_ Фу, _ сказала она, брезгливо озираясь, _ как у тебя душно. Разве ты медведь - и теперь зима?

И раскрыла настежь все его чувства. Через них в его душу ворвались - шум улиц, запах цветущих лип... и солнце. На улице была весна.

"Как же я пропустил её?..", - подумал он.

_ Плохо живёшь, _ оборвал его мысли её щебечущий голосок, _ у тебя много вещей и грязно. Других комнат нет?.. Это дверь куда?..

_ Там хранятся тайны...

_ Твои?..

_ Мои - тоже...

По её лицу пробежала мгновенная нерешительность.

_ Хорошо, _ насмешливо проговорила она, _ туда мы ещё успеем... Это что?.. _ указала она на его детские фотографии и юношеские дневники.

_ Моё прошлое... Послушай, ты, кажется, увлеклась, _ раздражённо проговорил он. _ Это моя душа, а не твоя квартира. И здесь всё лежит так...

_ Ты на меня не кричи, _ спокойно перебила она его. _ Теперь я буду здесь жить. И учти, _ добавила она многозначительно, _ я знаю о тебе всё.

_ То-есть?..

_ Всему своё время, мой милый... Так это твоё прошлое... Фу, сколько пыли... О, ха-ха, неужели ты был таким? Прелесть, какой поросёночек... Так, всё прошлое - в чулан!.. Больше места для настоящего!.. Это что?..

_ Это...

_ Ну, ну?!.

_ Это... собрание моих мыслей и убеждений...

_ О! А, впрочем, теперь я понимаю, почему у тебя так тесно... Всё это вздор!.. А это что? Ах, это письма... Неужели ты думаешь, что кто-то из твоих потомков будет читать твои письма? Ха-ха! Вздор! Всё это вздор. Сожги все письма... или перенеси их туда, где, ты говоришь, хранятся твои тайны... А это что? _ ткнула она своим перламутровым пальчиком в стопу общих тетрадей.

_ Стихи...

_ Чьи? Неужели твои? О, так ты ещё и поэт?!

На мгновение она умолкла и у него успела промелькнуть самостоятельная мысль...

"Большая радость

быть врагом

у женщины

и проливать

в сраженьи с нею

кровь.

Но трижды счастье

быть в плену

у женщины

и каждый миг

терпеть

её любовь...".

Но уже в следующее мгновение на её личике обозначился интерес, и она опять защебетала.

_ Ты пишешь хорошие стихи?

Он неопределённо повёл плечами.

_ Слу-ушай... почитай, а? _ теперь уже почти робко попросила она.

_ Пожалуйста... Только прекрати ковырять пальцем моё самолюбие и глазеть в мои чувства.

_ Ах, прости. Я думала - это стена... и окна.

_ Стена... и окна! _ передразнил он её удивлённо-испуганный тон. _ Ты забываешь, что вломилась в мою душу...

_ А тогда... это... твой интерес ко мне? _ растерянно проговорила она, указывая на мою откровенность.

_ А ты, конечно, думала, что это дверь!?

_ Да, _ призналась она, _ ...не сердись... ты обещал стихи...

Он стал читать...

Боль памяти.

Она явилась ему опять.

Тихо-тихо вошла

и села напротив.

"Я больше не могу без тебя.

Идём со мною".

"Куда?".

"В наше прошлое".

"Но ведь так не бывает...".

"Бывает. Я всё поняла.

Мы должны вернуться

в тот вечер... Ты помнишь?..

Мы должны вернуться туда

и сказать -

что мы любим друг друга...

Ведь правда же,

ты любил меня тогда?".

"Но ведь тебя уже нет в живых.

Ты погибла в тот вечер".

"Неправда! Я жива...

в твоей памяти.

И ты будешь

любить меня всегда,

пока будешь жив...".

"Нет!.. Нет, нет...".

"Да, милый.

Ты не сможешь любить

ни одну женщину".

"Но моя жена?..".

"Ты не любишь её,

и она это знает".

"Почему же она со мной?".

"Из жалости...

Она тебя любит".

"Почему же я с ней?".

"Из грусти. Тебе нужен друг...

Но любишь ты только меня".

"Неправда! Я тебя забыл!

Ты хочешь разрушить

мою семью,

моё счастье, мой покой...

Ты хочешь любви -

но для неё нужно жить.

Ты хочешь увести меня...

Но куда может увести меня

моё воображение?..

Ведь ты живёшь

лишь в моей памяти".

"Да, милый. Я увожу тебя

в твою память.

И покуда ты будешь

обо мне помнить -

ты мой...

А теперь прощай. Мне пора...

Прощай...".

_ Какая грустная история, _ вздохнула она. _ Но почему ты называешь это стихами?.. Ведь в них совсем нет рифмы.

_ Зато есть чувства... и мысли.

_ Это так... но всё-таки... А что за этой дверью?

_ Любовь...

_ Любовь?.. чья? твоя?..

_ Да...

Она вдруг смутилась.

Потом, едва совладав с собой, проговорила.

_ А-а... можно ещё вопрос?

_ Пожалуйста...

_ Это... твоя любовь... ко мне?

_ Да.

_ О!.. ты не шутишь?.. А можно её открыть?

_ Да, конечно... Но я не советую.

_ Но почему?.. А я хочу!

_ Открывай...

Она попыталась её приоткрыть, и тут же в страхе отшатнулась.

_ А-ах!.. Там темно, и нет дна.

_ Дно есть. Оно называется - "смерть".

_ Ты меня пугаешь...

_ Не бойся. Ты же не увидела дна...

Она не дала ему договорить.

_ Я хочу туда!.. _ зажмурившись и изящно вытянув руку, она указала на только что испугавшую её дверь.

_ Ты с ума сошла! Это пропасть... оттуда ещё никто не возвращался...

_ А я хочу!..

Круг 12.

Дуга 37.

Внезапно пробудившись среди ночи, он стал торопливо расхаживать по комнате - дивясь только что увиденным образам, казалось, совершенно иного его бытия; затем он вернулся к столу, сел и стал торопливо записывать эти образы, на ходу придавая им стихотворную форму. Иногда он сбивался с рифмы или размера строки - пытаясь сохранить смысл и форму образа. Иногда, наоборот, рифма путала смысл - а размер строки разрушал форму образа. Часто же ему и вовсе приходилось отказываться - и от рифмы, и от размера, - чтобы неосторожным движением случайно не разрушить образ. Но он продолжал записывать все эти образы - боясь. что к утру он всё забудет. В нём словно пробился ручей, и стихи лились, казалось, нескончаемым потоком. Ему было и странно, и удивительно - что всё это истекало из его души. И, случись это с ним прежде, он, не задумываясь, приписал бы это своей талантливости. Но теперь он понимал - что просто в его душе появилась новая хозяйка, - эта сумасбродная особа: которая распахнула настежь все его чувства; которая, почему-то, выбрала именно его для своей любви, и теперь наводила порядок в его душе. Она-то, очевидно, возя шваброй и тряпкой по полу и стенам, и окнам его души, что-то сама себе рассказывала и что-то сама себе напевала; от этого в его душе и возникали те самые поэтические образы (правда, значительно преломлённые и искажённые его личным опытом), которые он теперь пытался записать. Он ведь догадывался, что это была его Муза (и его (Предводителя Фридриха Гогенштауфена) небесная супруга) - Предводительница Елизавета Франконская... Он так и заснул опять за столом, под утро; а вокруг него по всей комнате были разбросаны исписанные листы с его первыми творениями...

"Ну, вот - теперь и у меня появился со-Автор", - удовлетворённо подумал Автор, глядя на все эти творения (которые (подобно зелёным плодам огромного дерева) теперь ещё были не вполне съедобны - но в будущем обещали быть достаточно вкусными и сочными)... Было видно - что Автор вполне доволен своим новым со-Автором...

Тихо войдя в комнату, где (в окружении всего, сотворённого им) мирно и безпечно спал только что родившийся творец, Автор бережно собрал разбросанные по всей комнате исписанные им листы - и разделил их на две аккуратные стопки. В одну он собрал все творения, переписанные автором набело (вместе с их черновиками) - очевидно, вполне удовлетворившие автора, - и аккуратно сложил их в стопку рядом со спящим автором. Эту стопку Автор пометил, как - "(из рукописи принца П. А. Гогенштауфена (Швабского))". Затем он собрал все черновики, которые автор не стал переписывать набело - и аккуратно сложил их во вторую стопку (рядом с первой). Эту (вторую) стопку Автор пометил, как - "(из черновиков принца П. А. Гогенштауфена (Швабского))". Подумав немного, он сделал для себя копии со всех черновиков (чтобы почитать творения своего молодого со-Брата - и поразмышлять над ними на досуге (а может быть, - и незаметно исправить что-то (сохранив в нём авторскую самобытность); и мысленно подсказать ему более удачный вариант)); и из опасения - что автор (сгоряча) может уничтожить что-нибудь из непонравившегося ему (что не раз случалось с ним самим, и о чём теперь он часто жалеет, - ибо нет и не может быть ничего не нужного в мире, творимом сыном Человеческим - во всём есть своя польза и свой смысл, всему есть своё место и своё время)... Закончив всё это - Автор выключил свет... и вышел сквозь стену (как и вошёл)...