Архетипический паттерн, созданный Страстной Пятнице и Пасхой, является как персональным, так и политическим. Как кульминация Страстной недели и истории Иисуса, Страстная Пятница и Пасха обращаются к фундаментальному человеческому вопросу, что нас беспокоит? Большинство из нас чувствуют силу этого вопроса: что-то происходит не так. Так что же нас беспокоит? Кратко - эгоизм и несправедливость. И эти две вещи идут вместе. Нам нужны личное и политические преобразования.

Эгоизм - это не библейское слово, но он называет центральную тему христианской мысли о состоянии человека, сформированную чтением Библии и размышлением о человеческом опыте. Эгоизм означает сосредоточение на себе, на своих тревогах и заботах, что иногда называют “малым я". Эгоизм сосредотачивается на беспокойстве и страхах "я", его заботах и желаниях. Альтернативно, это сосредоточенность на реализации себя, успешности себя, и своих достижениях. Важно то, что проблема не в том, что быть самим собой плохо, и не в том, что бы перестает быть самим собой. Скорее, проблема в том, какой я есть, вы есть, мы есть.

Страстная Пятница и Пасха, смерть и воскресение вместе, являются центральным образом в Новом Завете для пути трансформации «Я»(self). Путь заключается в том, чтобы умереть для старого способа бытия и возродиться в новый способ бытия. Страстная Пятница и Пасха - это этот Путь, Путь умирания и роста, рождение свыше.

Все главные свидетели Нового Завета свидетельствуют об этом. Это ”путь", о котором говорит Марк в рассказе следования за Иисусом по пути смерти и воскресения. После того, как Иисус впервые говорит о своей предстоящей смерти и воскресении, он говорит: «Кто хочет следовать за Мной, пусть забудет о себе, возьмет свой крест — и тогда следует за Мной» (8:34), указывая тем самым на участие в его пути. Матфей и Лука берут это образ у Марка, и Лука добавляет слово "ежедневно" (9: 23), чтобы убедиться, что мы правильно поняли.

Это путь трансформации, которую испытал Павел, когда он писал: “я был распят со Христом; и уже не я живу, но живет во мне Христос” (Гал. 2:19-20). Он утверждает этот путь для всех христиан, когда пишет о крещении, как обряде умирания и воскресения (Рим. 6:1-11). Результатом является новое я, новое творение: "кто соединен с Христом, тот новое творение". (2 Кор. 5:17).

И это “путь” в центре Евангелия от Иоанна. В Евангелие Иоанна Иисуса прямо говорит о том, что он ”рожден свыше" (3:1-10). В другом отрывке, он говорит, что если пшеничное зерно не упадет в землю и умрет, оно не сможет принести плода (12:24). Он говорит об этом как о “единственном пути” (14:6) в стихе, который, к сожалению, часто становится триумфальным притязанием, оправдывающим христианскую исключительность. Но в воплощенной теологии Иоанна смерть и воскресение Иисуса воплощают путь трансформации. Вот что значит сказать: “Иисус - единственный путь". Путь, который мы видим в нем: умирающий и восходящий, это путь личного преображения.[25]

Поэтому это мощный личный смысл Поста, Страстной Недели, Страстная Пятница и Пасхи. Нас приглашают в путешествие, которое ведет через смерть к воскресению и возрождению. Но когда подчеркивается только личный смысл, мы предаем страсть, ради которой Иисус был готов рисковать своей жизнью. Эта страсть была Царством Божьим, и она привела его в Иерусалим, как место противостояния системе господства его времени, казни и оправдания. Политический смысл Страстной пятницы и Пасхи, рассматривает человеческую проблематику как несправедливость, а решение - как Божью справедливость.

Мы, христиане, чаще всего упускаем из виду политический смысл Страстной недели. Новый Завет и Иисус говорят не только о смерти, но и о распятии. Предположим, что Иисус спрыгнул с высокого здания, чтобы показать, что путь трансформации в умирании. Тогда очевидно, это было бы связано со смертью. Но путь Иисуса предполагает не только какую-то смерть, но и “принятие креста” и следование за ним в Иерусалим, место не только смерти и воскресения, но и конкретно конфронтации с властью и оправданием Богом.

Видение политического смысла Великой пятницы и Пасхи, может помочь нам восстановить политический смысл учения Иисуса и Библии в целом, значение, приглушенное в большей части христианской проповеди и учения. Барбара Эренрейх, в своей самой продаваемой книге о рабочем классе в Соединенных Штатах, дает яркий пример. Она идет на собрание "пробуждения", на котором в первую очередь присутствуют бедные люди, и на котором проповедник подчеркивает, что «собирается на небеса», веруя в заместительное искупление Иисуса. Она комментирует:

"Было бы неплохо, если бы кто-то прочитал этой угнетённой толпе проповедь на горе, сопровождаемую зажигательным комментарием о неравенстве доходов и необходимости повышения минимальной заработной платы. Но Иисус предстаёт здесь только как труп; живой человек, мерзкий бродяга и преждевременный социалист, ни разу не упоминается в речи. Христа распяла власть, и может быть, истинное дело современного христианства, чтобы распять его снова и снова, чтобы он никогда не смог сказать ни одного слова".

Она заключает: "я встаю, чтобы уйти, приурочивая свой выход, когда проповедника смотрит в другую сторону, и выйти, чтобы найти мою машину, наполовину ожидая найти Иисуса, где темно, с кляпом во рту и привязан к палаточному столбу.”[26]

История Святой недели, как говорит Марк и другие Евангелия, позволяет нам услышать страсть Иисуса - то, чем он был увлечен - что привело к его казни. Его страсть была Царством Божьим, какой была бы жизнь на земле, если бы Бог был царем, а правителей, систем господства и империй этого мира не было. Это мир, о котором мечтали пророки - мир «распределительной справедливости», в котором у всех всего достаточно, и система справедлива. И это не просто политическая мечта. Это Божья мечта, мечта, которая может быть реализована только путем более глубокого обоснования реальности Бога, чье сердце - справедливость. Страсть Иисуса убила его. Но Бог оправдал Иисуса. Это политический смысл Страстной Пятницы и Пасхи.

Таким образом, в Евангелиях существует сильное антиимперское богословие. Антиимперское богословие продолжается в утверждении Павла, что Иисус есть Господь, и поэтому империя и император не являются таковыми. Это снова звучит в страшной книге "Откровения", чей центральный контраст между господством Христа и господством империи. Империя - зверь из бездны, великая блудница, монстр, число которого составляет 666[27]

Антиимперский смысл Страстной пятницы и Пасхи особенно важен и труден для американских христиан в наше время, к которым мы себя причисляем. Соединенные Штаты являются доминирующей имперской державой в мире. Размышляя об этом, важно понимать, что империя не обязательно должна заниматься географической экспансией. Как страна, мы, не заинтересованы в этом. Но империя - это использование военной и экономической силы, и формирования мира в своих предполагаемых интересах. В рамках этого определения мы являемся Римской Империей нашего времени, как во внешней политике, так и в форме экономической глобализации, за которую мы, как страна, решительно выступаем.

Христиане в Соединенных Штатах глубоко разделены по поводу имперской роли этой страны. По нашим, очень приблизительным оценка, около 20% церквей Америки очень критикуют американскую имперскую политику, и около 20% являются ее приверженцами. Эти сторонники империи, включая, конечно, нашего президента, в чьих речах американский образ жизни даётся как "свет, который светит во тьме", слова, что Иоанна 1:5 относится к Иисусу, который был распят империей. Середина христианского спектра (возможно, до 60%) не определилась. Конечно, они не совсем нерешительны; некоторые из них так или иначе полагаются. Их нерешительность исходит из множества причин. Некоторые считают христианство по существу неполитическое и поэтому не связывают свою преданность Иисусу с политическими вопросами. Некоторые, как и другие у нас, не уделяют особого внимания политике. И некоторым трудно представить, что наша страна подобна имперской власти, что распяли Иисуса.