Он затолкал в магазин маузера патроны из очередной обоймы, и заозирался. Вокруг метались какие-то тени, слышались яростные выкрики; изредка щёлкали выстрелы. Кто, зачем?? Где пацаны? Кто-то побежал, казалось, прямо на него, и Харон заполошно выстрелил в сумеречный силуэт, — и тут же осознал: кажись, это был кто-то из никоновских; или, кажись, это был Вяленый, электрик-электронщик… ну и хер с ним! Пора сваливать! — понять бы только в какую сторону!..

И тут у него внутри от леденящего ужаса как будто что-то лопнуло: он услышал совсем недалеко, там, где несколько фигур столпились, и ни то били кого-то, ни то, наоборот, растаскивали свалку, — там послышался такой знакомый, звенящий голос, который ни раз и ни два уже заставлял его просыпаться в Озерье в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем. Вспоминая который, он старался в Озерье не ночевать два раза подряд в одном доме. Чтобы никогда не слышать этот голос, он, собственно, в значительной степени и был сегодня на Пригорке, стремясь найти, отыскать его обладательницу — и просто и незатейливо, не гумясь и не затягивая, а быстро и наверняка — расстрелять её из этого вот маузера! Звенящий голос Адельки, подруги убитого Ильи Лагутина:

— Девки, где Хронов?? Где Витька, я спрашиваю?? Кто видел?? Найдёте его — не трогайте, богом заклинаю; прокляну!! Он — мой!!!

Звенящая пустота образовалась внутри Витьки; и он, уже не раздумывая и не выбирая, развернулся и бросился со всех ног туда, назад, вниз с Пригорка, через проутюженные БМП окопы, через смятые колья и проволоку с верёвками; где ворочался огромный угловатый монстр, теперь шаря по стенам церкви лучами фар. Кажется, в него стреляли, — он этого не заметил. Как на крыльях он перелетел через окопы; и, размахивая намертво зажатым в руке маузером, чудом не зацепившись за смятые колья и путаные верёвки в снегу, устремился прочь, прочь с Пригорка. По колее, потом по целине, забирая вправо — к спасительной деревне!

Как и положено «заградотряду», Артист, «подняв в атаку» всех, сам на Пригорок отнюдь не сунулся, а залёг поодаль, за отвороченным гусеницами БМП пластом слежавшегося снега, — и потому он видел всё. И как толпа стала втягиваться вслед за БМП на сам пригорок, к церкви; и как ворвался на сцену этот огромный монстр; как он расстрелял и перевернул Барс, проехавшись при этом и по телу Гришки; а затем выскочивший из этого мастадонта десант расстрелял из гранатомётов оставшийся у подножия Пригорка БМП. И, когда он, нещадно газуя, стал и сам ломиться наверх, при этом густо поливая окружающее пространство из бортовых пулемётов, Артист кристально чётко понял, что и эта компания также проиграна.

Вообще непонятно было что это за люди; может быть даже и какая-то «третья сила», решившая подмять под себя и тех и этих, — Артист не исключал ничего, — но фактически они сильно вписались за общину; и, судя по то вспыхивающей, то затихающей стрельбе на Пригорке, судя по тому, что там перестал басовито лупить крупнокалиберный пулемёт с БМП, а, напротив, стал подниматься вверх столб чёрного дыма — гришкиных отрядовцев и хроновских дружинников вкупе с приданными им в усиление бронесредствами там сейчас успешно перемалывали…

Вот так вот… Расклады в Озерье, судя по всему, резко поменяются…

Борис Андреевич спрятал пистолет, и, задом-задом, бочком-бочком, неумело, но старательно стал уползать с поля сражения. Не он один — ещё кто-то уползал, кажется, из Хроновских. Ишь ты, спрятался; под раненого, что ли закосил? Ну и чёрт с ним. Теперь главное убраться отсюда в Озерье — а там и думать будем, что дальше делать…

— Сдавайтесь! Сдавайтесь, сволочи! — кричали во дворе перед церковью, где сейчас и происходило основное действо. Хлопали одиночные выстрелы; коротко трещали очереди, слышались ругательства и звуки ударов — у атакующих, непривычных к настоящим-то, серьёзным, затяжным боевым действиям, тоже заканчивались патроны — порасстреляли все без толку по брустверам да окопам, пока прорывались наверх. А теперь проложившая путь БМП жирно чадила у стены церкви; а прежде организованный бой превратился в десяток разрозненных перестрелок и рукопашных схваток.

Лоер, он же прежде высокооплачиваемый мувский юрист Вениамин Львович Попрыгайло, вместе с кем-то из Хароновских пацанов, отступил на другую сторону церкви, туда, где был вход.

Бежать мимо горящего БМП к двухэтажному дому, откуда в основном-то густо и стреляли, и вступать там в рукопашную, как сделали несколько человек?.. Да идите вы к чёрту! — своя шкура дороже! Бежать назад по склону? — там ворочался, рыча, железный монстр, упорно пытаясь вскарабкаться на Пригорок, и грозящий пулемётами всему там живому, — нет, это не вариант! Несколько человек, да, вместе с Максом, рванули в другую сторону; напрямую в Озерье, через целину — вслед им стреляли с колокольни… Проклиная такое попадалово; проклиная Бориса Андреевича, которого что-то здесь как раз и не было видно; проклиная Гришку, не сумевшего организовать бой; проклиная так не вовремя ударивший в тыл броневик; а больше — проклиная это сумасшедшее время, когда образованный умный человек вынужден не зарабатывать своим умом и профессией, а только лишь чтоб не лишили пайки и не погнали на земляные работы вместе со всеми, метаться тут, бок о бок с молодыми дебилоидами, не умеющими ни двух слов связать, ни из автомата толком стрелять.

Забежали за угол церкви; тяжело дыша и затравленно оглядываясь, осмотрелись — никого… Бежать к дальним домикам общины? — довольно далеко, подстрелят! Хроновский «воин», а по сути — мувский сопляк сопляком, такие вот как раз в основном по хулиганке только и проходят, да ещё по поножовщине в пьяном виде за выяснением «кто круче», — сейчас с надеждой смотрел на бывшего юриста, ожидая, что он, как более старший, более опытный, да всё время как бы в неформальном «совете» при старосте, — покажет и скажет, что дальше-то делать… А хер его знает, что делать! — но Лоер мотнул стволом своего кургузого Кедра в сторону входа в церковь: побежали, мол, туда; а там видно будет!

Добрались до помещения перед входом, откуда была и дверь в саму церковь, и винтовая лестница наверх, на колокольню. Отпихнув пару раз от себя ствол автомата, которым тупой боец всё норовил, непреднамеренно конечно, ткнуть ему в бок, Лоер, решая куда бежать дальше, огляделся — тусклый уже свет падал через широкое окно. Тут, в церкви, вообще на Пригорке, он не был ни разу раньше, слышал только рассказы. Вот и этот чёрт на стене! Прямо напротив окна; ишь, расчищена старая штукатурка, слоями, — и, правда, чёрт… кривляется, ещё, дразнит, кажется, высунутым, длинным как галстук, красным языком. Вакула какой-то местный рисовал… Тух! Ту-тух-тух! — глухо застукали выстрелы у них над головами, доносясь в проём лестницы, ведущей на колокольню. Ах ты, ах ты, ах ты!.. у них ведь там, кажется, снайперский пост!

Мелькнула было мысль — подняться по лестнице, да и завалить очередью этого снайпера или снайперов! — но он тут же отогнал эту мысль: он что, крутой боевик, устраивать тут перестрелки в стиле Брюса Уиллиса?? Высунешь голову — тут тебе её и прострелят; чёрт их знает, как у них там охранение поставлено; а может, ещё и растяжка!.. А чёрт на стене всё кривлялся, показывая длинный красный язык, и, судя по неумело намалёванной харе с рожками и всей позе, вроде как и манил, манил к себе, подзывая большим указательным пальцем с огромным кривым когтём… тьфу!

Но рассматривать тут дальше эти деревенские фрески, да долго раздумывать куда бежать было не особо много времени. Лоер шагнул к двери в церковь, и отворил её.

Вся церковь была залита трепещущим светом свечей. Свечей было очень много, разных: и длинненьких разного диаметра церковных, и в плоских жестяных баночках, так называемых «чайных»; и простых хозяйственных; и цветных, фигурками, сувенирных — возле икон, на свечных поставцах, возле подоконников, на полу. От их мягкого света, казалось, в церкви было значительно теплей, чем на улице; и значительно безопасней. Хотя теплее — вряд ли: высокие окна церкви были теперь разбиты пулями; со двора доносились крики и выстрелы. Несколько сгорбленных старушек, нараспев что-то напевавших, даже не оглянулись на вошедших; а в уголке на аккуратно расстеленном тканом коврике раскачивался, стоя на коленях, древний, похожий на старика Хоттабыча, дед в толстом ватном халате.