Коринфский союз, в противовес Пелопоннесскому и Афинскому союзам, стремился включить в себя большинство греческих государств и даже те области, которые находились под чужой властью. Этим самым союз был направлен против Персии, угнетавшей малоазиатских греков. Из этого можно заключить, что план освобождения малоазиатских греков от персидского ига входил в программу Филиппа. Завоевание малоазиатского берега было вызвано интересами Македонии и политическими мотивами. Желая овладеть Эгейским морем, Филипп не мог оставить малоазиатский берег, усеянный богатыми торговыми городами, находившимися под властью Персии. С завоеванием этого берега Филипп получал военную базу и наблюдательный пункт для борьбы с Персией.

На конгрессе, как и в своей политике, Филипп [272] Македонский старался устранить всякое недоверие и сомнение в чистоте и бескорыстии его намерений. По решению конгресса был составлен союзный договор «о всеобщем мире», цель которого — обеспечение свободы, мира и самостоятельности эллинских городов.[69] Этот договор объявлял общий мир в Греции и на суше и на море (κοινη ειρήνη). Сообразно с этим воспрещались всякие распри и дозволялись свободные мирные сношения между всеми государствами; насильственные перевороты не допускались. Частная собственность признавалась священной; конфискация движимого имущества не допускалась. Строго воспрещались передел земли, кассация долгов и освобождение рабов с целью переворота.[70]

Вынесение такого пункта коринфским конгрессом говорит не только о том, что попытки передела земли, кассации долгов и освобождение рабов не были единичными, но свидетельствует о стремлении участников конгресса в первую очередь разрешить социальную сторону вопроса, а именно — прежде всего укрепить основы рабовладения.

Что касается пункта об автономии мелких городов, то он был направлен на разъединение Греции, на роспуск союзов и на передачу судьбы греческого мира Македонскому государству. Участники договора должны были пользоваться правом свободного плавания. Ни один город не был обязан впускать в свою гавань чужие военные корабли.[71] Для сохранения взаимных гарантий эллинских городов в Коринфе был учрежден союзный совет, в который каждый союзный город должен был присылать своих заседателей. Количество заседателей определялось значением их государств в союзе.

По требованию Филиппа, конгресс постановил запретить [273] восстановление разрушенных Филиппом городов, а также тех политических учреждений, которые он объявил враждебными себе. Те граждане, которые выступали против Филиппа и союза или вступали в дипломатические сношения с их врагами, обвинялись в измене и вместе со своим родом наказывались смертью и конфискацией имущества.[72]

Между эллинами и царем был заключен вечный оборонительный и наступательный союз. Филиппа избрали председателем этого союза и главнокомандующим союзных войск.[73] Члены союза не должны были ничего предпринимать против него. Он имел право в случае нужды в любое время созвать союзное собрание. Центром союза стал город Коринф. Он был превращен в столицу объединенной Филиппом Греции. Там происходили союзные собрания.

Ближайшие наступательные планы заключались в том, чтобы в отмщение персам за осквернение эллинских святынь перенести войну на Восток.[74]

В войне с Персией, по решению коринфского конгресса, командование войсками на море и на суше вручалось с неограниченной властью Филиппу.[75] Для того, чтобы Филипп мог лучше объединить греков, его объявили потомком Геракла, происходившим от царей Аргоса.[77] В связи с этим конгресс запрещал поступать кому-либо на службу в другие государства. Этот пункт был направлен против Персии, армия которой держалась на греческих наемниках.

Таким образом, главная власть союза находилась не в Греции, а в Македонии, царь которой являлся неограниченным верховным начальством над морскими и сухопутными силами Эллады во всех войнах, которые пришлось бы вести [274] союзу и для которых каждое греческое государство должно выставлять корабли и людей. Фактически македонский царь держал в своих руках исполнительную, военную и гражданскую власть. Парибени указывает, что Филипп представлял только исполнительную власть и командовал военными силами союза не как царь македонский, а как греческий государь.[78]

Юстин упоминает, что коринфский конгресс определил общие силы союзных греческих государств в количестве 200 тысяч пехоты и 15 тысяч конницы.[79] В отдельных случаях эти контингента определялись в зависимости от обстоятельств. Всеми войсками бесконтрольно руководил Филипп. Все это говорит о том, что верховное управление Эллинским союзом было передано в руки державы, стоявшей вне Греции и своими силами настолько превосходившей союзников, что ни о какой самостоятельности их не могло быть и речи.[80]

Положение Македонии в Греции и в союзе укрепилось еще тем, что Филиппу удалось передать управление важнейших городов в руки партии, сочувствовавшей македонской агрессии. Эта партия подавляла все враждебные элемента (Фокида, Эвбея, Мегара, Коринф, Акарнания) и укрепляла свою власть с помощью целого ряда македонских гарнизонов (Фивы, Халкидика, Коринф, Амвракия и др.) в важнейших стратегических пунктах, овладение которыми позволяло держать всю Грецию на поводу.

Нельзя согласиться с мнением Кацарова о том, что это мероприятие Филиппа выражало военные интересы всего союза.[81] В первую очередь Филипп преследовал свои цели, которые, правда, совпадали с целями олигархических кругов Греции.

Афины внешне сохранили политическую самостоятельность, но в действительности царь поставил их в сильную экономическую зависимость от Македонии, уничтожив остатки морского союза и, главное, отторгнув от них самую важную морскую позицию — Херсонес. Отданный Филиппом взамен Херсонеса Ороп не только не мог возместить потерю первого, но стал причиной новых ссор и споров между афинянами и фиванцами. Отторжение Херсонеса лишило афинян контроля над проливами, над черноморской торговлей и ставило их в кабальную зависимость от Македонии.

Таким образом, получение Филиппом верховного военного начальствования над эллинами не означало использования его только в войне с Персией или в амфиктионских учреждениях. Предоставление ему права высшей военной власти устанавливало военную диктатуру македонского царя в Греции. [275]

Если мы сравним коринфский конгресс с политическими исканиями Исократа и его партии, то увидим, что большая часть этих исканий осуществилась. Исократ мечтал об объединении Греции, о прекращении войн между греческими государствами, о водворении внутреннего мира, о походе против Персии. Эти желания Исократа нашли свое выражение в Коринфском союзе. Они совпали с интересами Филиппа и его государства. Даже поход на Восток содействовал бы осуществлению цели Филиппа расширить Македонское государство путем укрепления малоазиатских прибрежных областей, которые граничили с Македонским царством. Однако из этого совершенно не следует, как думают некоторые буржуазные ученые, например Белох и Дреруп, что Филипп разрешил многие проблемы, которые Греция не в силах была разрешить, а именно: он собрал все силы «нации» при сохранении автономии отдельных частей, что имело большое всемирно-историческое значение.[82] Между тем, несмотря на то, что одним из основных вопросов на коринфском конгрессе был вопрос об установлении настоящего мира, все же истинного, всеобщего внутреннего мира не было достигнуто, да и сам македонский царь в действительности к нему не стремился. А. Б. Ранович совершенно правильно подчеркнул, что Греция из нового объединения не извлекла пользы и после небольшой передышки она стала неуклонно падать.[83]