У гостиницы «Дон» в центре Придонска Люся и Владимир Иванович расстались, договорившись, что встретятся вечером, в восемь, когда она напишет и сдаст в номер репортаж о победе московского спецназа над коварными «чеченами» — террористами на атомной станции, а он, в свою очередь, завершит свои дела, повидается с кем надо из областной администрации и местной милиции и доложит по начальству об успешно проведенных учениях.
С восьми до десяти вечера Люся и Владимир Иванович посидели в ресторане здесь же, при гостинице, а потом поднялись в номер, где бравый московский генерал продемонстрировал журналистке практические приемы штурма податливого женского сердца, а особенно тела. Владимир Иванович не ударил в грязь лицом, во всем блеске проявил свое военное и мужское искусство, в конце концов положив противника на обе лопатки и добившись сокрушительной и окончательной победы. Люся этой победой была вполне удовлетворена, хотя как-то не ощутила особой разницы между демократом-генералом и консерватором-коммунистом, тем же замзавотделом обкома КПСС. Может быть, разница была лишь в том, что замзав охмурял ее довольно долго, со всеми мерами предосторожности, подальше от глаз начальства — на загородной базе отдыха, а московский генерал, ничтоже сумняшеся, трахал ее в центре города…
Расслабленные и довольные друг другом, Люся и Владимир Иванович лежали рядом на широкой гостиничной кровати, и «госпожа Вобликова» продолжала в этой вполне располагающей к откровенным беседам обстановке интервьюировать генерала. Оказывается, репортаж свой она нынче не написала, не хватило времени, да и ответственный секретарь газеты сказал ей, что можно особо не торопиться, поработать над материалом еще денек-другой. «Фактуры у тебя маловато!» — сурово и прямо сказал секретарь, когда Люся заныла и стала ссылаться на специфичность учений.
— Ну, а чего он хочет, этот ваш секретарь? — хмыкнул Владимир Иванович, потянувшись к тумбочке, где лежали у него сигареты и плоская зеленая зажигалка.
— Ты, говорит, Вобликова, должна яснее рассказать о том, какой именно вред могут нанести чеченцы нашей станции, куда могут сунуться, что испортить, взорвать… А это что: выкатили какой-то вагон на железнодорожную ветку, постреляли, пошумели… Ты же сама говоришь, и пяти минут эта атака не длилась.
— Да любое наше дело должно быстро делаться! — искренне возмутился Владимир Иванович. — Пять минут! Мы в секунды должны этих «чеченов» обезвредить. На таком объекте, как атомная станция, некогда долго воевать! Умник он, ваш секретарь!
— И все же, Владимир Иванович, расскажите мне, глупой, поподробнее, а? — Люся теплой кошечкой ластилась к голому генералу, терлась нежной щекой о его щеку с проклюнувшейся щетинкой.
Генерал, обняв Люсю за шею, сердито пыхнул сигаретным дымком:
— Ну, слушай… «Чечены», конечно, могут на атомной много пакостей натворить. Во-первых, взорвать хранилище жидких отходов. Хоть отходы эти и под землей, и вроде к ним не подступиться… Но спецы знают, куда заложить взрывчатку, диверсанту нужно только найти этих спецов. Дураков, конечно, мало взлетать на воздух вместе со станцией, но есть люди, обиженные на всех и вся, на большие деньги могут клюнуть… Можно на станции к открытому распределительному устройству подобраться, его рвануть, к блочному щиту управления. Вот видела же по телевизору: зал управления станцией, люди в белых халатах у пульта сидят, перед ними — щит с лампочками, с сигналами?..
— Ага! — выдохнула Люся, теснее прижимаясь к Владимиру Ивановичу. — Но туда же не пустят. Как диверсант может туда попасть? Замки, наверное, шифры на дверях.
— Правильно, соображаешь кое-что! — Генерал похлопал Люсю по голым плечам. — И замки, и шифры. Но люди-то все знают. А люди — разные. Поняла?
— Да.
— Ну вот. Можно короткое замыкание в кабельных коридорах устроить, вот эти самые отработанные элементы, что грузят в вагон, взорвать, аварию непосредственно на блоке организовать… Но все это — теория, мадам, понятно? Никакой «чечен» на станцию не попадет, не сумеет. У нас там надежная охрана, люди проинструктированы, обучены. Малейший намек на диверсанта, малейшее подозрение — и сработает защита, спецохрана поднимется, милиция. Да и мы через час тут у вас будем.
— Час — это много, — сказала Люся. — Вы же сами говорили: все решают секунды.
— Правильно, секунды. Это — на бой, на захват. Диверсанты не могут же ниоткуда взяться. Пока будут подбираться — их заметят, дадут знать кому надо. Не беспокойся, все будет о’кей! Давай, Люсенька, по рюмашке да еще разок, а?
Далеко за полночь Владимир Иванович проводил Люсю к вызванному такси, дал ей денег на дорогу и «на духи», сказал:
— Люсенька, ты постарайся хорошо написать. Меньше про «чеченов», а больше про то, что они не пройдут. Это так и есть. Защита станций у нас очень надежная, спецназ хлеба зря не ест. Читатели твои должны хорошо это усвоить. Причин для беспокойства нет. Война в Чечне скоро закончится, боевиков оттеснят в горы, деваться им будет некуда — лапки кверху поднимут. Хоть и упрямые.
— Я поняла, Владимир Иванович. До завтра? Мы еще встретимся?
— Не знаю. Возможно, придется завтра же… точнее, сегодня уже улететь. Но расстанемся друзьями, не так ли? Телефон свой московский я тебе дал, твои координаты у меня записаны. Женщина ты во всех смыслах приятная.
— Мне тоже было приятно с вами познакомиться. — Люся приподнялась на цыпочки, чмокнула Владимира Ивановича в щеку, села в такси.
А Владимир Иванович вернулся к себе в номер, постоял у распахнутого на ночь окна, вдыхая свежий ночной воздух. Лег было в постель, которая еще пахла «госпожой Вобликовой», сладко потянулся. Да, если будет возможность, надо бы еще с ней повидаться — бабеночка еще та! В любви знает толк!.. Потом снова встал, закрыл окно: второй этаж все-таки. Один «чечен» встанет на плечи другого и… Береженого Бог бережет! Не им придумано.
Глава пятая
Милиция в Донбассе предупредила население, что в области может появиться партия водки из Чечни, отравленная синильной кислотой. Власть тут же разослала телеграммы по местам, чтобы все организации и учреждения были начеку и не допустили появления на прилавках отравы. Ядовитую водку можно определить по маркировке на пробке, где указан Айдаровский ликероводочный завод. А предупредили об этом своих украинских коллег российские милиционеры в соседней с Донецкой Ростовской области, где на рынке было изъято несколько бутылок такой водки.
В Архангельской области появилась новая партия поддельных пятидесятитысячных купюр. Сотрудникам областного УВД по борьбе с преступлениями в сфере экономики удалось взять распространителей и установить, что цех — конкурент московской фабрики Гознак расположен в Грозном. Там же их и продавали за полноминала. Забавная деталь: северяне привозили купюры чеченского производства в рулонах и нарезали их в квартире сообщника в Архангельске.
Происхождение новой самиздатовской партии пятидесятитысячных купюр пока неизвестно. По оценке экспертов, банкноты отличаются очень неплохим качеством изготовления, на них есть даже водяные знаки, умельцы используют хорошую бумагу. Но их художник сделал грамматическую ошибку в самой угрожающей фразе на купюре — предупреждении о том, что «подделка билетов банка России преследуется по закону».
Для знакомства с работой времени на раскачку Татьяне не дали. Директор Департамента по управлению госимуществом Суходольский, стройный красивый мужчина пятидесяти трех лет, в девять утра в понедельник представил коллективу нового начальника отдела приватизации, Морозову, попросил коллег «любить и жаловать Татьяну Николаевну», дал ей сдержанную, но вполне достойную характеристику. При этом пожелал «не тушеваться», больше спрашивать, читать со всем вниманием инструкции и циркуляры из Москвы, из Госкомимущества, там все написано. Потом Суходольский отпустил сотрудников, попросив Татьяну задержаться, положил перед нею три тоненькие, разных цветов папки.