Дальнейшая фаза страсти — «сложение». Если на стадии сочетания человек лишь заинтересовывается страстным образом, то теперь он внутренне склоняется привести в исполнение «греховную» мысль, т. е. «слагает в мысли свой тако быти, якоже глаголет вражий помысл». Это — начало страстного увлечения возникшей мыслью, вспыхнувшим чувством.

Если человек не в силах преодолеть начавшееся «приклонение души» к «лукавому помыслу», наступает следующая, четвертая ступень развития страсти— «пленение». Оно означает прекращение внутренней борьбы, признание человеком бессилия перед овладевшей страстью, в результате чего он «яко бурею и волнами носим». Различаются две формы пленения страстью: человек отдается во власть страсти добровольно или же невольно, против своего желания. И в том и в другом случае он «не может в тихое и мирное устроение приити», так как теряет самообладание.

Пятая и последняя ступень развития «страстного помысла» — это «страсть» в собственном смысле этого слова. Отличительный признак этой ступени — ее длительность. Завладевшая страсть не дает человеку ни минуты покоя, всегда и везде рисует ему «вещь страстну». В результате он становится рабом своей страсти, «побеждается» ею. Страсть настолько укореняется в душе человека, что изменяет его характер, накладывает отпечаток на его личность. И все это происходит «от небрежения», от того, что человек вовремя не начал борьбы с разраставшейся в его душе страстью, позволял себе слишком много думать о соблазнительном предмете.

Классифицируя страсти, Нил Сорский выделяет основные «страстные помыслы», по отношению к которым остальные оказываются их производными. К основным страстям, по его мнению, относятся: «чревообъядение», любовная страсть, «сребролюбие», гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость. Внимание его обращается только на «греховные» страсти, с которыми необходимо вести борьбу.

Развивая религиозную концепцию «обуздания страстей», аскетизма, Нил Сорский высказал своеобразные для того времени психологические взгляды.

Непосредственную практическую направленность имеют психологические исследования великого русского ученого-энциклопедиста М. В. Ломоносова (1711–1765). Разрабатывая в «Риторике» проблему влияния на слушателей, он формулировал ее как проблему «слова и страсти»: «…должно самым искусством чрез рачительное наблюдение и философское остроумие высмотреть, от каких представлений и идей каждая страсть возбуждается…»[26]. Как видим, вопросы психологического воздействия и здесь непосредственно затрагивают «вечную» проблему управления страстями.

«Страстию, — писал М. В. Ломоносов, — называется сильная чувственная охота или неохота, соединенная с необыкновенным движением крови и жизненных духов, при чем всегда бывает услаждение или скука»[27]. Включив в определение страсти чувственное желание или отвращение, он тем самым подчеркнул в ней определенный момент активности. Благодаря этому страсть в его системе взглядов приобретает значение двигателя человеческих действий, источника их мотивов. Отсюда же возникает тенденция рассматривать страсть как динамический процесс: веселье переходит в удовольствие, гнев — в ярость и т. д. Многие страсти являются продуктом сложения других страстей. Положение о переходе страстей друг в друга вырастает у Ломоносова в учение о противоположных страстях, о том, что «каждая страсть имеет себе противную».

Интересны сформулированные М. В. Ломоносовым основные моменты, которые должен учитывать ритор, если он желает добиться эффективного воздействия на слушателей. К таким моментам, в частности, относятся: 1) Возраст. Малые дети более склонны к «нежным страстям», у взрослого легче вызвать радость и гнев. Старые более склонны к зависти, ненависти, мщению, причем страсти у них вызвать труднее, чем у молодых. 2) Пол. «…Мужеский пол к страстям удобнее склоняется и скорее оные оставляет, но женский пол, хотя на оные еще скоряе побуждается, однако весьма долго в них остается и с трудом оставляет…» 3) Воспитание. «Кто к чему привык, от того отвратить трудно; напротив того, большую к тому же возбудить склонность весьма свободно…» 4) Общее развитие человека. В отношении невежественного и грубого человека рекомендуется употреблять «всю силу стремительных и огорчительных страстей, для того что нежные и плачевные столько у них действительны, сколько лготно у медведей». У людей, овладевших политическими и научными знаниями, «надлежит возбуждать страсти с умеренною живостию и с благочинною бодростию, предложениями важного учения исполненными…» 5) Индивидуальные различия. «…Надлежит высматривать склонность слушателей, чувствами ли они больше увеселяются или разумом; последних хотя и мало бывает, однако для них должно вмещать при возбуждении радости важные и ученые предложения»[28].

Имея в виду активирующую роль положительных страстей, М. В. Ломоносов указывает на необходимость соединения разума со страстями: «Глубокомысленные рассуждения и доказательства не так чувствительны, и страсти не могут от них возгореться; и для того с высокого седалища разум к чувствам свести должно и с ними соединить, чтобы он в страсти воспламенился»[29]. Выступая за преодоление дуализма разума и страстей как мотивов человеческого поведения, М. В. Ломоносов тем самым положил начало традиции, связанной с именами великих революционных демократов А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова.

Управлять своим поведением, считал Ломоносов, — значит управлять своими страстями. Для этого он предлагал два приема: 1) Каждая страсть имеет себе противоположную. Для того чтобы устранить нежелательную страсть, необходимо сосредоточиться на противоположной, «и так противное от противного уничтожится». 2) Каждую страсть можно представить в виде силлогизма и потом одну или обе посылки опровергнуть, вскрыв при помощи рассуждения неосновательность повода для радости или огорчения. В этом случае воспламеняющимся страстям противопоставляется отрезвляющее действие логики.

Вслед за М. В. Ломоносовым большое внимание проблемам психологии человека уделял А. Н. Радищев (1749–1802). Рассматривая его психологические воззрения, следует иметь в виду, что отнюдь не психология находилась в центре жизненных и научных интересов этого непримиримого борца с самодержавием и выдающегося общественного деятеля. Отсюда видно, какое серьезное значение он придавал психологическим проблемам, если в сложившихся тогда обстоятельствах считал необходимым их решать.

Видное место в своих сочинениях А. Н. Радищев также уделял «действенным силам» страстей, но для объяснения их влияния обращался к принципу «деятельности души». «…Самые страсти, самые желания наши суть действия нашея души, а не телесности. Хотя корень их веществен есть, хотя и цель оных нередко такова же; по что дает страсти в человеке толикую энергию и силу? Что силы дает ему на преодоление препятствий?»[30] Страсти, особенно в период юности, могут явиться фактором, способствующим умственному развитию, но могут служить и тормозом. В юности рассудок человеческий «слаб еще на их обуздание», поэтому не каждому молодому человеку удается обратить неистраченную энергию страстей на приобретение полезных знаний. В «Слове о Ломоносове» Радищев обращался к великому ученому: «Блажен! что в возрасте, когда волнение страстей изводит нас впервые из нечувствительности, когда приближаемся степени возмужалости, стремление его обратилося к познанию вещей»[31].

А. Н. Радищев считал, что «корень страстей благ и основан на нашей чувствительности», что не следует желать «быть совсем бесстрастну», ибо «бесстрастие есть нравственная смерть». Вместе с тем он предостерегал и против необузданных страстей: «Чрезвычайность во страсти есть гибель». К желательному равновесию страстей, писал он, «не иначе приблизиться можно, как трудолюбием». Следует упорно трудиться «телом», «сердцем» и «разумом», и тогда страсти будут использованы для благоприятного развития личности. Необходимо уметь управлять страстями, не подавляя их, направлять к желанной цели: «…буде страсти ваши опытностию, рассудком и сердцем направлены к концу благому, скинь с них бразды томного благоразумия, не сокращай их полета…»[32]