Она осторожно положила его себе на колени и закрыла глаза. Ей не хотелось думать, – она была счастлива и не хотела думать.

Адамс задумался. Как она послушно и покорно следовала за ним до тех пор, пока он не давал ей понять, чего он от неё хочет. Что это – любовь или гипнотизм? Он не мог откровенно высказаться перед этой девушкой, а в его помыслах не было ничего дурного. – Знание порождает невинность, – думал он. – Скромность – одно притворство. Чтобы сохранить свою невинность, мы должны понимать жизнь. Но откуда же могла Лу взят это понимание? Мисстрисс Сторс совершенно не знала жизни в её высших проявлениях и знакомила свою дочь только с её декорациями, с мишурою.

Адамс понимал, что Лу и Дора одинаково нуждаются в нем и что он обязан молчать и не раскрывать истины своей невесте, если намерен до конца исполнить свой долг.

Раздавшийся рядом с ним вздох, вывел Адамса из его глубокой задумчивости. Он повернулся к Лу, которая примостилась поудобнее в своем уголку и заснула. Лошадь еле плелась, её голова опускалась все ниже и ниже, возница также дремал.

Кое как они наконец доехали до целого ряда кленов. Полусонная лошадь почувствовала приятную прохладу, сделала несколько шагов и замерла на месте. Эд улыбнулся, сама судьба направила их сюда.

– Ну, трогай, – закричал очнувшийся возница.

– Не надо, – сказал Адамс, – мы уже доехали, куда надо.

Лу раскрыла глаза и привстала.

– Разве мы уже приехали?

Она оглянулась вокруг и с благодарностью посмотрела на него. Он спросил ее, как ей здесь нравится и она молча ответила ему. Лучшего места нечего было и желать.

За кленами виднелся одноэтажный дом с покатой крышей, громадными окнами на чердаке и с широким крыльцом. К дому вела дорожка, по обе стороны которой были устроены клумбы, прикрытые соломою.

– Вот крокусы, тюльпаны и нарциссы, – сказала она, указывая на клумбы.

– Где?

– Да там под соломою.

– Хорошо. Подожди немного, я сейчас пойду за ключами.

Он подозвал возницу и быстро пошел вдоль изгороди к группе строений, видневшейся несколько поодаль, а она себе представляла их именно такими, все эти амбары, коптильню и сарайчики. Ферма как две капли воды походила на её собственный дом. Её собственный дом! Как приятно звучали эти слова. Она вытянула шею и с нетерпением ожидала возвращения Адамса с ключами.

– Непременно надо перевести сюда Дору как можно скорее, – сказала она ему. – Как ты думаешь, она в состоянии будет вынести такое путешествие?

– Чем скорее, тем лучше, Лу. Пуст она хоть завтра приедет.

– Надо сперва обмеблировать дом.

– Это уже сделано.

– Эд!

– Все готово, можно хоть сейчас поселиться. Сама дополнишь, что надо потом.

Она не могла говорить и только молча посмотрела на него. Он нагнулся, чтобы всунуть ключ в замок, она положила ему на плечо свою руку и сказала:

– Эд, ты всегда будешь любит Дору?

– Да, Лу…

И так они обручились. Обед, поданный им на крыльце у фермера, состоял из хлеба и молока, сыра и яблочного пирога со сливками.

Лу посвятила два часа на осмотр своего нового дома.

– Как ты умудрился так хорошо все устроить, Эд! Тут решительно все есть.

– Мне помогла жена фермера.

– Если бы Дора была бы здесь! Мне совсем не хочется возвращаться.

– Переночуем здесь, а завтра утром поедем и привезем сюда Дору.

– Дома будут беспокоиться обо мне.

Она колебалась и посмотрела на него, не зная, на что ей решиться.

– Мы им напишем, – весело сказал он и вышел из комнаты с видом человека, которому предстоит выполнить еще какую то работу.

Она уселась на первый попавшийся стул, чтобы собрать свои мысли. Что такое должно было сейчас с нею случиться? Теперь ей все стало казаться странным, начиная с поездки сюда. Она подошла к окну и увидела Адамса, который промчался мимо на телеге, запряженной лошадью фермера. Он свернул на большую дорогу и поехал по направлению к Ист Орэндж. Она невольно вскрикнула. Глаза её светились мягким светом, и она весело улыбнулась. Вскоре Адамс и его телега совершенно скрылись из виду.

В четыре часа кто то подъехал к калитке, она посмотрела в щелочки жалюзи и увидела сидящего в телеге пастора и Эда, который со встревоженным видом направлялся к дому. Она поспешно бросилась к двери, отворила ее, спокойно вышла на крыльцо. Спускаясь со ступенек, она столкнулась с Эдом.

– Пойдем под деревья, – сказала она.

Пастор видимо спешил, он спрыгнул с телеги с книгою в руках и, направляясь к калитке, перелистывал ее на ходу.

– Ну, теперь все в порядке, – сказал он, глядя на них поверх очков, и поставил Лу и Адамса рядом перед собою.

Лу устремила глаза на землю и с интересом рассматривала молодую траву, пробивающуюся сквозь засохшую прошлогоднюю. Над её головой свешивались ветки клена, густо покрытые почками.

Она улыбнулась серьезному пастору, который смотрел на нее поверх очков, и еле слышно прошептала: «я, согласна». Она ни разу не взглянула на Эда, но судорожно пожала ему руку в ответ на его пожатие и её сердце замерло.

Пастор порывисто вытащил из кармана часы, посмотрел на них и воскликнул:

– Мне остается всего тридцать минут до поезда.

– Поспеем, – успокоил его Адамс. Затем он повернулся к Лу, схватил её руку и потряс ее. – Я обещал доставить его обратно, – объяснил он ей. – До свиданья.

Он рассмеялся и бросился бегом с телеге, за ним последовал взволнованный пастор. Эд обернулся, чтобы еще раз взглянуть на Лу. Лицо его сияло безумным счастием, он махнул ей рукой, тронул лошадь и скрылся из виду, подняв за собою целый столб пыли.

Лу оперлась на калитку и лениво раскачивала ее взад и вперед, пока он окончательно не скрылся из виду. Она машинально вошла в дом, прошла в гостиную и остановилась, не отрывая глаз от пола.

– Как все это странно случилось, прошептала она.

Она нервно ходила по комнатам, рассматривала себя в зеркала и, наконец, придвинула стул к одному из окон, из которого была видна проезжая дорога.

Человек, к которому она до сих пор так критически относилась, против которого она так часто восставала, над которым она любила потрунить, вдруг вырос в её глазах. Им действительно можно было гордиться, ему можно было верить, он заслуживал её любовь и ласку. Она вспомнила те странные вопросы, которые он ей так серьезно ставил по возвращении в город, и как она тогда обиделась на него. Она улыбнулась, но тотчас же опять сделалась серьезною. Губы её слегка двигались. Она молилась по настоящему впервые за много лет.

– Да, любовь такого человека большое счастие, – проговорила она вслух.

Она облокотилась на подоконник и задумчиво смотрела на дорогу. Становилось все темнее и темнее. Она услышала стук приближающихся колес и пошла на встречу Эду.

Вскоре после женитьбы Адамс с увлечением занялся адвокатурою. Многие считали его большим оригиналом.

Он не брал на себя ведение таких дел, которые можно было выиграть, только очернив репутацию противной стороны. Защищал он с увлечением. Он сделался большим знатоком по ведению сложных, принципиальных дел и никогда не брал за них гонорара. У него была та-же закваска, что и у пророков, которые в былые времена так надоедали людям, но он решил идти к своей цели иным путем и сумел приобрести вес и положение, не возбуждая всех против себя.

Вскоре после отъезда Ричарда за границу, мистер и мистрисс Вандемер сообщили своим ближайшим друзьям о его женитьбе.

Постепенно в Нью-Иорке распространился слуг, что молодая мистрисс Вандемер, чрезвычайно умная и красивая, дочь бедных, но почтенных родителей, родом из Германии. Спустя несколько лет Ричард вернулся с женою домой и на нее тотчас же посыпался целый дождь приглашений. Она много выезжала и часто принимала у себя.

В то время, как я пишу эти строки, Текле еще не исполнилось восемнадцати лет. Вы можете ее встретить в сквере, у вас же на кухне, в увеселительном саду или на Блеквелльс Айланд, куда ее отправили за совершенное второе или третье преступление.