– Ох, стыдно-то как! – воскликнула Милава, осознав масштабы происходящего. – Какая-то я совсем непутевая. Одни проблемы от меня Январю.

– Хватит, хватит корить себя, – неодобрительно покачала головой Олеся. – Не было в случившемся твоей вины, запомни это раз и навсегда! А теперь вставай, ужинать будем, заодно и в курс дела тебя введу. Хотела ты силу или нет, ничего уже не изменить, а необученной оставаться негоже. Прими случившееся как данность.

Милава осторожно, прислушиваясь к собственным ощущениям, села и спустила ноги с кровати. Не в ее характере было пугаться и от вызова судьбы бегать.

Возражать Ведунье девушка не стала, а, накинув махровый халат, поплелась вслед за ней на кухню. Там уже витали вкуснейшие ароматы еды, и волчата наперегонки старались до нее добраться. Вот только Серый зорко следил за ними и периодически грозно ворчал. Опасливо косясь на отца, маленькие проказники ненадолго утихали, но затем вновь принимались за свое. Больно вкусно пахло из тарелок.

– Вот я вам сейчас уши-то надеру! – пригрозила Олеся, увидев, что волчата начали тянуть и грызть скатерть. – Спасу от вас нет, от шалунов. Горячее же все еще, обожжетесь, а мне потом лечи вас!

Наблюдая за тем, как малыши, понурившись, отошли от стола, Милава тихонько рассмеялась. Они были такими милыми и забавными, что удержаться было просто невозможно.

– А я тебе говор-рил! – завел излюбленную песню Ворон Воронович, слетая со стеллажа в углу комнаты.

– Прокляну! – грозно пообещала Ведунья. – Только тебя, ворчуна, и не хватает.

– Да что ж ты мне все р-рот затыкаешь? – возмутился ворон. – Вот обижусь и уйду от тебя. Одна тут куковать будешь!

Милава с интересом поглядывала то на Олесю, то на птицу ее мудрую, такого спора девушке наблюдать еще не доводилось.

Взмахнув крыльями, Ворон Воронович перелетел от стола на печь и там, нахохлившись, затих, всем своим видом демонстрируя обиду.

– Не обижайтесь, Ворон Воронович, – решила примирить всех Милава. – Они ведь еще дети малые, несмышленые совсем. Одно на уме – гулять да проказничать.

Повернув к ней голову, ворон недовольно каркнул:

– Воспитывать их надо, пока избу по бр-ревнышку не р-разнесли!

– Так помогай воспитывать их, – не осталась в долгу Баба-Яга, – а то только и знаешь, что ворчишь да вредничаешь. А ты, Милава, за стол садись, в ногах правды нет.

Послушавшись совета, девушка присела на лавку, продолжая наблюдать за перепалкой Ведуньи и ворона. Для нее все это было еще внове и весьма необычно: разумная птица, умеющая не просто повторять слова, но понимающая, что говорит. Удивительный и невероятный факт для человека, выросшего не в магическом мире. И пусть она давно знала, что существует другая реальность, отличающаяся от ее – сказочный мир, но одно дело слушать рассказы, и совсем другое – увидеть чудеса своими глазами.

– Все, угомонись, ворчун старый! – не выдержав, Олеся стукнула ладонью по столу. – Лучше ужинать садись, а с завтрашнего дня за дело принимайся. Тем более что мне теперь недосуг будет. Нужно Милаву начинать обучать всему, что мне ведомо.

Незаметно вздохнув, девушка решила не перечить. В этом вопросе, как она поняла, придется ей довериться Месяцу и Бабе-Яге. Если они говорят, что опасно необученной оставаться, значит так оно и есть.

– Скажите, а страшно вам было становиться Стражем, посредником между миром живых и мертвых? – задала Милава давно мучающий ее вопрос.

На мгновение задумавшись, Олеся грустно улыбнулась:

– Нет, девонька, совсем не страшно. Я до этого страху натерпелась, когда видела, как колдуны души людские в плен захватывают и за счет этого зло творят. Поэтому, когда у меня появился шанс помочь им, без раздумий согласилась и с тех пор ни разу не пожалела об этом.

– Но про Бабу-Ягу такие истории страшные ходят, – удивилась Спутница. – Неужели вам не горько от несправедливости такой?

– Всем и каждому мил не будешь, – наставительно произнесла Ведунья. – Люди всегда боятся того, чего не понимают, особенно смерти. И ведь знают же, глупые, что не конец это, дальше на перерождение пойдут, а все одно трясутся, как лист осиновый на ветру.

– Возможно, потому, что не знают, как их судьба дальше сложится, – рассудительно предположила Милава. – Кстати, вы ведь еще и лечите всех.

– Так я до того, как Стражем стать, на лекарку и обучалась. Зачем же отказываться от своей мечты, даже если жизнь по-другому обернулась? Наоборот, я воспользовалась предоставленной мне возможностью и силой обретенной и во много раз улучшила свои навыки. Век-то мой длинный, многому научиться успела, а заодно и других научить.

Милава слушала с огромным вниманием: возможно, и ее судьба отныне схожа с Олесиной будет?

– У вас еще ученицы есть? Никогда не слышала об этом.

– Есть, конечно же! Только сил, по сравнению со мной, у них не так уж и много. А вот ты другая совсем. Чую, совсем чуть-чуть уступать мне будешь.

Задумалась Милава над словами Ведуньи. И чудно, и боязно ей стало. Не зря же говорят: большая сила – большая ответственность. Тем более тогда, когда совсем не ожидал такой дар получить.

– Я, честно, не понимаю, как так вышло, – посмотрела она на Ведунью. – Тут бы радоваться, что жива осталась, но нет же, еще проблем прибавилось!

– А что тебе мешает радоваться обретенной силе? – удивилась Олеся. – Если Грань одарила тебя, значит достойна ты этого! Негоже сомневаться и судьбу корить, она и наказать может. Я тебе так скажу…

Не договорив, Ведунья напряглась, голову набок склонила, словно прислушиваясь. Милава уже хотела поинтересоваться, что случилось, когда услышала над ухом тоненький писк, словно комар назойливый вьется. Она еще удивилась, откуда ему взяться зимой, только что рукой не махнула, отгоняя невидимое насекомое. Но писк и не думал прекращаться.

– Тоже слышишь, значит, – удовлетворенно усмехнулась Баба-Яга, поднимаясь из-за стола. – А ну-ка со мной пойдем, будет тебе первый урок.

Не став перечить, девушка ухватилась за протянутую руку и чуть не вскрикнула от испуга. Портал, который сходу открыла Ведунья, отличался от снежного великолепия Января-Месяца. Был он темен и дышал холодом, отчего Спутницу страх обуял. Свежи еще были воспоминания о темнице каменной, враз переход этот о ней напомнил. Да только не поддалась Милава панике, за Олесей смело шагнула. Не привыкла она с пути выбранного отступать.

Оказались они со Стражницей в просторной, богато обставленной комнате. Заметив широкое ложе, на котором лежала бледная женщина со спутанными темными волосами, Милава поняла, что они в чьей-то спальне. Оставаясь пока незамеченной суетящимися вокруг ложа женщинами в цветастых свободных одеждах, она с любопытством огляделась по сторонам. Судя по яркому солнечному свету и слышным даже за людским гомоном крикам чаек, вышли они очень далеко от территории Января-Месяца.

«Только бы опять не в Царство морское попасть! – всполошилась Спутница. – Мне пока общения с тамошними жителями хватит».

– Ой, а что это? – поинтересовалась она, увидев, как к ней стремительно приближается светящийся сгусток.

Внезапно наступившая оглушающая тишина, нарушаемая только криками морских птиц и шумом прибоя, возвестила о том, что их, наконец, заметили.

– Ох, горе-то какое! – воскликнула Олеся, не обращая совершенно никакого внимания на застывших женщин. – Держи его, Милавушка, то душа только что рожденного ребенка!

От такого известия страшного девушка чуть в сторону не шарахнулась. Но один взгляд на Олесю, что с мудрой грустью наблюдала за ней, заставил собраться и руки к сгустку протянуть. А он, словно котенок ласковый, потерся о ладошку да так и завис на одном месте.

И тут… началось!

Окружающие, словно опомнившись и осознав факт удивительного появления в комнате Бабы-Яги со спутницей (такой же темноволосой и темноглазой!), резко отмерли. С криком «Ведьмы!» женщины чуть ли не кубарем выкатились из спальни, совершенно позабыв о роженице. А та, переведя взгляд от люльки, в которой лежало маленькое тельце, на Милаву, стоящую с протянутыми руками, горько разрыдалась.