Шум, раздавшийся за пределами палатки, снова отвлек легата от дум. Легионы Гнея прибыли и входили в лагерь.
Фонтей поднялся и вышел посмотреть на них, а заодно поприветствовать многочисленных знакомых, которые появились у него в Испании. Вдали от родины связь с земляками становится прочнее. Помимо его друзей, здесь находились и дальние родственники.
Армии братьев Сципионов действовали на территории Испании порознь, но иногда объединялись для решения каких-либо важных задач. Вот и сейчас перед ними стояла особая задача: не дать карфагенянам уйти на помощь Ганнибалу и этим спасти Рим от разорения.
Войска Гасдрубала представляли собой грозную силу: у него были закаленные в боях с испанскими племенами ливийцы, иберы, наемники-кельты, африканская и нумидийская конница, а еще вселяющие ужас слоны. Но эти войска, одержавшие немало побед над испанцами, ни разу не встречались с римскими легионами. На это и уповали Сципионы. На это уповал и Фонтей…
До настоящего времени римляне удерживали Гасдрубала в Испании, нападая на его здешних союзников. Гасдрубал вынужден был отзываться на призывы вождей племен во избежание их перехода к противнику. И в этот раз он шел спасать очередной союзнический город, осаждаемый Гнеем. Но это была западня, подготовленная Сципионами: при приближении Гасдрубала Гней снял осаду и двинулся на соединение с братом.
И сейчас они ждали Гасдрубала в этом лагере, надеясь заставить пунийца принять бой.
Фонтей располагал сведениями, что битва случится завтра; легионам Гнея дадут отдохнуть только одну ночь. Поспешность сейчас необходима как никогда. Но предстоящая сеча его нисколько не тревожила. Это будет лишь завтра, а сейчас можно пообщаться с земляками, узнать последние новости, а потом их, старших офицеров, пригласят на военный совет в шатер Сципиона.
На следующий день римлян подняли и накормили довольно рано. Утро только зачиналось, когда все трубачи собрались на претории и дали сигнал к построению армии.
Выстроенные легионы, как всегда, выглядели безукоризненно: начищенные доспехи, отражающие блики восходящего солнца, сверкающие посеребренные шлемы и поножи центурионов, колыхающиеся плюмажи офицеров, взмывающие ввысь штандарты и значки манипул, идеально ровный строй из красных плащей и щитов – все это восхищало и радовало глаз Корнелия, гарцующего перед строем на стройном гнедом рысаке.
Он любовался великолепием своего войска и пытался продлить наслаждение зрелищем.
Наконец, Сципион осадил коня и, еще раз гордо окинув взглядом бескрайние шеренги, зычно обратился к армии:
– Соотечественники! Сограждане! Союзники Рима!
Его голос звучал необычайно громко и далеко разносился по равнине, сразу ставшей необычно беззвучной. Казалось, даже птицы прекратили приветствовать восходящее солнце и вслушивались в слова полководца.
– Мы прибыли в эту страну не с совсем обычной миссией. Риму нужны новые земли для процветания Республики, ему надо показать свое могущество покоренным народам, чтобы удерживать их в повиновении. Это являлось необходимостью, когда в нашем отечестве царил мир. Рим вел свои войны на чужих землях, демонстрируя силу оружия и гордость римского духа. Но сейчас все изменилось. Наша земля истерзана войной, наши поля истоптаны вражескими сандалиями, пунийцы убивают наших детей и насилуют наших женщин. В трех милях отсюда стоят родственники и соплеменники тех, кто творит эти злодеяния. Они жаждут участвовать в этих бесчинствах.
Сципион повернул пляшущего в нетерпении коня в другую сторону и сделал широкий жест, чтобы показать: его призыв обращен ко всем.
– Помните! Любой из них может стать тем, кто войдет в ваш дом, заберет ваш урожай и вырежет вашу семью! Их дома далеко отсюда, им ничего не угрожает. Поэтому они не боятся возмездия. Мы здесь для того, чтобы остановить врага, не дать соединится с убийцами и грабителями, ведомыми вероломным Ганнибалом. Только от вас, от вашего мужества, зависит, будет ли Рим существовать как государство или мы падем, а наши родные станут бессловесными рабами. Загоним этих варваров в их конуры и спасем Италию! Слава Риму! Слава Сенату и народу Рима!
Когда Корнелий закончил, армия взорвалась криками. Лица солдат выражали мужество и решимость во что бы то ни стало победить ненавистных пунийцев и защитить свою истерзанную войной родину.
Уже пять дней обе противоборствующие армии стояли на реке Ибер, но пока ничего серьезного не происходило. Случались мелкие стычки, но до рукопашной дело не доходило. Со стороны карфагенян в них участвовали в основном нумидийцы, со стороны римлян – велиты. Враги закидывали друг друга дротиками, стрелами и поспешно расходились, не вступая в битву.
Сейчас Мисдес с Гасдрубалом объезжали карфагенский лагерь.
Вечер плавно переходил в ночь, но Гасдрубалу спать не хотелось. Поэтому он и предложил Мисдесу эту позднюю прогулку.
В лагере тоже не спали. Солдаты собирались возле больших костров и тревожно переговаривались на разных языках.
В темноте никто не узнавал полководца. Он прислушивался к разговорам и наблюдал за происходящим у костров. Мисдес переводил ему услышанную испанскую речь, а ливийскую и нумидийскую Гасдрубал понимал сам.
Он сразу отметил, что всеобщее напряжение, царившее в последнее время среди его воинов, не спадало. Поэтому-то он и не решался дать сражение Сципионам. Боевой дух армии - слишком низок. Напрасно командиры пытались увещевать солдат, обещая им легкую победу и быстрый переход в Италию, где всех ожидают слава и богатство. Гасдрубал видел, что все их усилия тщетны.
Баркид выглядел угрюмым. Его лоб покрыли морщины от тяжких дум, глаза задумчиво глядели в пустоту ночи. Преданный конь, похоже, угадывал настроение хозяина и шагал молча и неторопливо, опуская с каждым шагом голову к земле.
Мисдес пытался как-то расшевелись полководца - ему совершенно не нравилось его настроение.
– Скоро мы обнимем своих братьев, Гасдрубал, – делано беззаботным тоном говорил он. – Наше прибытие ускорит агонию Рима. Представляешь, какая это будет встреча! Одни в Италии будут петь от счастья, а другие – рвать на себе волосы.
– Согласен. Встреча будет долгожданная, а для римлян ее итог станет смертельным, – пытаясь улыбнуться, ответил Гасдрубал.
Они опять замолчали: обоим было ясно, что разговор в подобном приподнятом тоне не клеится. Гасдрубал решил высказаться откровенно.
– Мисдес, я доверяю тебе как брату, поэтому могу сказать прямо: у меня скверное предчувствие. – Он тяжело вздохнул и продолжил уже совсем мрачно: – Я видел плохой сон, который даже не хочу пересказывать. Мне кажется … нам не удастся пройти через римлян…
Мисдес внимательно посмотрел на него. «Я тоже так думаю», – хотелось крикнуть ему, однако сказал он другое:
– Не раскисай, Гасдрубал. Сон – всегда просто сон. Боги на нашей стороне. Мелькарт не даст римлянам ни одного шанса! Они страшатся нас: великий Ганнибал научил их этому. Консульство Корнелия Сципиона прошло под знаком тяжких поражений римлян от Карфагена. Теперь этот бывший консул стоит перед нами, и список поражений будет продолжен …
– С Ганнибалом ушли лучшие войска, – перебил его Гасдрубал. – Ты посмотри, кто у нас остался. Ненадежные кельтиберы, которые, как мне доносят, постоянно смотрят в сторону дома, да прибывшие недавно нумидийцы, набранные из различного отребья, потому что их лучшие воины остались в Африке. Ведь и царь Восточной Нумидии Гала, и царь Западной – Сифакс, которые точат мечи друг на друга и готовятся к войне, сейчас сами нуждаются в хороших солдатах.
– У нас есть настоящая карфагенская пехота, – возразил Мисдес. – Ее не было даже у Ганнибала …
– Карфагенская пехота … карфагенская пехота, – угрюмо передразнил его Гасдрубал. – Это еще не пехота, а неумелая молодежь, пусть и воодушевленная успехами Ганнибала, но не видевшая настоящей войны. Я уверен – они будут драться, как львы. Но хватит ли у них умения противостоять опыту легионеров? Я надеялся, что мы проскользнем мимо Сципионов и сможем уйти за Ибер… Воины привыкнут к войне, сражаясь по дороге с варварами, а в Италии будут распределены между ветеранами брата.