Однако, когда я отстранилась, тень пробежала по его лицу.

— Как я и говорил, я козел.

Несмотря на тот факт, что он совершенно свел меня с ума, несмотря на то, что каждая кость, мышца и жилка моего тела превратились в желе, я все же смогла легонько покачать головой и еле слышно сказать:

— Нет.

Я сдавлено втянула воздух и сказала более настойчиво.

— Нет, я не убегаю. Я никуда не собираюсь.

Я облизала внезапно пересохшие губы и посмотрела в пол, охваченная смущением. Однако не настолько сильным, чтобы отпугнуть меня. Совсем не таким сильным.

В конце аллеи сновали машины, а за толстыми стенами клуба пульсировала музыка. Но звуки почти не проникали сюда. Аллея была тихой и спокойной, словно мир перестал вертеться и все — существование Эвана и мое, вся гребаная вселенная — замерло, пока я снова не заговорила.

Я повела плечом.

— Все, что ты только что сказал… Я… Я тоже этого хочу.

Мои щеки так горели, что я была уверена — они светились, словно неон, и я опустила глаза, испугавшись, что если посмотрю вверх и увижу его, то просто взорвусь.

— Энжи, о мой бог, Энжи.

Он взял мою голову в свои руки, просовывая пальцы в мои густые волосы, поднимая мое лицо.

— Ты меня сводишь с ума. — В его голосе была такая страсть, что он звучал почти болезненно, и отзвук его желания потряс меня до самого основания. — Скажи, что ты меня хочешь. Скажи, что хочешь этого. — Его слова были резкими и быстрыми. — Мне нужно слышать, как ты это говоришь.

— Я хочу тебя, — произнесла я, и слова прозвучали бледно в сравнении с эмоциями, которые за ними стояли.

Секунду он удерживал мой взгляд, словно искал на моем лице признаки обмана. Я не дрогнула. Я знала, что именно он видит во мне — отражение самого себя.

Он погладил меня по щеке большим пальцем, нежность этого жеста поразительно контрастировала с жесткостью его слов о том, что он хочет сделать со мной. Но почему-то это простое касание еще сильнее заставило меня таять.

Он был всем, что я хочу. Всем, что было мне нужно. Черт, это было больше, чем я могла представить. И в этот момент я знала, что сделаю что угодно, чтобы удержать его рядом.

— Я хочу тебя, — повторила я. — Я хочу этого.

— Этого? — повторил он, затем наклонился, чтобы покрыть нежными поцелуями мою шею, и плавно перешел на ключицу. Его прикосновения были легче воздуха, но они отдавались во мне, как тяжелая ритмичная пульсация баса, наращивающая громкость. — Или, может, этого? — Он пробежал своими руками по моим, и наши пальцы сплелись. Эван прижался ко мне всем телом, впившись в меня поцелуем, и его язык требовательно искал вход. Он поцеловал меня все глубже, его язык продвигался все дальше, а зубы царапали мои губы. В это время он поднял мои руки над головой и освободил свои пальцы. — Или, может, ты хочешь этого, — продолжал он, складывая мои руки так, чтобы я сама держала себя за запястье над головой.

— Эван, я…

— Нет. — Он провел губами по моему уху, его голос был таким тихим, что мне пришлось напрягать слух. — Никаких разговоров. Не двигайся. Держи руки наверху. Кивни, если понимаешь.

Я облизнула губы.

— Кивни, — повторил он.

Я кивнула, настолько потерявшись в нем, что, если бы он сказал мне раздеться и раздвинуть ноги прямо здесь, я бы с готовностью это сделала. Я была целиком в его власти.

Да, он был опасным, но, черт меня побери, я хотела этой опасности.

— Хорошая девочка, — сказал он, потом нежно поцеловал меня в губы. — Думаю, мы поняли, чего ты хочешь, — добавил он, кладя руки на мои.

Я прерывисто вдохнула, потому что он был прав. Я была отчаянно, безнадежно возбуждена.

— Тебе это нравится, — произнес он, — ты открыта для меня, открыта для мира. Низко и грязно со мной в аллее, где может случиться что угодно. — Он снова понизил голос до шепота, а я снова была поражена, как хорошо он меня знает. — Это заводит тебя, не так ли? Не знать, что будет дальше. Что случится. Кто может выйти из-за угла. Не знать, собираюсь я тебя поцеловать или трахнуть. — Он замолчал, и его следующие слова заставили меня застонать: — Даю тебе подсказку, я собираюсь сделать и то, и другое.

Я не заметила, когда он успел освободить одну руку, но зато заметила, что его пальцы двигаются по моему бедру, поднимая подол моей юбки, продвигаясь все выше.

Я пошевелилась, но его рука крепко держала мои руки, и Эван покачал головой. Одно легкое движение. Нет.

Я закрыла глаза и подчинилась невысказанной команде и своей собственной потребности раствориться в эмоциях этого момента. Он прижал меня к стене, его большая ладонь крепко удерживала мои запястья. Его тело было так близко, что я чувствовала его жар. А его рука продвигалась все выше и выше к моим намокшим трусикам, моему пульсирующему паху и жаждущему лону.

Остатки рассудка кричали, что я должна открыть глаза и сказать ему «нет». Что мне нужно уйти. Что это плохая идея, и нельзя так сходить с ума. Из этого ничего хорошего не выйдет.

Что на утро я пожалею.

Но сейчас я не жалела. Ни капельки.

Я пошевелилась и расставила ноги шире, за что была вознаграждена его низким и чувственным одобрительным рыком. Медленно его пальцы прошли по краю моих трусиков, оттягивая края ткани, прикрывавшей лобок. Я застонала, а он дразнил меня, водя пальцами по шелку и слегка касаясь кожей внутренней поверхности бедра.

— Возбуждает, красавица? — пробормотал он.

Я откинула голову, быстро дыша.

«Ты сошел с ума?» — вопила я в голове, но на самом деле еле могла произнести:

— Боже, Эван, пожалуйста.

Он расставил пальцы, и теперь дразнил чувствительную кожу обеих ног нежными, но уверенными движениями. И он так и не дотронулся до нежной жаждущей плоти, скрытой под шелком.

Я попыталась освободить руки, отчаянно желая закончить то, что он начал, но он удержал меня. Я хотела выкрикивать проклятия, требования или упасть на колени и молить. Но единственное, что я смогла сделать — это вдохнуть, когда мое тело содрогнулось, а все чувства сосредоточились между ног в предвкушении прикосновения, которое он не хотел мне дать.

— Пожалуйста что? — спросил он, когда я прикусила нижнюю губу.

— Пожалуйста, — повторила я. — Пожалуйста, все.

Его тихий удовлетворенный смех окатил меня, дразня кожу так чувственно, словно он водил по мне пером.

— Дотронься до меня, — потребовала я.

Он придвинулся ближе, и я почувствовала его дыхание на щеке.

— Я трогаю тебя.

Я качнула бедрами в невысказанной просьбе.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Я знаю, — сказал он. — Но я хочу услышать, как ты это скажешь.

Он провел языком по моему уху, и я прикусила язык в страхе, что если я этого не сделаю, то закричу от удовольствия и негодования.

— Я хочу… — Я сглотнула и попробовала снова: — Я хочу, чтобы ты был под моими трусиками.

Он подчинился, и я вздохнула от удовольствия, когда его пальцы коснулись моей влажной набухшей плоти. У меня там не было волос после того, как я недавно открыла для себя бразильскую эпиляцию, и то, как его пальцы двигались по моей мокрой коже, сводило меня с ума.

Однако он не тронул мою киску, и я не получила выхода отчаянного растущего желания, которое кипело внутри меня.

Я пошевелила бедрами, старясь без слов дать ему понять, чего именно хочу.

— Ты требовательная, — поддразнил он.

— Черт, Эван, ты поразительно гадкий.

— Может быть. — Он легонько провел пальцами по моему влагалищу, и все мое тело затрепетало. — Но я чертовски доволен собой.

Он ввел пальцы в меня, и я вздохнула, когда мои мышцы сомкнулись вокруг них, втягивая их глубже.

— Вот так, детка. Ты этого хотела, правда? Хотела, чтобы тебя трахнули.

Я сжала руки в кулаки и собрала всю волю, чтобы проговорить:

— Ты только сейчас это понял?

Он легко рассмеялся, но все удовольствие, которое я получила от своего комментария, померкло под ритмичными движениями его руки в моем теле, проникавшей все глубже и глубже, лишая меня способности дышать и подводя невероятно близко к удовольствию.