В тени дерева стояла зеленая скамеечка. В стороне гоняли разбухший в воде мяч какие-то мальчишки.
Королев сел, вытянул свои коротенькие в простых рабочих ботинках ноги и сказал:
- Всю жизнь описывать я не буду. Зачем она вам? Одно только скажу - все неприятности у меня из-за такого маленького роста. Можете верить, можете не верить, как хотите. Но только это так. В кино вечером пойдешь - контролерша не пускает, в метро сядешь - пассажиры ворчат:уступи место взрослым… Не жизнь, одним словом, а заколдованный круг.
Но самая крупная неприятность, если хотите знать, была у меня в войну. Да, помню я эго очень хорошо. Присылают мне из военкомата повестку - так, мол, и так, явитесь для отправки на фронт, имея с собой две пары белья и продуктов на три дня. Ну вот, явился я, захожу чин по чину к военкому и докладываю:
- Королев по вашему приказанию прибыл. Разрешите идти на войну бить фашистов?
И вы думаете, так меня и отправили на фронт? Куда там!
Посмотрел на меня военком, посмотрели врачи, поставили к деревянной рейке с цифрами и головой закрутили - один метр двадцать пять сантиметров.
- Не годишься ты, товарищ Королев, - сказал мне военком, - Каши мало ел. Иди, пожалуйста, домой и укрепляй свое физическое состояние.
Но при чем тут каша и при чем тут физическое состояние?
- Посмотрите, говорю, какие у меня мускулы. Таких мускулов, говорю, во всем Ленинграде не найдете!
Но военком даже не поднялся, даже не пощупал мои мускулы. Заладил одно и то же и ни в какую. Если, говорит, ты так настаиваешь, пошлем тебя на особый завод. Там как раз такие, как ты, нужны…
Королев на минуту умолк, стал смотреть на ребят, которые гоняли мокрый грязный мяч. По всему было видно, игра шла там не чисто. Большие мальчишки пинали мяч, сколько влезет - и так, и боком, и с поворота. И только одному, самому маленькому мальчугану, никак не удавалось поддеть мяч. То подножку ему дадут, то локтем в грудь пихнут, то для смеха за трусы потянут.
Тоже шутки выдумали!
- Ну, я ж вам дам! - вскипел Королев. - Я вам сейчас дам!
Вскочил со скамейки и с самым решительным видом помчался к играющим.
Скоро оттуда послышались шум, визг, крики.
Королев стоял в кругу ребят и, будто судья, держал мяч на вытянутой вверх руке.
Что гам такое говорил Королев, я не слышал. Но, видно, говорил он им что-то сердитое, прямое и правильное.
Так или иначе, но шум и визг смолкли. Королев передал мяч из рук в руки Малышу, пригрозил кому-то пальцем и пошел к скамейке.
- Тоже мне герои, - сказал он, усаживаясь рядом,- На малыша навалились.
Помолчал, ковырнул песок ботинком и спросил:
- На чем там мы с вами остановились? Ага, на заводе! Ну, так вот, послали меня на завод. Это был очень хороший завод, самолеты «ИЛ-2» выпускал… В каком городе этот завод я, конечно, не скажу, хотя вы и переодетый милиционер…
Королев стрельнул в меня глазом, пригладил ладонью белесый, торчащий в разные стороны чуб, и продолжал.
- Врать не буду, делал я на заводе самую обыкновенную, простую работу - привинчивал в люке маленькие алюминиевые планочки. Работа, конечно, не такая и трудная, но и не легкая. Из одного люка вылезешь - в другой, из другого - в третий. За день так намаешься, что потом и спины не разогнешь. И скажу я вам по секрету - на каждой такой планочке, которую я привинчивал в самолете, ставил я свое клеймо. То есть букву «К». Зачем я делал это, не знаю, но только не для хвастовства. Можете верить, а можете нет, но хвастуном я никогда не был…
Ну, ладно, не в этом сейчас дело… Пришел я в музей (сегодня я во вторую смену работаю) и вдруг - на тебе - стоит наш замечательный «ИЛ-2». И знаете, такое вдруг у меня в душе сделалось. Одним словом, даже и сказать не могу - и смеяться хочется, и плакать. И захотелось мне, чтобы в эту самую минуту все люди меня увидели, увидели и торжественно сказали:
- Товарищи, граждане, вы не смотрите, что он такой маленький. Он вон какой! Он самолет этот своими собственными руками строил!
Короче говоря, полез я в люк для проверки. Темно там, душно, а мне кажется, будто я в рай попал…
Пощупал я рукой, нашел планочку. Аж сердце остановилось - неужели моя? Ну да, точно моя. Никаких сомнений - вот она, моя королёвская буква «К».
Притронулся я пальцем к этому самому клейму и вдруг остыл весь, мысли в обратную сторону пошли. Хвастун, думаю, ты несчастный. Другие люди не то делали, не такие подвиги совершали. А ведь молчат, не кричат на каждом углу, не пляшут! Подумаешь, планочки прибивал! Постыдил я самого себя и думаю - ну, парень, поиграл и хватит, давай задний ход, вылазь…
- Ну, а что же дальше? - спросил я примолкшего вдруг Королева.
- А то вы не знаете, что дальше? Сами виноваты - «вылазь, дело твое конченое». Вы это кричали или, может быть, не вы?
Королев хотел еще что-то такое добавить, но вдруг там, где ребята гоняли мяч, снова послышался какой-то шум и гам. Минута - и мимо нас с грязным мячом в руках промчался высокий нескладный парнишка в клетчатой рубашке.
- Отдай мой мяч, отдай мяч! - неслось вслед.
И тут не надо было долго думать, что у них там
такое произошло. Все было ясно - этот бессовестный верзила в клетчатой рубашке отнял у малыша мяч и бежал теперь с добычей домой.
Не успел я опомниться, не успел решить, что, как и к чему, а мой Королев уже мчался по пятам за клетчатой рубашкой.
- Держи-и! - кричал он.-Держи-и-и!
Я тоже не утерпел и тоже полетел вдогонку обидчику.
И в самом деле, разве можно сидеть на месте, если у тебя на глазах обижают малыша и просто среди бела дня отнимают прекрасные, размокшие в воде мячи!
Но тут совсем не кстати случилась у меня осечка. На тротуаре я чуть не сбил с ног какого-то солидного мужчину в роговых очках с толстым, как чемодан, портфелем в руке.
Солидный мужчина ухватил меня на лету за пиджак и очень строго спросил:
- Вы почему тут скачете: разве вам тут ипподром, разве вы лошадь?
Пока я разъяснял мужчине, что я не лошадь и вообще я благородно преследую одного противного мальчишку, Королева и след простыл.
Ну, что ты тут будешь делать?
Я извинился еще раз, еще раз дал слово, что не буду бегать по тротуарам, и пошел своей дорогой.
Но грустил и отчаивался я недолго. Уж очень хорош» было в этот день вокруг. Светило изо всех сил солнце, с набережной задувал крепкий, пахнущий большой водой ветерок, на тротуаре, чтоб им пусто было, прыгали воробьи.
Я шел по улице и думал - какой хороший наш город Ленинград, какие все-таки замечательные живут у нас люди. И те, которые великаны и выступают в цирке, и те, которые поменьше, и средние, и вот такие, как Королев, у которого и роста всего-навсего один метр двадцать пять сантиметров.
ЗАЯЧИЙ ХВОСТИК
Я условился с полярным летчиком Тимофеем Бабичем лететь на Крайний Север, точнее в далекую и загадочную для меня бухту Тикси.
- Полетим пятнадцатого числа, - сказал Бабич,- Можете даже и не звонить. Приходите прямо в аэропорт, с начальником я уже договорился.
С первым пилотом Бабичем я летал по холодным северным трассам не один раз. Это был веселый и добродушный человек. Будто шар, вкатывался он в пилотскую в своих пушистых меховых унтах, рыжей собачьей куртке и такой же рыжей уютной шапке.
Войдет, хлопнет рукавицей по колену и скажет:
- Ну, как, хлопцы, живете без меня. Скучаете?
Бабича все любили и за его незлобивый характер и еще за то, что был он замечательный, первоклассный летчик.
Куда только не летал этот Бабич! Заиндевелые крылья его самолета с шумом проносились над полюсом холода Оймяконом, над северным таежным городом якутских искателей алмазов, над крутыми сопками золотых приисков Бодайбо…
Отправиться в путешествие с таким пилотом - одно удовольствие.