Затем, наконец, когда я была готова уже разодрать его от желания, он сделал движение.

Его руки обхватили мою задницу, и перевернул на бок, на покрывала. Схватил мою лодыжку и раздвинул мои ноги, чтобы протиснуться между ними. Он занялся своей пряжкой, мышцы на руках подергивались, и это было самое горячее зрелище, которое я видела — он стягивающий этот толстый, длинный кусок кожи и отбрасывая его на пол. Расстегнул пуговицу, опустил молнию. Он спустил джинсы, настолько чтобы выставить свой выпрямившийся член в черном хлопке, а затем это большое тело опустилось на мое тело.

Мне не хватало его голоса все-то время, что мы целовались, и сейчас он издавал звуки. Не слова, в его обычной манере узнать мои желания, а стоны. Грубые, ворчащие звуки, которые отдавались в моем горле одновременно с прогибающимися бедрами. Он мучил меня своим членом, каждый его дюйм был тверже, чем я когда-либо чувствовала, его трусы стали влажными от меня. Еще я чувствовала его молнию, совсем немного, и толстая ткань джинсов на ширинке дразнила мои губы.

Я не собиралась ему что-то говорить, ни просить, ни умолять, ни приказывать. Только мои ладони, хватающиеся за его руки и спину, неопровержимо доказывали то, что я хотела этого. Но вот что из этого выйдет? Сейчас было все в его руках.

Он всегда делал для меня то, что я хотела. В этой постели. В своем грузовике, возил меня к озеру в ту лунную ночь, и в аэропорт, куда бы я ни попросила. Сегодня я не хочу шофера. Я хочу похитителя. Мне нужно было, чтобы он схватил меня и отправил туда, где он жаждал быть, и показал, что доверяет мне с этим справиться. Мне нужно было, чтобы он думал только о себе. Но это означает, что я не могу сказать ему об этом.

Я никогда не испытывала его тело таким. Твердые повсюду, бедра, живот, плечи, и сцепленные руки — как я видела из окна своего офиса в Казинсе, в те моменты, когда украдкой наблюдала за ним. Его стоны, согревающие мою кожу, достигали своего пика, и, наконец, я услышала, то, что хотела от него. То же отчаянье, что чувствовала и я.

Его зубы поцарапали мою скулу, а затем он зарычал.

— Где они?

Я почти кончила только от этого.

— В ящике, — сказала я, и махнула в сторону прикроватной тумбочки.

Он потянулся и, когда зажглась читальная лампа, я изучила его мускулы, что бегали вдоль его бока, под ребрами. Наблюдала за его дыханием. Шуршание картона и звук разрывающегося пластика привлек мое внимание к его рукам.

Он откинулся назад, усаживаясь на пятки, обхватил презерватив губами. Стянул джинсы на бедра, большими пальцами ухватив трусы за ними. Его возбуждение восстало между нами, в приветственной угрозе. Я видела его сердцебиение, там, в легких подергиваниях, когда он разорвал обертку. Под моими ладонями, через джинсы, его бедра были горячими и твердыми, как камни под палящим солнцем.

Я наблюдала, как этот мужчина, облачил себя. Он никогда не выглядел сильней, или больше, или более опасно, и я никогда не хотела его столь остро…, но я бы никогда не смогла быть с ним так, в те первые несколько раз. Он заслужил это своим уважением и заботой. А я заслужила — это дав ему шанс довериться ему.

Он раскатал презерватив до основания и обхватил себя.

— Ты хочешь, чтобы я был зол, так?

Мои губы раздвинулись, но ответа не последовало.

— Ладно, — выплюнул он, и передвинувшись в сторону, освобождая мои ноги. — Перевернись.

Я повиновалась, встав на четвереньки, сердце бешено колотилось, от возбуждения, нервов, от всего.

Он мгновенно оказался возле меня — член в руке между моих бедер, другая рука на моей заднице. Даже, если бы он захотел, проникновение не смогло бы быть грубым; я была слишком влажной.

Он вошел глубоко и плавно, до конца, застонав, когда его бедра встретились с моей задницей. Я чувствовала слегка дрожащие руки на своей талии, а потом вдруг, он нашел самообладание. Он расставил колени немного шире, его передняя часть бедер терлась о мои бока. Одной большой ладонью он скользнул к моему плечу. Крепко сжал его, удерживая меня на месте, от чего мои щеки обдало огнем, а лоно сжалось.

Он начал свои толчки. Медленные и подлые, прерываемые грубыми небольшими ударами каждый раз, когда соприкасались наши тела. Удар, и стон. Я молчала, концентрируясь на ощущениях. Его джинсы сползли ниже, ударяясь сзади о мои ноги. Я бы убила за это зрелище — олицетворение нетерпимости, его великолепная обнаженная задница, джинсы, обвивавшие его сильные бедра.

Я не чувствовала безразличие таким образом, не так, как мне могло показаться. Мы были так близки, словно смотрели друг другу в глаза. Но мне не хватало его голоса.

Пока он не прорвался сквозь темноту прямо в мое естество.

— Этого ты хотела сегодня? — спросил он, грубым от нагрузки голосом.

— Почему тебя всегда волнует, чего хочу я?

— Потому что от этого у меня сносит голову, Энни. Быть тем, кто тебе нужен. — Одна рука скользнула за мое бедро, спускаясь ниже, кончики пальцев щекотали мой холмик, затем отыскали клитор.

Я резко втянула воздух, опуская голову от шока.

— Мне нужно…

— Да? — эти смертоносные пальцы двигались тугими, жестокими кругами.

Клянусь, я потерялась в удовольствии.

— Скажи мне. Скажи, что тебе нужно.

— Мне нужно… — Я даже не была уверена, как выразить это словами. Он замедлился позади меня, затем остановился, а его пальцы стали всего лишь теплым весом на моем клиторе. Другая рука нежно гладила меня от ребер к бедрам, успокаивая нарастающее напряжение во мне. Как всегда, только то, что нужно мне.

Медленно выходя, он отпустил меня.

— Перевернись.

Я перевернулась. И именно это мне было нужно, правда. Приказ. Чувство, что я принадлежала ему, а не наоборот.

Я легла на спину, когда он откинул свои джинсы, затем он улегся на бок лицом ко мне, его облаченный член обжигал мой живот. Только эта часть его казалась нетерпеливой, а он совершенно спокойный. Он гладил мои волосы, и прижал кончик своего носа к моему носу.

— Мне кажется, это не правильным, — пробормотал он. — То, что мы оба злимся.

— А мне нет. Я хочу тебя таким.

— Почему?

— Я…, потому что я хочу знать, какой ты, когда ты не только… удовлетворяешь меня. Я хочу знать какой ты, когда думаешь только о себе.

Он потерся губами о мои губы.

— Ты боишься, того что можешь обнаружить?

Я покачала головой на подушке, уверенная в этом ответе больше, чем во всем остальном, что мы обсуждали этим вечером.

— Нет. Не боюсь.

— Иногда ты видишь мою эгоистичную сторону. Это происходит после того, как я довожу тебя до оргазма.

— Но никогда до.

— Просто так должно быть, — прошептал он. — Дамы вперед.

— Кто это сказал?

Он моргнул.

— Манеры.

Я вздохнула, опустив голову глубоко в подушку.

Он провел по моему уху.

— Что, детка?

— Черт, я даже не знаю.

— Ты хочешь увидеть меня злым?

— Да.

— Чтобы доказать что? Что я никогда не обижу тебя так, как это сделал он?

— Нет. Я уже знаю это.

— Чтобы доказать, что я не причиню тебе вреда, как тому куску г*вна, тогда дома?

— Нет, конечно, нет. Просто покажи мне кое-что… что-то большее, чем просто… насколько чертовски ты хорош.

Почему мне нужны доказательства недостатков в бывшем заключенном, что, черт возьми, со мной не так? Или, возможно, это разобщение. Или, возможно, эта ссора показала мне именно то, насколько велика разница между этим мужчиной и тем, кто совершил это преступление. Или может быть…

Или может, я хотела доказательства того, что этот мужчина мог сделать что-нибудь просто для себя. Он доставлял мне удовольствие, возмездие для своей семьи. Возможно, я хотела снова увидеть мужчину, который подошел ко мне в Казинсе, окруженный охранниками, камерами и любопытными взглядами. Который хотел чего-то так сильно, что готов был подвергнуть нас обоих риску, чтобы получить это.

— Пожалуйста, — сказала я осторожно. — Позволь мне увидеть твою злость. — Вот тебе и эгоизм. Это все еще для меня, если я получу, о чем прошу.