Секунд тридцать две сирены как бы соревновались, кто кого перекричит: воющая с привизгом сирена Отряда, — и с пронзительной хрипотцой сирена Слонопотама. Потом сирена отрядовцев заглохла как бы в недоумении. Всего несколько человек из задних рядов атакующих Пригорок обернулись — и ничего не поняли! Что это за зверь, откуда он взялся??. Впрочем, раз с тылу — значит очередная бронепомощь!! — Ураааа!!

Слонопотам же, не снижая скорости, как катер гонит волну, разрезая водную гладь, так и тяжёлая машина разрезала снежную целину, устремился в тыл атакующим.

Староста, Борис Андреевич, в недоумении застыл позади всех — про такой сюрприз ни Хотон, ни Гришка ему ничего не говорили! Но недоумение длилось недолго, — ровно до того мгновения, как ствол пулемёта, торчащий из амбразуры бронещитка кабины, не брызнул длинной очередью, — и эта очередь взметнула снег вдоль цепи отрядовцев, ещё не успевших втянуться вслед за первой БМП на Пригорок… Вторая машина стояла чуть сзади и поодаль пролома и осуществляла поддержку огнём.

Непрерывно трещал пулемёт и на крыше отставшего Барса, осыпая свинцом крышу церкви и проёмы на колокольне. К нему внезапно и устремился бронированный раскрашенный монстр.

Огонь курсового пулемёта, пройдясь несколькими очередями по залегшим, не успевшим миновать все окопы, нескольким отрядовцам, переместился и сконцентрировался на бронированном Барсе. Да, он был бронирован, — но интенсивный, безостановочный огонь пулемёта 7.62 сразу же свалил стрелка на пулемётной башенке, прошёлся частыми пулевыми отметинами по корпусу; десятком попаданий превратил в молочно-белое крошево бронированное заднее стекло… Грохот непрерывной очереди по Барсу, визг рикошетов, хруст бронированного стекла «сломал» нервы водителя, — распахнув дверцу, он ринулся в сторону, упал в снег, закрыв голову.

Он ничего не понимал в происходящем; но был уверен, что с его машиной покончено, — и так и вышло: атакующий Слонопотам с разгона боднул своим огромным, сейчас залепленным снегом бампером-отбойником в бок Барсу, — и тот дёрнулся в сторону, заскрёб снег; ещё взревел мотор монстра — и Барс тяжело перевернулся, рухнул на бок.

Артист позеленел от ужаса! — это уже явно не могло быть какой-то ошибкой, как он ещё надеялся. Это была атака, атака с тыла! — и не какими-то осатанелыми от безысходности одиночками, а целым огромным бронеавтомобилем, судя по всему — хорошо вооружённым! Что, собственно, бронированный монстр тут же и продемонстрировал: перевернув тараном Барс — и, между делом проехавшись по лежавшему возле него телу Гришки! — он газанул, сдал назад и вбок, разворачиваясь правым бортом к пригорку, и … Несмотря на непрерывную стрельбу уже на Пригорке, несмотря на басовитый рёв очередей крупнокалиберного пулемёта с БМП, уже хозяйничавшей на «площади» возле церкви, не услышать одновременный, согласованный хор четырёх пулемётов, ударивших по залёгшим отрядовцам, было невозможно. Вдоль всей цепи лежащих фигур густо вскипели фонтаны снега и земли; пара человек успела скатиться в окопы, — остальные, успев или даже не успев приподняться, просто потонули в свинцовом смерче, обрушившемся на них!

В добавок на крыше этого чудовища возникла фигура человека, держащего в руках гранатомёт; он вскинул его на плечо — приложился, — и треск выстрелов на пригорке покрыл грохот выстрела и почти сдвоенный с ним разрыв гранаты. Выстрел был направлен в стоявший поодаль второй БМП, — и, хотя находился он всего метрах в тридцати, стрелок так торопился, что промахнулся в сторону метров на пять; и грязно-огненный куст разрыва вырос в стороне от бронемашины.

В какофонии звуков боя этот выстрел и разрыв послужили своего рода ударом в литавры: на несколько секунд вся стрельба на Пригорке затихла. И атакующие, и обороняющиеся, прежде занятые только друг другом, вдруг осознали, что в схватку ворвалась какая-то третья сила; и те, и другие пытались понять, кто это и что бы это значило… Стихла стрельба на Пригорке; теперь слышен был только хриплый вой сирены с крыши броне-монстра и треск четырёх пулемётов с одного борта, продолжавших поливать огнём захваченные отрядовцами окопы.

Для тех, кто мог видеть эту серо-ржавого цвета, в весёленьких пятнах краски, махину, этих нескольких секунд оказалось достаточно, чтобы осознать, «за кого вписалась» эта «третья сила», — особенно когда очередной выстрел из гранатомёта взметнул ещё один султан разрыва возле БМП… опять промах! Но к кому подошла эта неожиданная помощь уже не оставалось сомнений!

— Вперёд, вперёд, вперёд!.. — по инерции, лёжа, ещё продолжал выкрикивать Хотон, но и до него ясно и определённо вдруг дошло, что военное счастье, казалось бы, только что улыбавшееся атакующим, вдруг так бессовестно отвернулось от них…

Впрочем, была ещё надежда на второй БМП, на его пушку и пулемёт, — что бы из себя не представляло это ржавого цвета огромное корыто, — ему нипочём не устоять против 30 мм пушки! Лежавший рядом с ним Васёк быстро-умело перекантовался на 360 градусов, стараясь теперь выцелить в оптический прицел своей верной мосинки гранатомётчика на крыше этого странного уродца…

Да, на это была надежда! — пока сразу два почти одновременных удара не сотрясли корпус БМП, только начавшего разворачивать свою башню назад, в сторону так не вовремя вписавшегося в бой чужака. На этот раз не было видно куста разрыва, — но из БМП сразу повалил густо-жирный чёрный дым…

— Пошёл в жопу, урод! Козёл, ссыкло, мазила!!! Быстро слез, дебил, сволочь, пидорас!!! — в бронированном кунге Слонопотама практически не слышно было слов, — всё заглушали и стучавшие наперебой пулемёты левого борта, и покрывал доносившийся снаружи вой сирены. В углу завывал вытяжной вентилятор, стремясь обновить насыщенную пороховыми газами атмосферу кунга, но его было практически не слышно за треском очередей и звоном падающих на пол гильз.

Теперь работали только три пулемёта. Сосредоточенно, внося поправки после каждой очереди, поливал огнём окопы и тыл отрядовцев Иваныч; зло, хищно оскалившись, какой её никогда не видели ни Толик, ни кто-либо из гарнизона Башни, строчила в отрядовцев Белка-Элеонора; старалась нащупать свинцовой струёй таких ненавистных ей «дружинников Харона» и «отрядовцев» Гузель. Бросившая пулемёт Алёна, ругаясь хуже, чем ругался её сильно пьющий отец в Оршанске, за штаны пыталась теперь стащить с лесенки, с площадки под крышей Никиту Матюшкина, дважды уже промахнувшегося из РПГ-7 по представлявшей немалую опасность для Слонопотама БМП. С блестящими от слёз щеками замерла в углу Наташа, держа в руках уже снаряжённый очередной гранатомёт — кому подавать?..

— Слазь, гандон; не умеешь — не берись!! — кричала изо всех сил Алёна, дёргая Илью за штанину; но её едва было слышно. Ошарашенный Матюшкин уронил в люк только что отстрелянный РПГ, и, задницей пересчитав ступени, скатился вниз.

— Па-ашёл вон!! — оттолкнув его в сторону, Алёна мигом взлетела по лесенке на площадку стрелка, на мгновение выглянула; и тут же наклонилась назад, в кунг, нашаривая взглядом Наташу, в чью обязанность была перезарядка и подача готовых к стрельбе гранатомётов:

— Ну, чо заснула, курица?? Давай сюда!! — и добавила ещё несколько эпитетов, красочно и верно, на её взгляд, характеризовавших «это недоразумение», совершенно неправильно, опять же на её взгляд, выбранное Владимиром себе в подруги.

Густо прошитый 7.62-пулями участок окопов и подступы к церкви больше уже явно не нуждались в прочёсывании свинцом; зато в бойницу было отчётливо видно, как БМП угрожающе разворачивает свою башню в сторону Слонопотама; и как бессильно рикошетят от её брони пулемётные пули. Оттолкнув приклад, Гузель перехватила из рук Наташи гранатомёт, который та уже протягивала наклонившейся с площадки Алёне, щёлкнула задвижкой на броне-дверце кунга и выпрыгнула наружу. Нужно было успеть! Вслед ей грязно-матерно, как никогда себе не позволяла выражаться ни при Женьке, ни, особенно при Владимире, заругалась Алёна…