— Нет уж, эээ… ваше святейшество. Мы тут к вам не в гости напросились; в вашу общину на житьё не набиваемся; но уж если попали, и чо-то вы тут будете «решать», в том числе и нас касающееся, то мы будем присутствовать! По крайней мере — я!

И оглянулся на Крыса с Бабахом как бы в поисках поддержки.

— Я не «святейшество», Анатолий, увольте, это из другого… эээ… раздела. Но, сын мой, на Совете мы решаем дела общины; вы же… — возразил было Отец Андрей, но тут неожиданно вклинился с длинной тирадой Жексон:

— Отец Андрей, уважаемое собрание! Тут вот Толян, то есть я хотел сказать Анатолий Сергеевич, сказал — я добавлю: мы к вам не в гости пришли. Мы вашу диверсионную группу из-под огня вытащили, считай. Ладно, это не важно. Оно как бы понятно, что тут вы будете свои дела обсуждать, общинские; но раз уж мы сюда вошли, к вам, в общину, хотя б и на время — вы уж извольте с нами считаться! Потому что… потому что мы есть факт, данный вам в ощущениях!

Все промолчали, а Отец Андрей развёл руками:

— Ничего не понял, извините, сын мой… Одно только — что настоятельно желаете присутствовать?

— Отож. Настоятельно. Ибо… вот. — судя по всему после столь длинной тирады запас красноречия у Бабаха иссяк.

— Ну что ж, располагайтесь… — пригласил их священник, — Вадима Рашидовича… нет? Ничего, не ранен? Отдыхает? Оно понятно, оно понятно… ну, начнём, помолясь.

В общем, в самом совете ничего особо интересного не было, если не считать наблюдение за этими крестьянами, за их взаимоотношениями.

Сначала встал Вовчик и рассказал про их удачный диверсионный налёт на деревню. Из его рассказа Сергей и узнал, что там в деревне конкретно так долбануло и до сих пор горело и временами взрывалось, — налёт, что ни говори, был очень удачный; особенно если учитывать что и делали-то его только два человека, и отнюдь не спецназёры судя по всему. Просто люди, «которым было очень надо это сделать» — вот и сделали. В этом контексте Сергею что-то вспомнилась услышанная фраза в одном из роликов по рукопашному бою, что он смотрел с компа Олега: Брюс Ли — «Если какой-нибудь парень решит любой ценой откусить мне нос, я, конечно, его убью. Но нос он мне, скорее всего, всё же откусит!» Вот и эти двое — решили «любой ценой» — и сделали! Примерно как он тогда в Башне. Молодцы, чо. Хотя если б не мы — у них бы это вот «любой ценой» и реализовалось бы. Положили бы их из пулемёта на подходе к лесу. Но дело-то они всё равно сделали.

Сергей уже по-новому взглянул на Вовчика. Он, хоть и с бородой, а по сути-то, видно, нефига не старый, и даже, как это… не в возрасте. Ему, небось, лет 25 — если бородку сбрить. Для солидности, небось, носит; или как Устос — дефект какой прячет. Или просто лень бриться…

Вовчик между тем рассказал про встречу с «группой из Мувска», и как они «очень помогли» — все, в общем, и так знали, но ещё раз стали благодарить. Особенно та старушка, что в «кубрике» командовала. А симпотная девка со шрамом на щеке так всё нет-нет да и бросала взгляд на Вовчика, и, как бы выразиться, «только что не писала кипятком» — но бородатый вождь, кажись, этого не замечал. Интересные у них тут взаимоотношения…

Сергей грустно поскрёб щетинку на подбородке. Колется вообще-то. Брился… не так давно. Неделю назад, если точно. Медленно растёт, да; ну, батя говорил, что он сам до сих пор через день только бреется — это у нас наследственное…

Потом Вовчику предложили отдыхать: «- Вопросы далее всё мелкие, основное мы узнали, помоги нам и дальше Господь; большое дело вы с Вадимом сделали; ты бы шёл вот хотя бы к бабе Насте, если что мы уж вызовем?.». — но тот отпёрся, хотя видно было, что устал просто крайне. Кремень мужик, ага. Сергей между делом ещё больше зауважал деревенского лидера.

Потом стали расспрашивать «как там, в Мувске?» — и выяснилось, что тут многие с Мувска, — вот и Вовчик, и Катерина эта со шрамом, и старикан с бравой выправкой Геннадий Максимович, — много. Эвакуированные — в самом начале. Или сами собой переехавшие.

В общем те что были в деревне, и, казалось, собирались атаковать в открытую пригорок, на такую глупость всё же не пошли, — а разделившись на две группы, двинулись в охват пригорка — со стороны леса, где уже догорел и потух броневичок, и дальше, к кладбищу; и со стороны полей.

Несколько раз стрельнули в сторону церкви, но без особого рвения — далеко. И сами тоже, к пригорку не лезли. Сначала было не особенно понятно — чего они хотят? Окружить пригорок, и тогда атаковать сразу со всех сторон? — глупо как-то, ещё более глупо, чем переть всем сразу скопом. С колокольни вся округа просматривалась как на ладони, и у Бабаха был ПНВ; да и сами общинские, кажись, тоже не совсем лаптем щи хлебают. Во всяком случае, когда одна из цепей как-то, казалось бы, из-за глубокого снега приблизилась чуть ближе к пригорку, с колокольни тут же раз за разом стукнули три выстрела, — и, кажись, в кого-то попали, потому что вдали кто-то заорал, и в ответ застучали выстрелы, замелькали вспышки.

Толик тут же отметился парой одиночных, и, покосившись на Сергея, бросил:

— Далеко, бля. Навряд ли. Чисто попугать, что ли… — и вновь приник к прицелу.

Сергей, презрев наказ Толика «не высовываться пока я не скажу» всё же также занял позицию — но, действительно, до реденькой цепи бойцов было далеко, даже для калашникова. Даже для Женькиного СВД, пожалуй, далеко, хотя с колокольни, конечно, обзор несравненно лучше. Вот и Бабах больше не бабахает, притих. Зато общинские из окопов обозначились одиночными, — те, как понял Сергей, кто с нарезью. Редко, лениво захлопали выстрелы, очерчивая периметр — в ответ идущие в обход также редко постреливали, не рискуя приближаться, и перемещаясь уже перебежками.

Поразмышляв, Сергей тоже решил обозначиться; не с надеждой в кого-нибудь попасть — там было явно побольше километра, — но больше чтобы ещё раз ощутить в руках бодро содрогающийся от очереди автомат. Это ощущение становилось в новой жизни привычным, даже привычно-приятным: раз ты стреляешь, значит ты жив и с тобой сила. Гы. «Да пребудет с тобой сила!»

Это он объяснил сам себе; затем прицелился возможно выше одной из отдалённых вспышек выстрела из расчёта на превышение, и дал короткую очередь. Приятно. Чётко. Слепит только в темноте, да. И приклад немного люфтит в натуре. Надо было родной не снимать.

— Попали в кого-нибудь?? — с жадным любопытством послышалось сзади.

Обернулся. Таисья.

— Вряд ли. — солидно, немногословно, как подобает мужчине, ответил ей, — Далеко. Тревожащий огонь это называется.

— Тревожащий! — насмешливо произнёс сбоку Толян, — Понты это называется, вот чо!

— Толян!.. вот…

— Да ладно, молчу!

— Вот и молчи.

Нет, с такой дистанции реально без шансов. Даже вон с колокольни больше не стреляют.

Но за реплику Толяна Сергей всё равно обиделся. Чо он, в самом деле! Его спрашивают, что ли?? Воспитывает тут, хуже бати дома. Блин, в каждом слове затычка! Ещё при посторонних.

Надулся, отвернулся, сел на корточки на дно окопа. Вот пусть и наблюдает сам!

Увидел напротив остренький носик, торчащий из намотанной на голову шали, глаза, с восторгом смотрящие то на него, то на его автомат. «На подхвате». Хы. А ведь, пожалуй, где-то прав Толян. Ведь без шансов было патроны-то жечь с такого расстояния — выстрелил чисто чтоб перед этой малолеткой писануться. Не? Да ладно, что себе-то врать: приятно, когда на тебя так-то вот с восторгом смотрят. Никому, конечно, про это знать не надо, но себе-то можно признаться. Хотя Толян, кажись, понял… Да ладно. Ну и выстрелил. Ну и что. Ну и ладно. Сам-то. У самого понтов выше крыши…

Наступавшие довольно бодро теперь замкнули кольцо вокруг пригорка. И, кажется, начали окапываться. По снегу, по мёрзлому-то грунту! Но кто-то там орёт непрерывно, понукает. Главный их поди, как его? — Гришка, небось; и его ближайшие. Ишь ты. Блокада получается… А как же мы завтра обратно; вернее, уже сегодня-то?..