Она кивнула и соскользнула с кровати, протягиваясь всем своим обнаженным телом в густом, ослепительном потоке утреннего солнца.

— Продолжай в том же духе, и ты еще долго не попадешь в душ, — произнес он, и хотя интонация его голоса была несерьезной, когда она посмотрела в его потемневшие глаза, то поняла, что он совсем не шутит.

Подмигнув ему, она направилась в крошечный душ. Всего на мгновенье она оглянулась назад и увидела, как он взял с тумбочки свой телефон и, прищурившись, взглянул на экран.

Что-то здесь было не так.

Хотя он и заверил ее в том, что порвет с Джеммой, как только они вернутся в Чарльзтаун, она знала, что он все еще читает ее сообщения. Она видела, как глаза Холдена омрачились гневом и раздражением, когда он набирал что-то в своем телефоне, думая, что она на него не смотрит. И она занервничала. И призадумалась.

Иногда она думала о подсчитывающих знаках на руке у Холдена — он был со столькими женщинами — и пусть он уверял ее в том, что она — любовь всей его жизни, ей пришлось признать, что эти метки ее очень беспокоили. По большей части она верила, что в данный момент он ее любит, и, разумеется, никто из отмеченных у него на руке женщин, включая Джемму, не знал Холдена так хорошо, как она, но этих меток было просто до хрена.

Она нажала на слив унитаза и потянулась к крошечному душу, похожему на те, что устанавливают в автофургонах. Включив горячую воду, девушка подождала, пока та немного нагреется. Гризельда не думала, что она была для Холдена очередной победой или зарубкой на руке, но, когда он говорил о будущем или намекал на то, что после этих двух недель, проведенных в доме Квинта, они останутся вместе, у нее внутри все сжималось. И она опасалась, что с его чувствами к Джемме все было совсем не так однозначно, как он говорил. Он жил с ней шесть месяцев. Это ведь что-то да значит? Гризельда была благодарна ему за обещание порвать с Джеммой, но пока он этого не сделал, она должна подготовиться к тому, что он может к ней вернуться, разве нет? Она будет полной дурой, если этого не сделает.

Собрав волосы в пучок, она шагнула в душ и начала намыливать мылом свое тело, место у себя между ног, ставшее таким чувствительным от частых занятий любовью.

Никогда в жизни у нее не было такого секса, как с Холденом. Именно о таком сексе говорилось в тех дрянных романах, что когда-то они с Майей незаметно таскали с прикроватного столика Кендры: нежное, грубое, жесткое, мягкое, быстрое, медленное… наслаждение. В его объятиях все в ней оживало, и что-то умирало, ее сердце переполнялось такой любовью, о какой она и помыслить не могла, а душа погибала от мысли, что эти дни скоро закончатся.

Но ей следует взглянуть в лицо реальности, которая заключается в том, что жизнь в кукольном домике и сочинение сказок — это всего лишь красивая иллюзия, небольшой отдых от действительности, которая начнется снова, как только они приедут домой. Только потому, что они друг друга нашли, их реальные жизни никуда не денутся. Джемма и Джона, работа и начальники, Клинтон и Майя, — все они остались там же, где и прежде, и ждут их.

И Гризельда просто не знала, каким образом связать две эти жизни.

Здесь, в лесу, проводя в объятьях друг друга каждую минуту, они были Холденом и Гризельдой, у которых существовала уникальная история и глубокая эмоциональная привязанность. Но там? В реальном мире? Они были Зельдой и Сетом. Господи, весь остальной мир даже не знал их настоящих имен. Они жили в двух абсолютно разных вселенных, где сказкам, колледжу и прелестным сероглазым детям просто не было места.

— Гри? Ты уже закончила?

— Почти, — произнесла она, поворачиваясь, чтобы смыть с тела пену. — Еще секунду.

Еще секунду.

Еще минуту.

Еще час.

Еще одну неделю… с тобой.

Она глубоко вдохнула и постаралась на какое-то время выбросить из головы свои опасения. Она не хотела гробить драгоценное время, что у них осталось, на размышления о будущем. Может быть, когда придет время покинуть этот дом, каждый из них пойдет своей дорогой. Скорее всего, так и произойдет. Но сейчас, Гри принадлежала Холдену, а Холден принадлежал ей, и если придется, она будет жить этими днями всю свою оставшуюся жизнь.

Глава 23

Холден взял ее за руку, пока они шли к «Фудлайон»[9] в Беркли-Спрингс.

После душа Гризельда стала такой молчаливой, словно что-то ее беспокоило, но когда он спросил ее об этом, она ответила, что всё в порядке. И хотя он ей не поверил, решил не настаивать. Он знал о женщинах вполне достаточно, чтобы понимать, что, когда у кого-то из них «всё в порядке», скорее всего, это совсем не так, но, что именно не «в порядке», она тебе ни за что не признается до тех пор, пока не сочтет нужным. Так тому и быть.

Когда они проходили через раздвижные двери, у него в заднем кармане загудел телефон. Один раз. Второй. Черт, ему надо было оставить его дома. Гребаный Джона сегодня был явно в ударе.

Гризельда отпустила его руку и недовольно посмотрела на него своими широко раскрытыми глазами.

— Ты не ответишь? Вдруг, что-то важное, — потянувшись за корзиной, съязвила она и устремилась в магазин без него.

Всё в порядке. Мда.

Он догнал ее в овощном отделе.

— Что-то не так?

— Ты все утро не можешь оторваться от своего телефона, — сказала она, уставившись на бананы так, будто никогда прежде не видела ничего подобного.

— Мы не можем позволить себе бананы, — осторожно заметил он.

Она схватила один банан и поднесла его к уху, словно телефонную трубку.

— Алло? О, Джемма! Какой неожиданный сюрприз. Твой парень? Конечно. Он как раз здесь.

С мрачным видом она вручила ему банан, потом резко повернулась и направилась к яблокам.

Холден замер, как в копаный, не сводя глаз с бананов. Срань господня. Она что, ревнует? Гризельда Шредер ревнует. Последовав за ней к ящикам с яблоками, он изо всех сил старался не улыбаться.

— Как насчет зеленых яблок? — предложил он. — Такие же, как цвет твоего лица.

— И противные, — возразила она. — Как характер у твоей девушки.

— Ну, знаешь, — протянул он. — Раз моя девушка орет на меня посреди долбанного «Фудлайон», полагаю, так оно и есть.

Гризельда резко повернулась к нему лицом, уперев одну руку в бедро. Лицо у нее ни капли не смягчилось, напротив, выглядело дьявольски взбешенным.

— Почему она продолжает тебе писать?

— Ты всё придумываешь.

— А-а… — протянула она, скрестив руки на своей прекрасной груди и с вызовом вскинув брови. — Так это не Джемма тебе все время пишет?

— Помимо прочих, — признался Холден. Он был не в силах ей лгать, но и не особенно стремился рассказывать, что вот уже несколько дней обменивается взаимными оскорблениями с Джоной.

Её глаза рассержено вспыхнули и, скользнув по подсчитывающим знакам у него на руке, застыли на его лице.

— Ну, не буду отрывать тебя от… прочих!

— Б-бл*дь, — пробормотал он, глядя, как она уносится прочь от него, и понимая, как неверно она истолковала его слова. Ради бога, он ведь имел в виду Джону и Клинтона, а не других женщин! Ему и с ней хватало хлопот.

Он шел следом за ней, дав ей некоторое время в одиночку выбирать продукты, и очень надеясь, что она успокоится. Когда она добралась до отдела с замороженными продуктами, он незаметно подошел к ней и легонько подтолкнул ее бедром. Она не повернулась.

— Я не имел в виду других женщин, — сказал он ей в спину.

Она фыркнула, распахнув перед ним дверь холодильника и наклоняясь внутрь.

— Гриз, я не общаюсь ни с какими другими женщинами, но я не виноват, что Джемма пишет мне СМС-ки.

— Ты мог бы с ней порвать.

Он поморщился.

Да, мог бы.

— Ладно, я не порвал. Мы тогда еще даже суток вместе не провели. М-мы даже не…

Она отступила, захлопнув дверцу холодильника, и махнула в его сторону пакетом с замороженной зеленой фасолью.