-«То есть этот парень – аристократ?» - В обращенных на него прищуренных зеленых глазах, Дареос увидел откровенную насмешку. Но раз соврав, нужно было держать уровень, что бы не происходило.

-«Именно так. А теперь прошу прощения, мне надо…» - Фразу он не окончил.

-«А ведь вы врете, мой драгоценный граф». – На лице барона читалось настоящее торжество.

-«Да как вы смеете обвинять меня в подобном!...» - Попытался было возмутиться Дареос, но его снова прервали.

-«Полно, полно, многоуважаемый граф, слишком мало эмоций для праведного гнева. Дорогуша, иди погуляй, - ссадив с колен блондинку, безропотно прошедшую на выход, Огаст продолжил. - К тому же, я бы не сказал такого, не будучи уверен. Я стар, но в маразм еще не впал, и вспомнил, где я его видел. Во время одного из моих визитов к главе тайной службы империи, именно этот молодой человек руководил смотром, организованным для моей скромной персоны. А как известно, у агентов тайной службы нет ни семьи, ни друзей». - Губы барона разошлись в стороны, открыв великолепный вид на рот, полный блестящих коронок.

Дареос почувствовал, как сердце застучало вдвое быстрей. Пауки – идеальные хищники, и находясь в середине своей сети являются практически всесильными. Но стоит паучку оказаться сброшенным с удобного места, как он перестает отличаться от тех же мух. Даже больше, муха хотя бы может улететь, а вот неудачливому хищнику остается только погибнуть от более сильных собратьев по миниатюрному миру. Конечно, Граф не был настоящим пауком и не оставался совсем беззащитным никогда, но сейчас, выбитый из своей паутины, наедине с тем, на кого у него не было рычагов давления, он был в разы слабее. И это отражалось на его внутреннем равновесии.

Не верить барону у него не было причин. Тому просто незачем было придумывать такую историю, замешивая в нее тайную службу. Эта организация, пусть и закрывала глаза на некоторые неоднозначные делишки Огаста за определенное вознаграждение, оставалась достаточно влиятельной, чтобы никто не осмеливался бросаться ее названием просто так. К тому же, граф мог бы довольно просто все проверить, и если эта история оказалась бы выдумкой, то уже сам барон оказался бы в очень сложном положении за попытку оклеветать такого человека, как Дареос. Сознательно идти на такое Огаст бы точно не стал.

А это означало, что граф проворонил очень важный элемент своей задумки. В худшем из сценариев этот Талис мог оказаться исполняющим задание тайной службы по внедрению, и тогда Дареос оказывался в полном дерьме. Однако разбираться со всем этим ему еще предстояло, сейчас же нужно было решить вопрос с бароном. А тот, похоже, уцепился в эту тему уже слишком крепко, потому что пока граф лихорадочно вертел в голове варианты дальнейших действий, Огаст продолжил свою мысль.

-«Но на самом деле, меня вовсе не волнует, почему вдруг агент тайной службы участвует в турнире. Куда больше мне интересно то, почему вас так волнует его сохранность. А, граф?» - С одной стороны, Дареос был даже рад, что все так обернулось и он сумел узнать о истинной личности своего джокера сейчас, а не когда уже было бы слишком поздно. Однако с другой, с которой сидел, вальяжно раскинувшись в кресле, барон Майр, положение графу очень не нравилось.

Нужно было быстро придумать новую ложь. При этом она не должна была ни коим образом касаться политики, Огаст и так забрался слишком далеко, так что вполне сможет сильно навредить всему плану. К тому же, эта ложь должна быть куда серьезней предыдущей, иначе старый лис бы просто не поверил. В ситуации, когда каждая секунда молчания означает усиление подозрений, Дареос не нашел ничего лучше, чем оттолкнуться от его же, барона, предположения. Как известно, легче всего принять то, что мы придумали сами.

-«Ладно, признаюсь, вы были правы, - набрав в рот побольше воздуха, граф выдохнул. – Он мой сын».

С этой секунды обратного пути не было, он должен был придерживаться этой теории до самого конца. Потому что если бы выяснилось, что и эта история – выдумка, то встал бы вполне логичный вопрос: что может быть более скандальным, чем внебрачный ребенок у человека, счастливо женатого больше полувека и имеющего двух детей?

В Палинойе законы по этому поводу были очень строги. Двоеженство было не просто не разрешено, но также считалось страшным грехом перед церковью Порядка, являющейся одним из главных столпов общества наравне с императором. А измена считалась преступлением, пусть не таким серьезным, но достаточным, чтобы заклеймить неверного супруга позором на всю оставшуюся жизнь.

Так что если кто-то узнает, что этот скандал прикрывал что-то еще, то очень и очень многие мгновенно задумаются, что же это “что-то еще”. И пусть докопаться до правды вряд ли у кого-то получится, но императором Дареосу уже точно не стать. Народ просто не примет такого правителя, что бы он там не натворил.

-«Ах, какой великолепный скандал…» - Огаст даже причмокнул, словно дегустировал изысканное вино. Многострадальное веко графа снова пришло в движение.

-«Барон, я открыл вам эту тайну, так что рассчитываю на ваше молчание». – Он попытался выглядеть как можно более убедительно. Однако старик только усмехнулся.

-«С чего это вдруг? Больше хорошей трубочки с кое-чем бодрящим я люблю только хорошие сплетни, а это просто всем сплетням сплетня! А ну-ка пустите, я видел заходящего в соседнюю ложу барона Рабэ, он будет невероятно доволен!» - Маленькие ножки Огаста застучали по деревянному полу с невероятной для ста двадцатилетнего старика скоростью.

-«Прошу вас! – Дареос, чувствуя отвращение к самому себе, схватил барона за плечи. – Я ведь только недавно узнал о его существовании, как я могу уговорить вас молчать?»

-«Да ну вас, вы скучны, граф, - насупился Огаст, но на место свое вернулся. – Знаете, больше хорошей сплетни я люблю только хорошее пари. Давайте поспорим. Если он победит в турнире, то я буду молчать до самого гроба, на вашу удачу, до этого не так много осталось».

-«А если проиграет?» - Настороженно спросил Дареос.

-«Ну, если проиграет, то я растрезвоню о вашем родстве на всю империю! Должен же быть мне какой-то бонус. Итак, каков будет ваш положительный ответ?»

Графу захотелось придушить старика прямо на месте.

Глава 13.

На трибунах, предназначенных для участников турнира, было куда просторнее, чем на обычных. Пожалуй, если бы за участие не нужно было вносить существенный взнос, куда больший стоимости билета, многие бы попытались смухлевать, хоть немного посидев вольготно. Находились, конечно, и такие, что готовы были платить любые деньги за возможность оказаться поближе к своим кумирам. Поэтому уже через несколько лет после постройки Большой Арены было введено правило: если записался на бой, отказаться от первого ты можешь только по очень серьезной причине. После того, как несколько десятков особо ярых фанатов попали в больницы с тяжелыми травмами, все пришло к относительному порядку.

Хотя, конечно, все это не имело никакого отношения к наблюдающей за своим мужчиной Иле. Все-таки она тоже была участницей, пусть и не в этой конкретной категории. А операторам стадий шага и бега было разрешено проводить с собой по одному дополнительному зрителю, так сказать, в качестве бонуса. Так что и сидящие рядом принц с принцессой тоже были здесь вполне легально.

-«Честно признаюсь, будь мы на одной стадии, я не продержался бы и десяти секунд». – Алтран был достаточно самокритичен, чтобы говорить о таком безо всяких экивоков. Хотя, в его голосе нельзя было не услышать капельку зависти.

-«Тебе не стоит переживать, братишка. Талиса готовили к такому с рождения, он по умолчанию будет лучшим бойцом». – Рыжеволосая принцесса вставила свое слово.

-«Спасибо, сестренка…» - Кисло улыбнувшись, кивнул юноша.

Пока эти двое разговаривали, Ила старалась выглядеть как можно меньше. Тогда, в их номере, визит Мии был слишком неожиданным, а последующее затем разбирательство заставило окончательно позабыть обо всех различиях. Но сейчас, без Лазариса рядом, днем, девушка наконец в полной мере осознала, кто находился рядом с ней. Фактически, Алтран с сестрой были главными людьми во всей Палинойе после своих родителей. Наследная принцесса и принц огромной страны, по сравнению с которой родина самой Илы казалась захолустной деревушкой. И вот они сидели рядом и непринужденно болтали. Не будет преувеличением сказать, что она боялась просто слишком глубоко вздохнуть.