Но надеяться, что она просто оставит меня в покое после всего, что узнала, было глупо. Вечером, когда мы с Лешей отправились наверх, мы так и уснули вдвоем в моей комнате: я на кровати, а он рядом, на полу, устроившись на моем одеяле. Мы почти не разговаривали, только перед тем, как провалиться в сон, я попросила его, в случае чего, все отрицать и говорить, что он ничего не знал. Когда он вопросительно на меня посмотрел, я добавила, что это ради Машки, и Леша, тяжело вздохнув, кивнул, согласившись со мной.

На следующий день, когда папа щелкнул замком, отправившись на работу, мама, будто ожидая этого момента, тут же ворвалась в мою комнату и, увидев Лешу, лежащего на полу, гаркнула, чтобы он немедленно выметался.

— Поднимайся, неблагодарная лгунья! — она дернула меня за руку, и я сжалась, подтянув к себе ноги в другом конце кровати, подальше от нее. — Ты думала, что тебе это просто так сойдет с рук?! Неблагодарная! — снова повторила она.

Сейчас мне было действительно страшно. Умом я понимала, что она ничего жуткого мне не сделает, но видя такую отчаянную ярость в маминых глазах, очень хотелось, чтобы это все побыстрее закончилось. Чтобы мне вынесли уже мой приговор, а я постаралась бы как можно скорее смириться с ним.

— Это на дополнительных? — мамины глаза сузились, словно она пытается прочесть мои мысли. — Он на дополнительных начал к тебе приставать? Что он делал? Он целовал тебя? Ты вообще понимаешь, что он — взрослый мужчина?! Что он делал?! Он угрожал плохими оценками?

— Мама, что ты несешь? — выдохнула я, не в силах больше слушать эту ересь.

— А что ты прикажешь мне думать?! — мама развела руками. — Я, оказывается, совсем не знаю свою дочь! Еще раз спрашиваю, что он делал?! Зачем взрослому мужчине маленькая девочка?! Только не надо говорить, что он любит тебя! Я ни за что в жизни в это не поверю!

— Я люблю его, — тихо сказала я, а мама всплеснула руками.

— Да что ты об этом знаешь?! Какая любовь! Он просто вскружил тебе голову! Вот ты и решила, что это настоящие чувства! Ты, как дура, к нему липла, приезжала на станцию, чтобы встретиться перед его сменами! Приезжала? Я тебя спрашиваю!

Мозг лениво начал соображать, что мама, прочитав сообщения, в которых хоть как-то упоминались его смены, просто решила, что он назначал мне встречи перед ними. Это мне на руку, может хотя бы мои поездки на скорой не всплывут?

— Да, приезжала, — так же тихо ответила я, глядя матери в глаза. Я не хотела злить ее еще больше. Но, наверное, в моих глазах прекрасно отражалось то, что я абсолютно не чувствую вины и не сожалею о содеянном. А мама, услышав из моих уст первое признание, слегка растерялась. Она стояла, кажется, не вполне понимая, откуда во мне, гнусной неблагодарной лгунье, столько наглости, что я смею вообще смотреть ей в глаза. — И ни капельки об этом не жалею! Как бы тебе от этого не было противно! Я не буду больше притворяться вашей идеальной куклой, мама. Я так больше не могу!

Я выложила это, как на духу, задержав после дыхание, готовясь к той реакции, которая последует после этой дерзкой фразы. Но я решила, что нельзя отступать. Надо ставить точку, раз и навсегда. Леше удалось вырваться из этих семейных амбиций, значит, я тоже смогу. И если мама не понимает, что у меня своя жизнь, то придется объяснять ей это в лоб. Но, похоже, что мой внезапный бунт в мамины планы никак не входил.

— Да как ты смеешь! — прошипела она, постепенно повышая голос. Она обошла кровать, и, приблизившись ко мне вплотную, больно схватила меня за плечи. — Я слишком много вкладывала в тебя, чтобы ты мне ультиматумы ставила! Я положу конец этой… Всей этой грязи! Я не дам тебе испортить репутацию семьи!

И отшвырнув меня от себя, она вышла из комнаты, на ходу доставая из своего кармана мой телефон.

Я бросилась за ней, но в коридоре налетела на Лешу, который обхватил меня руками, чтобы я не вырывалась. Мама спускалась по лестнице, приложив телефон к уху и, когда на другом конце ответили, она холодно проговорила, стоя в гостиной:

— Это не Марина. Это ее мама. И я, Дмитрий Николаевич, в курсе всего, что произошло между вами и моей дочерью, — мама подняла глаза на меня, а я снова попыталась вырваться из Лешиных рук.

— Отпусти, Леша, — прошептала я.

— Нет, только хуже сделаешь, — на ухо прошептал он мне и специально сжал рукой больной бок. Я тут же согнулась, перестав вырываться. Мне ничего не оставалось делать, кроме как смотреть, как мама убивает последнее, чем я дорожу в этой жизни.

Слезы душили меня, сдавливая горло. Голова кружилась и, кажется, земля просто ушла у меня из-под ног. Но на самом деле, Леша просто схватил меня поперек и оттащил глубже в коридор, откуда маму совсем не было слышно. От отчаяния, у меня даже не было сил сопротивляться. Я и сама не знала, хотелось ли мне слышать, что мама скажет Лебедеву, или нет.

— Будь умнее, сестренка, если он действительно тебя любит, думаешь, что он просто так отступится от тебя? — прошептал Леша, стараясь говорить как можно тише. Эти слова на мгновение отрезвили меня. Крошечная крупица надежды, которая возможно не даст мне в будущем слететь с катушек. — Давай, кончай слезы лить.

Я, стараясь успокоиться, смотрела, как Леша взволнованно пригладил руками волосы и, почесав отросшую щетину, взглянул на меня уже более уверенно.

— Будь умнее, — повторил он. — Играй по ее правилам.

— Что? — отчаянно переспросила я.

— Просто оставь все, как есть. Ты ничего не можешь сделать. А уж мама постарается, чтобы под статью его подвести. Тебе оно надо?!

Я понимала, что он прав. И, честно говоря, где-то в глубине души давно осознавала, что рано или поздно мне придется выбирать: растоптать к чертовой бабушке все свои чувства, чтобы быть достойным примером для подражания или же эгоистично позволить что-то, что хочется мне самой. Самое обидное то, что я искренне думала, что теперь я совсем другая. Что у меня хватит смелости уцепиться за то, что мне дорого. Но, как оказалось, контроль, система опять победили.

Признать свое поражение было непросто, но, твердо убедив себя, что других вариантов быть не может, я успокоилась, какое-то время просто неподвижно сидела под дверью в собственную комнату, равнодушно глядя, как брат освобождает меня от своей хватки, а потом тихо встала и зашла к себе.

Гори. Все. Огнем.

***

Раньше я никогда не задумывалась, что делает нашу жизнь лучше. Что заставляет сердце биться в ускоренном темпе, а зрачки расширяться от удовольствия? Мы часто не думаем о том, что нам дорого, до тех пор, пока не лишимся этого. И тогда что-то внутри тебя ревет дурнем, пытаясь растрясти тебя, дать пощечину, чтобы понять, да что с тобой не так?! Почему ты не борешься?!

Ноутбук исчез. Вместе с художественной литературой, которой я с недавнего времени увлеклась и колонками. Как-то я упустила тот момент, когда моя комната стала проходным двором. Еще давно, когда брат повадился устраивать для меня розыгрыши и обидные шутки, я выпросила щеколду, конечно же, при условии, что буду открывать дверь сразу, как скажут родители. Но сейчас я поняла, что «семья» настолько заполнила меня, всю, до самого края, что никакая закрытая дверь от них не спасет. Щеколда? Боже, какая же это ерунда. Когда семейные ценности и морали просто текут по моим венам!

«Играй по ее правилам»

Брата со дня скандала я больше не видела. Признаться, я вообще мало чего видела с того дня. Я провалялась на кровати, глядя в потолок, ощущая в голове удивительно приятную пустоту, раскачиваясь на волнах своего бессилия. Хотелось просто раствориться в воздухе, лишь бы не корчить снова из себя идеальную модель идеальной дочери.

***

Листочек на доске объявлений вызвал всеобщий резонанс, глухим отголоском ударившийся о ребра в моей груди. Замена химии на всю неделю. Теперь наш класс ждало столько биологии, что, скорее всего к субботе нас будет ею просто тошнить.

Чувство тревоги не покидало меня, с того момента, как мои глаза зацепились за фамилию «Лебедев», напечатанную на этом листочке, а потом за две буквы б/л. Мало того, что Исаева сокрушалась о том, что ее герой заболел, так к ней присоединилась еще добрая половина женской аудитории из нашего класса и параллели. И Аня, найдя, наконец, достойную и понимающую аудиторию, стала агитировать их отправиться к завучу и выяснить его домашний адрес, дабы устроить всем классом визит к заболевшему преподавателю. Как по мне, то мысль не самая удачная…