Ну, вот и очередной рабочий день подошёл к концу. Последние подписи на документах были поставлены и - к маме в гости.  Приглашённых было немного и всех их я знаю чуть ли не с детства. Странно и неприятно было увидеть тут и Оксаниных родителей. Почему мама решила их сегодня позвать? Их не было ни в прошлом году, ни в позапрошлом. Что вдруг?

И тут я увидел её! Господи, до чего же у меня захватывает от неё дух! Маленькое чёрное платье – как символ простоты, вечности и одновременной скромности вперемешку с сексуальностью. Почти полностью открытая спина и эта родинка под правой лопаткой в виде бабочки… Как нежно и трогательно небрежными прядками струятся локоны тёмных волос вдоль шеи. Все волосы собраны вверху и лишь те упрямые, что не хотят со всеми вместе быть в причёске, так мило спускаются вдоль хрупкой шейки вниз.

Она обернулась, услышав, как Вера Ивановна приветствует меня, и стеснительно мне улыбнулась, словно прося прощения за то, что посмела сюда прийти. Не бойся, я знаю, что ты не виновата, - это всё происки этих двух неугомонных старушенций.

- Ну, что ж, дорогие гости, все в сборе – прошу всех за стол.

Мама была в ударе и энергично руководила процессией, занимавшей место за праздничным столом. Она же и выполняла  сегодня роль тамады и должен признать, что это у неё выходило на славу. Я, хоть и не мог вникнуть в суть шуток и разговоров, тем не менее, не мог не замечать, что всем очень весело. Каждый из гостей нашёл себе собеседника по интересам, благо дело у всех у них они теперь примерно одинаковы, и только мы с Оксаной сидели молча, уткнувшись каждый в свою тарелку. Нас усадили рядом друг с другом, и всей правой частью своего тела я физически ощущал её рядом, хоть между нами и было расстояние в несколько сантиметров.

В кои-то веки я не знал, как начать разговор и отдал бы всё, чтоб узнать, какие же мысли сейчас у неё в голове. Наилучшим началом разговора послужил бы щенок, точнее было бы вполне естественным, если бы я спросил, как он прижился. Но слова застряли в горле и никак не хотели быть сказанными. Конечно это потому, что они, эти слова про щенка, знали, что произнесёнными вслух хотят быть другие их братья. Например те, которые могли бы сообщить женщине рядом о том, что каждая клеточка моего тела реагирует на её присутствие.

Оксана также не предпринимала никаких попыток завести со мной разговор и я уже начал про себя подгонять к концу этот вечер. Пусть скорее всё это закончится и я поеду домой. А маме я потом всё выскажу и дам понять, что не нужно за моей спиной устраивать мою личную жизнь. Иногда мне всё же приходилось открывать рот, чтобы ответить на те или иные вопросы родственников и старых знакомых. Был благодарен крёстному, который вместо меня ухаживал за Ксенией и следил, чтоб в её бокале всё время обновлялось вино. Моя растерянность постепенно сменилась нетерпением и, наконец, не в силах больше чувствовать рядом Оксану, я вышел из дома во двор, чтобы сделать глоток свежего воздуха.

Какое чёрное и почти беззвёздное небо над головой. Словно пропасть, в которую падаешь, сам того не замечая. Холод, легко пробирающийся под ткань пиджака, привёл меня в чувство. Я услышал шум двери, но не придал этому значения. Подумал, что кто-то из гостей вышел на перекур. Даже не стал оборачиваться, - всё равно со мной заговорят.

- Ты сердишься на меня за то, что я пришла?

Я обернулся. Такая маленькая. Такая родная.  С чувством вины во взгляде за то, что она тут и своим присутствием испортила мне весь вечер.

- Нет, это не так.

- Знаешь, Спайси – просто чудо! Я так благодарна тебе за то, что он у меня есть! Жаль только, что ты так и не пришёл, чтоб снова на него посмотреть… Он здорово подрос. Прости, ты и не обязан, Спайси ведь не ребёнок.

Я не знал, что на это ответить. Говорить, что приду теперь обязательно – не хотелось, потому что не хотелось приходить. Поэтому я молчал и смотрел на неё. Что она такое прочитала в моих глазах, что вновь грусть и горечь отразились на её лице?

- Прости, мало того, что я напрягаю тебя своим присутствием весь вечер, так я ещё и сюда за тобой притащилась! – И Оксана развернулась к дому с намерением уйти.

Но разве я мог сейчас её отпустить? Больше всего на свете мне хотелось теперь прижать её к себе всем телом, запустить руки под платье и приникнуть к её губам. Что я и сделал.

Ксюша

Неужели когда-то я считала, что мне это не нравится? Такие жаркие и горячие губы, такие глубокие поцелуи! Дура! Что же это было тогда со мной? Потому что сейчас я ни на что на свете не променяла бы Мишино присутствие и его желание. Пусть только не останавливается. Пусть он не пожалеет потом о том, что поддался эмоциям.

Оторвавшись от моих губ, Миша посмотрел в мои глаза. Что ты там ищешь, любимый? Я согласна на всё. И он потянул меня в дом. Ход в бывшую Мишину комнату был через другой коридор, не тот, который вёл в зал, где шумели гости. Протащил меня по лестнице на третий этаж и, как только дверь его старой спальни за нами захлопнулась и раздался щелчок  щеколды, моя одежда – пальто и платье - враз оказалась на полу. Дрожащими руками, боясь сделать что-нибудь не так, я помогала и ему освободиться от ненужных сейчас вещей.

Никаких слов в течение последующих минут. Только  стоны радости и удовольствия, звуки трущихся друг о друга тел и мой первый в жизни глубинный оргазм. И только после него я решилась произнести первое слово после долгого молчания:

- Ещё!

Почему способность чувствовать это пришла ко мне только с возрастом? Мне кажется, что если бы я испытывала бы раньше столько оргазмов подряд, всё в моей жизни сложилось бы по-другому. Это было так невероятно!

- Хочу ещё!

- Девочка моя, мне нужно передохнуть. Я не могу так сразу…

- Тогда не убирай руки. О, Миша, ой…ой… что ты там такое делаешь?

- Тебе не нравится?

- Наоборот! Не останавливайся!

Никто нас не искал. Конечно, родители заметили наше отсутствие, но они ведь понимали, что мы взрослые люди и наша встреча тут вовсе не случайна. В этот вечер мы больше не выходили к остальным. Ещё два раза я испытала невероятное наслаждение, которое может подарить лишь твёрдое мужское тело внутри меня. А потом мы заснули - потные, измотанные, но счастливые.

Глава 22

С исчезновением темноты растворилось и его чувство уверенности в правильности происходящего. Ксения ещё не проснулась. Жалел ли теперь Михаил об этой ночи? Сложно ответить на этот вопрос однозначно. С одной стороны, всё, что тут недавно случилось, казалось ему таким естественным, и эта женщина, так сладко улыбающаяся во сне, -  любимой и желанной. Но была ещё жива в памяти та боль, которую он испытал по её вине несколько лет назад. И повторения этой боли Миша не хотел. Не так уж и давно он успокоился и встретил Таню, вновь наполнившую его жизнь уверенностью в себе.

Татьяна была для него символом его уверенности, независимости, успешности, удовольствий без обязательств и без страха быть ненужным, не таким… Тогда как Ксения равнялась боли, ощущению покинутости, одиночества, неуверенности в будущем.  И каким бы хорошим не был последний секс, он не заставит его вновь сознательно окунуться в эти негативные переживания.

Так что, когда Оксана открыла глаза, рядом она обнаружила лишь смятую тяжёлым мужским телом постель, но не его самого. Миша ждал её в столовой, где Софья Николаевна колдовала над завтраком. Улыбнувшись Мише на входе в столовую, девушка ещё даже не догадывалась о принятом им решении. Чтобы не передумать, мужчина не дал ей возможности насладиться завтраком.

- Ксения, наконец-то ты проснулась! Мне уже давно пора быть на работе, но я не мог оставить тебя выбираться отсюда самостоятельно. Мне крайне неудобно лишать тебя возможности выпить утренний кофе, но, пожалуйста, давай поедем.

И они спешно засобирались, не смотря на причитания вчерашней именинницы. Уже в машине Михаил спросил: