Наконец, мистер Вандемер повернулся к нему и заговорил спокойным, размеренным тоном.

– Вы уже, вероятно, знаете, что ваша растрата в настоящий момент не тайна. Ее удалось раскрыть.

Бледное, серьезное лицо кассира стало еще мертвеннее, выражение еще более торжественным и важным.

– Совершенно отказываюсь, понимать, – произнес он отчетливым, но слабым голосом, – почему мое личное маленькое несчастие так расстроило м-сс Сторрс.

– Ты, может быть, сам желаешь объясниться с мистером Кингом? – спросил мистер Вандемер, глядя прямо в лицо мистеру Сторрсу.

Тот отрицательно мотнул головой и мистер Вандемер приступил к щекотливому объяснению.

– Вы явились сюда по приглашению мистера Сторрса и мы не имеем права выпустить вас отсюда иначе, как в сопровождении полицейского агента. Вас арестуют и без всякого сомнения признают виновным в растрате банковских денег. Я буду с вами вполне откровенен и не скрою, что доказать, что облигации похищены вами, будет нам довольно трудно. Позвольте вас спросить: вами-ли взяты облигации и признаете-ли вы себя виновным в этом похищении на суде?

Гарри Кинг на минуту оторвался от созерцания пола, взглянул на мистера Сторрса и тотчас, молча, опять потупил глаза.

– Я хотел бы вам предложит еще несколько вопросов, мистер Кинг, – помолчав, сказал мистер Вандемер. – Простите, вы женаты?

– Нет, – ответил мистер Кинг.

– Вы содержите кого-нибудь?

– Нет.

– У вас нет никого близких?

– Сестра есть, но ее я обеспечил.

Мистер Вандемер пристально смотрел на молодого человека, в его зорких глазах появилось более мягкое выражение. Видимо, мистер Кинг внушал ему симпатию. Что-то подозрительно похожее на жалость было в выражении его глаз.

– За преступление, совершенное вами, – а улики имеются в данном случае на лицо, – вам грозят принудительные работы, мистер Кинг. Кроме того, на вас же ляжет обвинение в похищении банковских облигаций.

– Нет, этого не будет, – быстро заговорил мистер Сторрс. – Я не выступлю с обвинением против тебя, Гарри. Я буду молчат.

Мистер Вандемер бросил презрительный взгляд в сторону зятя, повернулся к нему спиной и направился к двери. Сделав несколько шагов, он круто повернул обратно.

– Или вы, или мистер Сторрс будет признан виновным во всей этой грязной истории, – сказал он. Даже если мистер Сторрс будет упорствовать в молчании, вас все же не оправдают. Для нас существенно важно, мистер Кинг, чтобы имя мистера Сторрса не трепалось бы всюду зря в связи с этим делом. Если вы согласитесь избавить нас от треволнений и довольно ощутительных расходов, связанных с доказательством вашей исключительной виновности в настоящем деле, то я с своей стороны обещаю вам пустить в ход все мое влияние, чтобы добиться смягчения вашей участи. Как только вы отбудете наказание, я обязуюсь помочь вам начать жизнь сызнова.

Мистрисс Сторрс, делая невероятные усилия, чтобы подавить бурные рыдания, взглянула на кассира и воскликнула:

– Умоляю вас, мистер Кинг…

Он жестом заставил ее замолчать и, повернувшись к мистеру Вандемеру, сказал, обращаясь к нему:

– Я беру всю вину на себя, но покорнейше прошу вас не беспокоиться и не хлопотать обо мне.

Мистер Сторрс, как ужаленный, откинулся на спинку стула. Мистрисс Сторрс, рыдая, вышла из комнаты. Мистер Вандемер молчал, не находя, чтобы сказать приличествующее случаю. Быстрота, с какой последовало согласие, и бескорыстие молодого человека совершенно ошеломили мистера Вандемера. Он чувствовал, что молодой человек поступает вполне искренно, отказываясь от всякой награды за свою услугу. Но удивление мистера Вандемера вскоре улеглось. Он сумел добиться того, чего хотел, и теперь у него было одно только желание: как можно скорее сбыть с рук все это дело. Он все еще чувствовал редкую для него симпатию к мистеру Кингу и решительно не знал, как теперь быть с ним. Он не мог заставить себя тотчас же отправить в тюрьму человека, согласившагося взять на себя чужое преступление. Кассир первый нарушил неловкое молчание. Он поднял глаза и сказал:

– Будьте добры, мистер Вандемер, и пошлите за полицейским агентом. Я не стану вас утруждать своим присутствием и тотчас же последую за ним.

– Садитесь, мистер Кинг, – сказал мистер Вандемер, указывая ему стул, на котором только что перед тем сидела м-сс Сторрс. Он позвонил, явился дворецкий.

– Джон, возьмите у мистера Книга его шляпу и… – голос его стал мягче, он несколько замялся, а затем продолжал: – и сейчас же пошлите за полицейским агентом.

Все трое сидели вместе в глубоком молчании. Прошло некоторое время томительного ожидания, затем мистер Сторрс заговорил дрожащим голосом:

– Я тебе бесконечно обязан, Гарри. Ты так легко мог бы избежать ответственности за часть позора. Быть может, ты мог бы и меня заставить разделить его с тобою.

– Вы мне ровно ничем не обязаны, – сказал кассир. – Мне необходимы были эти деньги. – Он наклонился вперед, закрывая лицо руками. – Бежать было бы немыслимо, спасение было невозможно, – прошептал он. – Все с самого начала было непростительной ошибкой.

Вновь водворилось молчание. Гарри, казалось, совершенно не замечал присутствия своих двух компаньонов. Он был еще так молод и не смог устоять против соблазнов мишурного света. Он был еще молод, и под ударом страшного бича что-то дрогнуло в его сердце, в нем проснулось раскаяние. Как бы жестоко посмеялись над ним оба эти солидные господина, давно уже утратившие свою молодость, если бы они знали, что происходило у него на душе; как все это показалось бы им деланным, смешным. Положение их в данную минуту было не из приятных. Нечего было и думать упрекать его в необдуманности и опрометчивости, а такая роль наверное получила бы одобрение света. Им нельзя было даже открыто выразит ему свое соболезнование. Мистеру Вандемеру делалось все более и более не по себе, молчание удручало его, и потому он искренно обрадовался появлению полицейского, которому он тотчас же и сдал сознавшегося преступника.

Затем вскоре уехал домой и мистер Сторрс с женой. Проводив их, мистер Вандемер, не торопясь, направился в клуб.

– Мистер Витакер здесь? – спросил он клубного казачка, стоявшего у дверей. Получив утвердительный ответь, мистер Вандемер отправился отыскивать своего знакомого, и найдя его в биллиардной, отозвал его в сторону.

– Не надо завтра предлагать Кинстонскому нефтепромышенному обществу слиться с нами в одно предприятие, – сказал он.

– Почему? – удивился тет.

– Его песенка спета. Самое большое оно продержится еще день-другой.

Мистер Витакерь весело улыбнулся.

– Очень рад, – сказал он. – Повысить нам цену на очищенную нефть?

– Нет, – задумчиво ответил мистер Вандемер. – Я бы напротив понизил цену на пол цента. Боюсь, как бы крах Кингстонского общества не придал бы мужества уцелевшим мелким обществам. Нам нужно решительно уничтожить их теперь же раз на всегда.

На следующий день весь город уже знал о крахе Кинстонского акционерного общества. Многие, имевшие на руках его акции, были в полном отчаянии. Дня два только и было разговору, что об этом крахе. В вечерних газетах появилась заметка о личной прикосновенности мистера Сторрса к лопнувшему предприятию и об его банкротстве. Произошла паника, публика осаждала банк, требуя возвращения своих вкладов. При выдаче вкладов вскоре обнаружилась несостоятельность банка, прекратили платежи, заперли двери и все замерло в банковском помещении.

Подобные сильные потрясения редко проходят бесследно для таких людей, каким был мистер Сторрс. Его умственные способности сильно ослабели, вся жизнь его была разбита. Он скончался четыре года спустя после роковой для него катастрофы в меблированных комнатах жены на Вашингтонской площади.

Итак имя Сторрс было незапятнано, на нем не тяготело обвинение в совершении столь ужасного преступления. М-сс Сторрс смело могла смотреть в лицо всему свету и, несмотря на всю скромность занимаемого ею общественного положения, высказывать свое мнение по тем или другим вопросам нравственности. Все удалось преблагополучно уладить, причем вполне игнорировались интересы вкладчиков, им предоставили самым позаботиться о себе.