Биттор не был дома более двух лет. По возвращению его ждала свадьба с Верикой, которой уже исполнилось семнадцать, и он был весь в предвкушении встречи и последующей брачной ночи.

Мисдес подозревал, что Биттор никого не любил и никогда не полюбит. Это был мрачный, жестокий молодой человек с большими амбициями. Верика представляла для него только цель, посредством которой он хотел выбиться в вожди; кроме того, она вызывала у него животную страсть. Хотя Мисдесу были понятны нравы илергетов, ему все же было жаль это прекрасное, умное, непорочное создание, коим являлась Верика.

Но вот отряд наконец-то достиг своей цели. Охрана на воротах, узнав Биттора, пропустила их без лишних вопросов, послав к вождям нарочного с предупреждением о появлении гостей.

Андобал вместе в Мандонием, как всегда, неразлучные, вышли на открытую террасу и стояли, наблюдая за прибывшими. Оба – высокие, сильные, с властными лицами, имеющими многочисленные отметины, оставленные вражеским оружием, своим видом они внушали почтение окружающим.

«Именно такие люди должны управлять непокорными кельтами», – довольно подумал Мисдес, глядя на них. Улыбнувшись, он приложил руку к груди.

– Привет тебе, Мисдес, – дружески сказал Андобал.

Вождям нравился этот пуниец. Они привыкли к нему за время его неоднократных визитов, хотя он и представлял интересы весьма опасного соседа, каким они считали Карфаген.

– Вылитый илергет! Может быть, ты решил сменить хозяина? – расплылся в улыбке Мандоний.

– Что привело тебя к нам в этот раз? – Андобал хитро прищурил правый глаз: ему была вполне ясна цель визита Мисдеса, но обычай требовал соблюдения формальностей.

– Я приветствую славных царей илергетов от имени правителя Испании Гасдрубала Баркида, и прошу принять подарки от моего господина в знак дружбы между нашими народами, – сделав легкий поклон, церемонно ответил Мисдес.

«Да, красиво сказано – правитель Испании… – подумал Андобал, наблюдая, как воины преподносят ему украшенное драгоценными камнями оружие – меч и кинжал работы карфагенских оружейников. – Нам-то он уже давно не правитель!..»

– Мы благодарны властителю Гасдрубалу за оказанную честь, – торжественно сказал он, – и рады видеть его посланника у нас в гостях. – И добавил, просияв улыбкой: – Особенно если этот посланник – ты, Мисдес!

– Приглашаем тебя отужинать с нами, – вставил Мандоний. – Сегодня, в узком кругу. А пока можешь располагаться: слуги укажут тебе покои и снабдят всем необходимым.

Мисдесу хорошо знакома особенность местных варваров – проводить все официальные встречи за едой и обильными возлияниями в надежде выведать у послов побольше. Они наивно полагали, что искусные переговорщики – обыкновенные люди, имеющие свои слабости. Но в Карфагене были свои вековые традиции дипломатии. Мисдес в течение года вел переговоры, прислушиваясь к советам писца Харидема, служившего еще Гамилькару Барке, но не являющегося носителем аристократической фамилии. Харидем научил его, как не пьянеть на пирах, как по невольным жестам и мимике определять искренность собеседника, как избегать смертельной опасности при объявлении противнику ультиматума и многому другому. Мисдес был хорошим учеником, усвоил все очень быстро, и сейчас был готов к переговорам с илергетами в любом состоянии.

Ужин проходил в ярко освещенной гостиной в доме Андобала. Впрочем, гостиной эту большую комнату можно было назвать с натяжкой – во всяком случае, по меркам Карфагена. Все указывало на то, что это жилище варваров: грубая примитивная мебель, отсутствие привычных Мисдесу украшений – мрамора, мозаики, скульптур, золотой вязи. Только не сочетаемые с интерьером дорогая греческая посуда, карфагенские украшения из слоновой кости, поделки иберских ремесленников из золота и серебра говорили о том, что это все же жилище царя.

За низким столом, у самого пола, расположились вожди и посланники. Лакомились жареной оленятиной, дичью, речной жирной рыбой и различными легкими закусками, обильно запивая все это вином.

Андобал и Мандоний не начинали разговора о делах, ожидая, когда Мисдес захмелеет, о чем усердно заботился доверенный виночерпий, не оставлявший его чашу пустой ни на мгновение. Когда, как им казалось, нужный момент настал, Андобал, вытирая руки об одежду, сказал, довольно отрыгнувшись:

– Говори же, посол, что нужно от нас славному Гасдрубалу?

– Может, вначале поблагодарим богов за славный ужин? – засмеялся Мисдес.

– Это у вас, у пунийцев, много богов, – невнятно пробубнил Мандоний, разрывая зубами большой кусок жареного мяса. – А у нас один, и тот безымянный… Он не нуждается в нашей благодарности, а требует жертв, которые мы принесем ему сегодня ночью, если переговоры пройдут удачно.

Он осклабился, обнажая крупные неровные зубы.

– Позвольте мне тоже поучаствовать, – попросил Мисдес. – Я должен отблагодарить вашего бога за то, что он свел меня с вами.

Он знал обычаи илергетов: варварские жертвоприношения отличались от принятых у цивилизованных народов. У них не было храмов, и скот резали ночью перед воротами дома, обращаясь к своему богу и водя хороводы.

Братья заулыбались, но не ответили, ожидая оглашения послания Гасдрубала

– Мой господин предлагает вам отвернуться от римлян, – наконец произнес Мисдес то, что от него ждали.

Наступило молчание. Затем Андобал снова принялся за еду, отломив бедро от куропатки.

– Зачем нам эти неприятности, – наконец осторожно ответил он, покачав головой. – Римляне сейчас очень сильны. Гней Сципион – достойный противник…

Мисдес молчал, ожидая, когда братья до конца поймут смысл его предложения. Подумав, царь продолжил:

– Илергеты не могут жить под чьей-либо чужеземной властью. – Андобал укоризненно посмотрел на Мисдеса, напоминая ему о захвате их территории Ганнибалом. – И мы докажем это римлянам … Но это будет позже…

– Карфаген готов официально извинится за недоразумения, возникавшие между илергетами и Ганнибалом, – опять вернулся к официальному тону Мисдес. В его голосе не было и намека на опьянение. – Мы готовы согласовать с вами вопрос о денежной компенсации за полученные неприятности,– добавил он.

– Деньги – это хо-ро-шо, – протянул Андобал. – Но они решают не все. На них не купишь новую молодежь – вместо той, которая сложит головы во время бунта.

Мисдес сделал вид, что не заметил сарказма.

– Римляне сейчас занимают территорию, согласованную довоенным договором, и поэтому нам не мешают, – пояснил он. – Но вам, в таком случае, придется воевать за свою свободу в одиночестве, без поддержки могущественного Карфагена. Гасдрубал же предлагает начать военные действия, объявить нас своими союзниками – тогда мы перейдем Ибер и поспешим к вам на помощь.

Мандоний, до этого молчавший, вступил в разговор:

– Как ты полагаешь, Мисдес, Сципионы получат подкрепления из Италии? Что слышно о Ганнибале?

– Ганнибал успешно перешел через Альпы, разбил римлян при Тицине и Требии, сейчас держит в страхе всю Италию. Вырезал не менее шестидесяти тысяч легионеров. Эти известия получены только что, от лазутчиков из стана римлян.

Мисдес удовлетворенно наблюдал, как вытягиваются от удивления лица вождей.

– Гасдрубал готов помочь вашему славному племени деньгами. Он гарантирует вам статус вечного союзника Карфагена. Сципионы не могут рассчитывать на значительную помощь из метрополии… – Мисдес пытался не упустить нужное мгновение. – Италии сейчас не до них: Ганнибал залил ее кровью. Мы полагаем, что момент настал.

После этих новостей переговоры пошли легче, и вскоре вожди согласились на то, чтобы поднять восстание.

Когда главный вопрос был решен, ужин продолжился в непринужденной обстановке. Обсуждали положение дел в Испании, охоту, красивых женщин.

«Вот теперь можно и захмелеть», – удовлетворенно подумал Мисдес.

– Мандоний, как поживает твоя прелестная дочь?– спросил он. – Она выросла и, наверное, стало еще прекрасней?

Мандоний покатился со смеху.