно улыбнувшись и подмигнув своим друзьям, бомж пошел назад в лес, поманив Стаса за собой. Вася и трое остальных бомжей потянулись следом. Углубившись в заросли они через пару минут вышли на овражек, в котором в самом низу близко друг к дружке ютилось несколько сколоченных из чего-попало домиков. Хотя, домиками это можно было назвать лишь с натягом, скорее это было похоже на большие собачьи будки из картона, старых дверей и выкрашенных в разные цвета облезлых растрескавшихся досок.