— Чего-чего?.. ты будешь? На каком таком «подхвате»?.. Зачем это?
— Ну как же! По боевому распорядку. Составленному камрадом Хорем и утверждённому Советом. — пояснила девочка, — Так положено: на двое — трое бойцов один «на подхвате» из резерва. Я вот — из резерва. Мне… — она горестно вздохнула, — Мне ещё оружия не дают… мне четырнадцать лет только; камрад Хорь и мама говорят «рано» … Хотя я военную подготовку — со всеми! У меня только пятёрки по…
— А нафи… зачем ты нам тут нужна? — поинтересовался Толик.
— Ну как же! — удивилась Таисья, — Положено так! По боевому расписанию.
И принялась, поясняя, загибать пальцы:
— Для связи. Если вдруг нужно будет что-то передать камраду Хорю или кому из Совета. Поднести патроны. Перевязать если ранен, — у нас все-все медицинскую подготовку проходят, вы не думайте! И я крови не боюсь! Наблюдение опять же. Оповещение…
— Ну и, — закончила она бесхитростно, — Если кого-нибудь из вас убьют или тяжело ранят, я заменю. Я стрелять умею, вы не думайте! — нас Старшие учат: камрад Хорь, дядя Вадим, Геннадий Максимович…
— Только вот из такого, — она кивнула остреньким носиком на автомат Крыса, — Я не умею… такого у нас в общине нету. Покажете?
— Покажу! — хмыкнул Сергей, — А то и правда, — меня ж убьют, а стрелять некому!.. Хы.
— Ты эта!.. — неодобрил опять Толик, — Не каркай. Вот… ещё детский сад принесло, «по боевому расписанию», нах. Ладно, раз пришла — сиди тут, не высовывайся. Связь нам не надо — у нас своя связь… Кстати, Крыс, свяжись с Бабахом, — как там обстановка? Патроны у нас все с собой, ничего подносить не надо. Перевязывать нас не придётся, — мы заговорённые. А наблюдаем мы сами. Короче, без тебя обойдёмся, — но коли пришла, сиди тихо, не отсвечивай. Вот… это прямо карма какая-то — таскать с собой детский сад, нах!
Сергей связался с Жексоном, уже устроившимся на колокольне, и передал от него:
— Говорит, деревенские выдвигаются. В цепь, типа, развёртываются. Легковушку и автобус вывели — наверно прикрываться будут. Скорее всего атаковать собрались…
— Идиоты. — вынес вердикт Толик, — Как есть идиоты. По ним врезали — так они решили ответку дать сразу, — это ж чисто эмоциональная реакция. Они ж не подойдут, — тут позиция очень удобная, я гляжу. Тут без бронетехники или без арты хрен доколупаешься. А они авто вывели… мы шли — ты видел какой снег, Серый? Это в лесу, конечно; тут чуть повыдуло, — но всё равно. Не пройдут тут машины — это им не асфальт…
Сергей транслировал услышанное по рации:
— Бабах говорит, что какой-то перец там сильно разоряется — в бинокль видно. Чуть не пинками гонит своих. Этот… там с ним на колокольне тот мужик, что с нами с деревни пришёл, Вадим с нерусской фамилией, — у него, грит, сайга с оптикой, — он говорит, это ихний там главный — Гришка. Полевой командир типа. Сильно нервный…
— Расстроенный небось! — согласно хмыкнул Толик, — Я б тоже расстроился, если б у меня в подразделении выжгли всё топливо вместе с бронетехникой, и положили с десяток бойцов. Потому што дурак. И сейчас, как и положено дураку, сделает очередную дурость — попрёт без брони на горку с окопами. Хоть у местных с оружием и негусто, но, полагаю, дело тухлое для этих-то.
— Да-да, это Гришка! — подтвердила девочка, — Он теперь на районе главный. Заместо Громосеева Антона Пантелеевича. Его все уважали, он хороший был мужчина, — так моя мама говорит, и тётя Люся.
— И что с этим Громосеевым случилось? — поинтересовался Сергей. Всё же, хоть и собрались уходить, но нелишне быть в курсе местных раскладов. Для самообразования хотя б.
— Убили его. — пояснила Таисья, — Так мама и тётя Люся говорят. Хотя в деревне говорят, что он сам застрелился. Но он не мог — он большой и сильный был. А это всё там, в деревне, Борис Андреевич делает…
— Что делает? Кто это?
— Он главный там. — Довольная, что может рассказать новенькому парню интересную ему информацию, начала девочка, — Староста. То есть помощник Старшего по району. Борис Андреевич, — он не здешний, он весной с Мувска приехал — и его Антон Пантелеевич сразу старостой, то есть помощником поставил. Потому что больше некого было — Пётр Иванович отказался, сказал что старый. Он нехороший человек, Борис Андреевич, — так мама говорит, и тётя Люся. И все так говорят. А жена его, тётя Галя — хорошая, но он её никуда не выпускает. И ещё у них дочка Вера, но она маленькая. Мама говорит, что всё зло в деревне от него, от Бориса Андреевича. У него там «чёрные апостолы», как Отец Андрей говорит — этот, Мундель и Попрыгайлов, их так у нас называют. А дедушка Минулла — он у бабы Насти живёт, он мулла, — он говорит, что «в деревне шайтан», что он его чувствует!.. — девочка зябко передёрнула плечами и перекрестилась, — Спаси нас Господь!..
— О. О, пошли! — сообщил наблюдающий за движухой в бинокль Толик, — Уже отсюда видно. Ну муда… мда. Ишь, в цепь развернулись, как путёвые. Каппелевцы, бля. Серый — смотрел «Чапаев»? Нет конечно; для вас, балбесов, Бэтман и Робин со Спайдерменом герои… потому ты не в теме.
— Толян, кончай лажать уже меня, утомил!
— А хули. Раз ты из стоящего ничо не смотрел и не читал… раньше, то есть; сейчас-то, я знаю, за ум взялся… Не-не, не высовывайся — далеко они. Смотрю — в обхват пошли, что ли. И автобус гонят, и джип. Далеко ещё, не достать. Ты со своей поливалкой вообще только уже на последних пятидесяти метрах можешь быть полезен, — так что сиди, не высовывайся. Говорил я тебе — возьми нормальное оружие!
Наперекор распоряжению Толика Сергей всё же осторожно привстал, вглядываясь в темень. Без бинокля ничего толком не было видно, хотя деревня и была освещена всё ещё не потухшим окончательно пожаром, подсвечивающим низкое зимнее небо. Нефига не видать! Ладно, с колокольни сообщат если чо. С ППС и вправду только сблизи, «для поля» не тот ствол и патрон, хотя Палыч и объяснял как на сотку завалить грудную мишень… ладно, поглядим. Млять, как день затянулся! Спать уже хочется мрачно; привык в Башне к режиму-то…
Вполуха слушая вновь принявшуюся рассказывать о деревенских раскладах Таисью, он стал вспоминать «Совет», на котором они только что побывали, и с которого их так быстро «выдернули на позиции».
Совет был «высоким», то есть проходил на втором этаже этого же двухэтажного здания, но с другого входа. «Совещательная зала» ну ни в какое сравнение не шла со «Скалой Совета» на десятом этаже Башни в бывшей квартире Устоса, всей сплошь завешанной реконструированным новодельным рыцарским снаряжением и рыцарскими же «хоругвями» — здесь это была всего-навсего довольно тесная комнатушка с печкой-буржуйкой, которая, кроме того, судя по всему служила и жильём для главного тут, Вовчика.
Впрочем, как понял внимательно отслеживающий взаимоотношения на Совете Сергей, главным бородатый вождь деревенских воинов и воительниц был не в полной мере, а лишь в вопросах, связанных с войной и обороной; вообще же рулил тут, судя по всему, тот самый «Отец Андрей», про которого и говорила ещё в Мувске Валька — солидный мужчина с волосами до плеч, окладистой бородой по грудь с густой проседью, и немалым пузом. Одет он был как все, в цивильное, и определить что он священник можно было только по тому, что обращались к нему с непременной приставкой «Отец». Отец Андрей. Это было непривычно и немного смешно; но Крыс, переглянувшись с Бабахом, только хмыкнул и даже не позволил себе ухмыльнуться — что ж, «в каждой избушке свои погремушки».
Собственно, поначалу этот самый Отец Андрей, первоначально поздоровавшись с ними со всеми за руку и познакомившись по имени, сделал было попытку удалить их: его, Серёгу; Толика и Бабаха, с заседания:
— Дети мои, мы тут порешаем свои вопросы, вам неинтересные; посовещаемся; а вы, может, пока чаю?.. В кубрике?..
На что Сергей смолчал, поражённый, что к нему, в числе прочих «корефанов» обратились как «дети мои», — такое он видел только в старых кино, — а Толик возразил: