— Мы выполняем волю нашего повелителя. Садитесь на коней, и ваша воля тоже станет для нас законом, — ответил первый воин.

— Не бывать этому! — зло крикнула Нинни.

Тогда первый воин подал знак второму схватить Лакхи, а сам обогнул куст и направился к Нинни.

— Поначалу всё так — сердятся, злятся, а потом благодарят судьбу… О, да у тебя, я вижу, копьё! И лук со стрелами! Брось их, — они ни к чему! Как звать тебя?.. Не Мриганаяни ли? — спросил он со смехом.

— Да, Мриганаяни! — с вызовом ответила Нинни.

Копьё, направленное твёрдой рукой, со звоном пробило кольчугу и вонзилось между рёбер. Лакхи взяла на прицел второго воина. Стрела засвистела и глубоко вошла в отверстие забрала. Оба, корчась от боли, со стоном повалились на землю. Лакхи снова выстрелила, на этот раз коню в шею. Конь упал. Два других всадника обратились в бегство. Тогда Нинни сняла с плеча лук, вытащила из колчана стрелу и нацелилась в одного из них. Воин пригнулся, стрела пролетела мимо. Девушки пустили вдогонку всадникам ещё несколько стрел, но ни одна из них не достигла цели. Воины успели ускакать. Конь убитого помчался следом за ними. Некоторое время слышен был топот, затем всё стихло. Только у куста ещё раздавались стоны — это мучились в предсмертной агонии раненые. Вскоре и стоны смолкли.

У девушек бешено колотились сердца. Они хотели что-то сказать друг другу, но слова застревали в горле.

Наконец Лакхи произнесла каким-то чужим, хриплым голосом:

— Давай вытащим копьё и бежим быстрей.

Нинни молча подошла к воину. Посмотрела на него. Воин был мёртв. Девушка потянула на себя копьё, но вытащить не смогла. Руки дрожали и не слушались. Тогда Лакхи положила на траву лук со стрелами, подошла к убитому, села на землю и, упёршись ногами в труп, рванула копьё. Кровь брызнула фонтаном. Нинни отвернулась. Лакхи отдала подруге копьё и побежала за своим луком, будто снова собиралась стрелять. Девушка, казалось, обезумела. Она торопливо вырвала стрелу из головы второго воина, потом подбежала к коню, выхватила из его шеи другую стрелу и обе спрятала в колчан.

Наконец она вернулась к Нинни. Та стояла неподвижно, потрясённая всем происшедшим.

— Нинни, слышишь, Нинни! — позвала Лакхи всё тем же хриплым голосом. — Бежим отсюда! Бежим быстрее! Может быть, ты хочешь разыскать свои стрелы?

Нинни пришла в себя.

— Какие там стрелы! Сейчас не до них! Бежим!

Девушки побежали прочь. Они выбрались из леса и пошли к реке.

У деревни подруги замедлили шаг. На душе у них было скверно. Кровь на копьё и стрелах уже высохла.

— Давай сначала обмоем копьё и стрелы в реке, сами умоемся, а потом пойдём домой, — предложила Нинни.

— А вдруг и у реки воины?

— Мы увидим их издали и убежим.

— Надо предупредить всех в деревне, как бы они не напали.

— Ну, на деревню-то они не нападут. Их, пожалуй, немного: те двое, что убежали от нас, да где-нибудь в окрестности ещё несколько человек. Не бойся! Недалеко лагерь натов, и у них есть оружие. Пошли к реке.

Лакхи согласилась пойти к реке. К тому же в колчанах оставалось несколько стрел. Осторожно подошли к берегу. Огляделись. Вокруг пи души, только мирно паслись коровы и буйволы. Девушки вымыли копьё и стрелы, искупались и пошли в деревню.

Но дома им снова стало страшно: казалось, будто они опять в огромном лесу и кто-то гонится за ними, а они безоружны, беззащитны. Девушки затянули занавеску на двери, не оставив даже крохотного просвета, но от этого сделалось ещё страшнее. Тогда Нинни открыла дверь и, выйдя на улицу, стала оглядываться по сторонам.

— Как долго нет Атала! — сказала Лакхи.

— Да я вот тоже смотрю, не идёт ли. Мы бы сейчас поужинали и пошли на мачан.

Начало смеркаться. Крестьяне погнали в деревню свой немногочисленный скот. Когда Нинни услышала топот буйволов и коров, ей показалось, будто это мчатся всадники. Но тут пришёл Атал. Девушки шумно обрадовались ему.

— Что случилось? Где ты пропадал так долго? — спросила Нинни.

Атал удивился.

— Долго? Да сейчас ведь самое время гнать домой скот с водопоя! Что это с вами сегодня?

— Мы очень боялись, как бы с тобой чего не случилось, — ответила Лакхи.

И пока Атал привязывал коров во дворе, девушки рассказали ему, что с ними приключилось. Атал вначале даже не поверил. А потом сказал:

— Это тюрки. Небольшой отряд, человек пять-шесть, не больше. Ведь наш раджа построил крепости в горных ущельях и укрепил границы вдоль рек Чамбала и Джамны. Ни один даже не очень большой отряд не пройдёт сторожевые посты незамеченными. А если бы где-нибудь произошло сражение, мы бы уже знали. Так что не беспокойся. Будь тюрок много, вам не вернуться бы живыми. Слава всевышнему, что всё обошлось. Вот и пригодились моп копья и стрелы, но отныне я запрещаю вам так далеко ходить на охоту. Пора убирать урожай. Соберём хлеб, обмолотим, засыпем в ямы, тогда голод не страшен… А теперь пошли на мачан. Вы спите, а я посторожу.

На следующее утро, едва они вернулись домой, к ним явился Пота. Его наглые сверлящие глаза, которые обычно старались не упустить пи одной мелочи, сейчас растерянно бегали. В них притаился страх.

Нат почтительно поздоровался и сказал:

— Ну как, доченьки, повезло вам вчера на охоте? Хоть бы с нами поделились.

Атал с гордостью произнёс:

— Вообще-то им повезло, только делиться с вами нечем. Девушки убили двух воров, остальные сбежали.

— Воры! Боже мой! О всевышний! О Гаур-баба![144] Что же делать? А мы там совсем одни!

— Вас много, и у вас есть оружие! — ответил Атал.

Нат запричитал:

— Что наше оружие? Им от воров не защитишься. А ведь у нас много одежды, рису, гура. Может, панчаят и староста позволят нам перебраться поближе к деревне?

Атал подумал немного.

— Пожалуй, никто возражать не будет. — В голосе его по-прежнему звучала гордость за девушек.

Нат, обрадованный, вернулся к себе в лагерь и тихо, чтобы никто не услышал, сказал старшей натини:

— Они ни о чём не догадываются. Переберёмся поближе к деревне. А там видно будет.

К вечеру того же дня наты перебрались на новое место.

20

В душе Нинни очень гордилась собой. Ещё бы! Удар копья был сильным и точным, она сразила врага наповал. И это после двух дней тренировки! Были бы на месте Нинни и Лакхи другие женщины, разбойники увезли бы их и опозорили. Ведь даже на помощь некого было позвать. Хоть плачь, хоть кричи — никто не услышит!

Лакхи смутно помнила всё происшедшее. Единственное, что осталось в памяти, это убитый ею воин, — он хотел накинуть на Лакхи чадру, и конь, которого она уложила второй стрелой, потому что на этом коне тюрок собирался увезти её. В тот момент Лакхи действовала, не размышляя.

Но воины были тюрками. Теперь они могут привести сюда целое войско. Что тогда? Страх перед нашествием врагов омрачал радость девушек.

А как рассказать о случившемся в деревне? Конечно, о таком подвиге заговорят далеко вокруг. Но если сюда нагрянут тюрки и уничтожат поля, скот, дома, тогда люди обвинят их, Лакхи и Нинни. Скажут, что это они принесли разорение и горе.

Атал посоветовал девушкам ничего не говорить крестьянам. Но первый же не выдержал:

— Нинни и Лакхи прогнали воров! — сказал он одному из крестьян.

А крестьянин, когда рассказывает, уж от себя прибавит.

— У воров было оружие, они были на конях. Но девушки ранили их, и воры удрали.

— Может, это были тюрки, а может, патханы из Антарведа. Они шли, чтобы грабить и убивать, но эти отважные девушки пустили в них стрелы, и воры сбежали, — говорил третий.

О том, что тюрки хотели похитить девушек и что два всадника убиты, ни сами девушки, ни Атал не обмолвились ни словом.

Но крестьяне догадывались, зачем прискакали сюда воины, и теперь опасались вторжения врагов. Тем более что это были тюрки! Вот если бы раджпуты, тогда другое дело. Те хоть не уничтожают полей и не насилуют женщин. От тюрок же приходилось прятаться в лесу и голодать.