В трактате «О человеке» А. Н. Радищев развивает мысль, что чувства человека и животного имеют один и тот же биологический источник — половой инстинкт. Но если у животных это состояние является временным, то у человека оно «всегдашнее» и, кроме того, подчиняется «очарованиям приятности», а потому имеет известную свободу по отношению к телесным влечениям. Определенный интерес для психологической оценки чувств человека представляет разработанная им теория «соучаствования». Радищев считал, что «соучаствование» — это такая форма чувств, которой не знают или почти не знают животные. Сюда он относил такие переживания, как грусть, жалость, сострадание, а их происхождение видел в том, что, «обыкнув себя применять ко всему, человек в страждущем видит себя и болезнует». Впрочем, «соучаствование» распространяется не только посредством отрицательных эмоций: «Человек сопечалится человеку, равно он ему и веселится». Это явление, по мнению Радищева, составляет основу эстетического восприятия и подражательной деятельности. Кстати сказать, «подражательностью непреоборимой» объяснял Радищев все «чудеса» животного магнетизма Ф. Месмера (1734–1815), который, как известно, связывал явления гипнотизма с воздействием «флюидов», исходящих из человеческого тела. Таким образом, «соучаствование», по мнению Радищева, — это фактор, который способствует сплочению людей в первичные общественные группы и дает начало развитию общественных чувств — одного из психических образований, свойственных только человеку.

Во второй половине XVIII века, после открытия в России Академии наук (1725 г.), психическая жизнь человека начинает исследоваться с «медицинской», физиологической точки зрения. Наиболее известные физиологи этого периода — Н. М. Амбодик-Максимович, В. Ф. Зуев, М. X. Пеккен, Севастьянов, отец и сын Загорские и др. Типичным образцом популяризации психологических знаний того времени можно считать курс лекций по гигиене И. И. Венцеля, дошедший до нас в виде книги «Диэтика человеческой души, или правила сохранять силы и здравие разума и сердца посредством внимательного попечения о сохранении здравия телесного» (1803 г.). Здесь, в частности, говорится о том, что для здоровья «души» совершенно необходимо попечение о здоровье всего тела вообще, а «системы нервов» и желудка особенно. Нервы должны легко и хорошо принимать впечатления и быстро и верно передавать душе движение, возникшее в результате этих впечатлений. Без этого условия наши идеи, понятия, представления, суждения и заключения бывают недостаточны, обманчивы и бесполезны.

Большая степень активности психологических позиций присуща работе профессора медицины Московского университета М. И. Скиадана, носящей название «Слово

о причинах и действиях страстей душевных, также о способах умерять и укрощать оные для благополучной и спокойной жизни» (1794 г.). В соответствии с представлениями своего времени автор указывает два пути обретения душевной гармонии. Первый из них — «совершенствование представлений о добре и зле» — путь нравственного обогащения. Второй путь — неукоснительное соблюдение правил гигиены тела (диета, режим, пребывание на свежем воздухе и т. п.), своевременное лечение организма в случае возникновения болезни.

Как видим, психология этого периода еще не обрела самостоятельности и пребывала в виде своеобразных научных «вкраплений» в ряде медицинских дисциплин. Сама же психика рассматривалась скорее всего как пассивная функция жизнедеятельности тела. И хотя эмпирический жизненный и врачебный опыт сплошь и рядом свидетельствовал о наличии явлений противоположного характера — о мощном и непосредственном влиянии психики на здоровье и состояние человека, серьезных попыток научной систематизации этого опыта еще не делалось.

Русские революционные демократы В. Г. Белинский (1811–1848), А. И. Герцен (1812–1870), Н. А. Добролюбов (1836–1861), Н. Г. Чернышевский (1828–1889) внесли серьезный вклад в материалистическое объяснение поведения и сознания личности, впервые сформулировали принципы ее психологической и социальной активности. Выступив в эпоху назревания крестьянской революции, резкого обострения классовых противоречий в России, они выдвинули ряд философско-психологических концепций, обосновывавших необходимость коренного преобразования социального строя. Решить эту задачу, по их замыслу, призваны были «новые люди», поведение которых было бы полностью подчинено высшим идеалам служения угнетенному народу. Однако утверждение такого рода «свободной» активности противоречило господствовавшей в то время в философии теории вульгарного материализма с ее жестко детерминированным, механическим объяснением поведения. Революционные демократы, считая подобные взгляды ошибочными, утверждали, что исходным принципом функционирования психики человека является не отправление мозга, как таковое, а «деяние», реальный акт жизнедеятельности. Сочетание принципа активности сознания с принципом детерминизма придавало своеобразную направленность их психологической концепции. В противоположность вульгарным материалистам, для которых существовала лишь одна необходимость — физиологическая, А. И. Герцен различал необходимость физиологическую и историческую, полагая, что человек должен быть понят как центр их взаимодействия. Диалектический склад мышления позволил революционным демократам подняться над всем домарксистским материализмом.

В работе Н. Г. Чернышевского «Антропологический принцип в философии» доказывалось, что человеческое сознание не есть некая эманация другой натуры, обнаруживаемая только внутренним опытом, или интроспекцией; психические акты неотделимы от явлений, изучаемых естествознанием, ни со стороны сущности, ни со стороны познаваемости. «Психология, не опирающаяся на физиологию, — писал В. Г. Белинский, — так же не состоятельна, как физиология, не знающая о существовании анатомии»[33]. По своей природе психика — одна из форм жизнедеятельности, и она доступна объективному изучению в такой же степени, как и другие феномены природы. Изучаемые психологией явления нравственного порядка, утверждал Н. Г. Чернышевский, проистекают одно из другого и из внешних обстоятельств по закону причинности. А если это так, то психология должна искать настоящие причины любого наблюдаемого явления в окружающей человека среде, так как «то явление, которое мы называем волею, само является звеном в ряду явлений и фактов, соединенных причинною связью»[34]. Аналогичные мысли по вопросу о свободе воли были высказаны и Н. А. Добролюбовым, считавшим, что воля «еще более, нежели чувство, зависит от впечатлений, производимых на наш мозг внешним миром» [35].

Таким образом, революционные демократы, отвергая господствовавший в то время в психофизиологии механистический взгляд на рефлекс, подготовили почву для повой, сеченовской модели психического.

Исторический экскурс к истокам психологии активности будет далеко не полным, если обойти молчанием основные психологические концепции, которые складывались в недрах философской мысли Западной Европы. При этом следует сразу оговориться, что западноевропейская философия, как правило, не ставила своей целью «психологическое обеспечение» повседневной жизненной практики человека. Эта функция нередко отдавалась на откуп религии. Философская же наука в основном пыталась найти решение коренных проблем бытия, вопросов социального устройства, морально-этической проблематики. В тех же случаях, когда от ответов на психологические вопросы уйти не удавалось, философы нередко представляли психику как обусловленную богом сущность, проявляющуюся «в наилучшем из всех возможных миров». Таковы были, к примеру, взгляды немецкого философа-идеалиста Г. В. Лейбница (1646–1716). Разносторонний ученый — математик, физик, биолог, языковед, — Лейбниц высказал и ряд положений о функционировании человеческой психики, многие из которых лишь начинают серьезно исследоваться современной психологией.