С показным раскаянием слушал молодой человек упреки егеря. На самом деле он испытывал чувство радостного удовлетворения от точного выстрела, считал себя идеальным стрелком, а слабенькие рога-вилки бедняги Ате казались ему замечательным трофеем.

После безрезультатной попытки предупредить Ате Перри оказалась свидетельницей его смерти. Не испытывая большого огорчения, она убежала; у Перри было не настолько жестокое сердце, чтобы сообщить печальное известие Гено и Гурри, но она с трудом сдерживалась, чтобы не рассказать эту новость другим. Поэтому бегала по ясеню вокруг спящих, карабкалась высоко вверх и скатывалась вниз, потом снова лезла на верхушку. Ей ужасно хотелось поделиться новостью, хорошо понимая, что Гено и Гурри надо щадить, и от раздвоения чувств все чаще бегала вверх и вниз по дереву. Ее беспокойная суета сопровождалась шумом ветвей и шорохом листьев.

— Это ты, Перри? — окликнул ее Гено.

Перри поспешно опустилась вниз.

— Да, это я!

— Жив ли Ате? — сдавленным от страха голосом спросила Гурри.

— Кто тебе сказал? — удивилась Перри.

— Сорока, — ответил Гено, а Гурри добавила:

— Она только видела, как Он выпалил из огненной руки, а Ате прыгнул в заросли.

— Значит, сороке повезло, она не видела самого страшного, — ответила Перри, которая уже больше не сдерживала себя.

— Ате умер! — закричала Гурри.

Перри рассказала все, закончив словами:

— Он сразу же умер, как только оказался в зарослях. Он лег и умер.

Гурри тихо плакала.

— Бедный! Хороший! Такой веселый. Такой молодой. Бедный! Хороший несчастный друг.

У Гено тоже были мокрые глаза.

— Ате, дорогой Ате! Он ничего не хотел слышать! Он не думал о смерти! Беззаботно пошел навстречу опасности!

— Я громко звала его, — уверяла Перри, печально прижав передние лапки к белой грудке, — я громко звала его! Слишком поздно!

Гено стоял, опустив голову:

— Ни разу не удалось заставить Ате прислушаться к советам отца быть осторожнее. Как я его ни предупреждал.

— Ваш отец был с ним рядом, — сообщила Перри.

— Бэмби? — нарушила молчание Фалина.

Нелло и Мембо, который от волнения не сказал ни словечка, теперь внимательно слушали.

— Конечно! Я ведь знаю Бэмби! Кто другой мог бы осмелиться после того, как прогремела огненная рука, подойти к лежащему на земле? Он хотел помочь Ате, как помог Бозо.

— Бозо? — перебил ее Гено, — это действительно был Бозо?

— Но Ате уже никто не мог помочь, — закончила Перри и ответила Гено, — что это был Бозо, я знаю точно! Правда, сама я Бозо не видела. Я только слышала об этом от родственников. Они хорошо знают Бозо, как обычно знают того, кого не любят. Я совсем забыла это сказать, только сейчас вспомнила.

— Всегда, всегда спасают того, кто этого вообще не заслуживает, — сказала Фалина.

— Заслужил Бозо или нет, — сказал Гено, — но я рад, что он жив.

— Я желаю спасения всем! Без исключения! — высказалась Гурри.

Ате оплакивали от всего сердца, скорбили. Если Гено и Гурри говорили о нем, а в первое время это происходило постоянно, то Гурри называла его не иначе как «наш погибший друг!», Гено называл его «мой незабвенный товарищ!»

Проходили дни, ночи. Начались дожди. После коротких гроз опадала летняя жара. Фалина оставалась вместе с детьми. Даже если в дождь они промокали насквозь, они никогда не выходили на луг, чтобы обсохнуть на солнце. Они боялись огненной руки, которая все чаше и чаше давала о себе знать, особенно после грозовых дней, когда солнце снова испускало свои манящие лучи.

Однажды утром к месту отдыха семьи, прихрамывая, пришла Ролла. Смущаясь, за ней следовала Лана. Бозо, как замыкающий, почти не высовывал нос, приблизиться он не решился.

— Фалина! — бойко начала Ролла. — Я должна тебя поблагодарить. Нет, скорее Бэмби. Но мне ни разу не удалось увидеть его.

— Здравствуй, Ролла, — Фалина встала, дети тоже.

Горячо, искренне Ролла продолжала:

— Я давно должна была бы тебя поблагодарить… давно должна была бы тебя попросить передать твоему супругу нашу благодарность. Но боялась, что меня плохо примут. Ты еще сердишься на меня? Скажи мне хоть одно доброе слово.

— Моя старая подруга Ролла, — только и смогла нежно прошептать Фалина.

— Ты больше не думаешь, что я виновата в том, что погнались за Гено?

Фалина покачала головой:

— Нет.

— Как ты могла поверить, что я способна на такую низость! — взволнованно вскричала Ролла.

— Давай не будем больше говорить об этом, — Фалина слушала через силу, — от страха за Гено у меня в голове все перепуталось.

— Ты меня обидела, Фалина, до смерти обидела.

— Тогда наши сыновья были в ссоре, но, Ролла, давай все забудем!

— Наши сыновья! Это тоже надо уладить! Твой Гено всегда по-дружески относился к Бозо! Даже после стычки! Я знаю это от Ланы! И я бы уже давно, разыскала тебя но Бозо все не хотел и не хотел! О, вовсе не из за упрямства! Бозо больше не упрямится после того, как Он его ранил, а Бэмби спас! Бозо так стыдно, что он даже тебе на глаза.

Она повернулась к сыну, который все еще очень смущенно стоял в стороне:

— Иди сюда! Немедленно иди сюда!

Когда Гено подошел к нему и поздоровался, напряжение в ту же минуту сменилось хорошим настроением.

— Мы рады, Бозо, что ты снова с нами!

Бозо коротко кивнул, пробежал мимо него и стал рядом с матерью перед Фалиной.

— Тетя! — сказал он сдавленным от волнения голосом, — тетя, ты простишь меня?

Фалина ласково погладила его по спине.

— Я уже тебя простила.

— В тот раз я глупо и вздорно болтал о нашем вожаке, — Бозо с трудом выговаривал олова, — о том, кто стал моим спасителем! Спасителем!

— Ах, все это уже забыто! — улыбнулась Фалина, — иди к детям.

Гурри, сердечно поздоровавшись, с Ланой, уже познакомила ее с Нелло и Мембо. Гено привел Бозо, который чувствовал себя среди них не очень уверенно. По его поведению и взглядам было видно, что ему нужна поддержка. Его встретили как хорошего товарища; особенно сердечно обращался с ним Гено и Бозо вскоре настолько освоился, что сказал Нелло и Мембо:

— Мы ведь давно знаем друг друга.

— Это было мимолетное знакомство, — возразил Нелло. Мембо, заикаясь, вступил в разговор:

— Я… я… кажется, вс-вспоминаю…

Все терпеливо ждали, пока Мембо договорит, после чего Нелло сказал:

— Теперь мы познакомимся по-настоящему…

— И… и… б будем д-друзъями, — произнес Мембо.

У Гено отлегло от сердца.

— Куда тебя ранило? — поинтересовалась Гурри.

— Сюда! — Бозо ткнул подбородком в грудь.

— Тебе здорово досталось, — с уважением сказал Гено.

— Не очень, — заскромничал Бозо.

— Однако какой широкий шрам, — отметил Гено.

Бозо продолжал:

— Ерунда. Рана быстро зажила.

— Н-но в-ведь б-было б-больно.

Нелло объяснил брату:

— Наверняка было очень больно.

— Чуть-чуть, — согласился Бозо.

— Ты мог бы и один убежать! — воскликнула Гурри.

— О, нет, — возразил Бозо, — убежать в одиночку, — об этом и думать было нечего. Без помощи твоего отца я бы умер.

— Это прекрасно, что ты жив! — сказал Гено.

— Конечно! — Бозо первый раз улыбнулся. — Конечно, это намного приятнее.

— Жизнь, — весело и немного важничая заявила Гурри, — это всегда самое прекрасное!

Но эти слова она повторяла часто и остальные были абсолютно убеждены в нехитрой правоте ее изречения, поэтому оно не произвело большого впечатления и на него почти не обратили внимания.

Одно происшествие вызвало небывалое волнение, необыкновенный восторг и надежду. Все обитатели леса от малюсенького крапивника до вороны, от крошечной мышки до лиса с удовольствием рассказывали об этом единственном в своем роде событии, приукрашивали его и превозносили. Только олени не принимали участия в разговорах. Было непонятно, то ли весть об этом изумительном подвиге не дошла до их ушей, то ли они с высоты своего королевского величия пренебрежительно не пожелали высказать свое мнение, то ли вообще невысоко оценили все, что произошло, так как, по преданию, однажды, много лет тому назад какой-то олень отважился на нечто подобное. Все три варианта дали повод для многократных обсуждений.