Женщина приблизилась — осторожно, нерешительно. Затем склонилась над Киллианом, ее холодные руки легли ему на плечи.

— Прости… — шепнула она.

— Что происходит?.. — произнес Киллиан, тут же закашлявшись снова: горло горело огнем и совершенно пересохло.

— Ты умираешь, вот, что происходит. У твоего организма нет сил сопротивляться болезни, я не смогу выполнить просьбу твоего наставника и поставить тебя на ноги, — ответил Ланкарт без тени сочувствия. Больше ничего колдун объяснять не стал. С силой ухватив Киллиана за руку, он несколько мгновений медлил, а затем острая игла впилась в предплечье. Тонкие пальцы Ланкарта надавили на поршень на другом конце цилиндра, и обжигающая жидкость потекла под кожу.

Тяжелое сиплое дыхание Киллиана заметно участилось.

— Что это?..

— То, что как-то на тебя повлияет. Я сам пока не знаю, как именно — вариантов у меня масса. Возможно, это спасет тебе жизнь. А возможно, и нет — трудно сказать наверняка. Может, у тебя начнет слезать кожа лоскутами… или глаза переменят цвет… или ты просто уснешь, и не проснешься. А может, начнешь резко выздоравливать, постепенно изменяясь… или не изменяясь. Так или иначе, никаких других перспектив у тебя все равно нет.

Голос колдуна звучал все дальше… словно призрачным эхом разносился по комнате. Киллиан чувствовал, что ускользает в забытье.

«Жар… разве может он стать еще сильнее?» — успел подумать он, ощущая, как вся его кожа начинает пылать огнем. А жар все нарастал и нарастал, и, казалось, он вот-вот выжжет все его тело изнутри…

Хотелось закричать, но сил не было даже на слабый стон. Тело при этом напряглось, как струна, руки сжали простынь… а затем наступила темнота.

… Сознание вырвалось из забытья не полностью — казалось, в реальность вернулась лишь часть его, которая могла только заставить тело слегка повернуться и позволить взбунтовавшемуся пустому желудку вывернуться наизнанку на пол несколько раз подряд. Снова чьи-то руки легли на плечи, когда Киллиан безвольно свесился с кровати, не в силах повернуться на спину.

Стоило ожидать…

Придется прибрать за ним…

Крови нет в рвоте? Вроде, нет…

Киллиан слышал отдельные слова, но не мог уловить их смысл. Все привычное ускользало от него, становилось неразличимым, непонятным. Сколько раз он так пробуждался? Он не знал.

Чья-то рука — Мелиты? — бережно пыталась помочь ему попить воды… вода обжигала воспаленное горло.

И снова провал. И снова пробуждение. Непрекращающийся жар в теле, ломота в костях. Темнота. И так по кругу. В редкие моменты сознание в который раз возвращалось в реальность, чтобы уловить обрывки диалогов, что велись поблизости.

— Колер расспрашивал меня о нем… я не знала, что отвечать.

— Ничего не отвечай. Пусть спрашивает меня, если надо.

— Рано или поздно он не станет слушать отговорки и придет сюда.

— Даже если придет, назад дороги все равно нет. Теперь — только завершать процесс.

«Какой процесс? Что они со мной сделали?» — Киллиан не без труда сумел уцепиться за собственную мысль. Затем — снова провал в спасительную темноту, где хоть какое-то время не было боли.

…Казалось, правое предплечье вновь что-то укололо. Такое же жгучее, как в первый раз. Снова тот же жидкий жар под кожу. Снова слова, смысл которых не разобрать. Ланкарт своими странными действиями будто закрутил время по спирали, отправив своего пациента — впрочем, слово «жертва» будет здесь уместнее — в непрекращающееся шествие по лабиринту мучений. Вырваться из него не представлялось никакой возможности: приходя в себя, Киллиан мог только поворачиваться на бок и позволять своему и без того пустому желудку освобождаться даже от жалких глотков воды, которые Мелита заставляла его проглотить.

Ланкарт, похоже, все пытался понять, не тошнит ли умирающего юношу кровью. К этому вопросу колдун подходил с особенной любознательностью. Затем — по прошествии неизвестного количества времени — Киллиана кто-то перевернул, чтобы прощупать сломанные ребра. Боли, как ни странно, не последовало. Или, как допускал сам Киллиан, он попросту не ощутил ее так остро за общей непрекращающейся ломотой. Вопрос «что происходит?» не переставал стучать в воспаленном сознании, однако задать его вслух не получалось: язык не слушался и никак не мог поспеть за лихорадочной ускользающей мыслью.

…Стало очень холодно. Невообразимо холодно, как если бы кровь обратилась в лед. Киллиан не сразу понял, что тело его дрожит крупной дрожью. Вокруг кто-то суетился, выкрикивал обрывочные команды, помогал бесконтрольному телу снова повернуться набок при очередном спазме желудка, желающего освободиться от мизерных остатков воды.

— Держи его!

— Ланкарт, он…

— Погоди. Еще нет. Нужна еще одна доза.

— Он же не выдержит!

— Не выдержит он, если организм вдруг задействует резервы и начнет сопротивляться. Держи, говорю!

Новый укол жидкого жара, который разогнал лед, текущий по венам, повлек за собой очередной провал в темноту. А затем была вода… по крайней мере, Киллиану так показалось. То ли Мелита снова пыталась заставить его попить, то ли вода была уже вокруг, повсюду, и он тонул в воде.

Где? В Большом море? Уже отправились в Малагорию? Не может быть! Сколько прошло времени?

Мысли путались. Единственным осознанным порывом был новый приступ тошноты, сопровождающийся чудовищной резью в желудке. Киллиан не понял, издал ли в самом деле стон, или ему лишь почудилось. Куда четче он услышал собственный кашель, а после — голос Ланкарта.

— Знаешь, а ты ведь можешь выжить, если постараешься, — колдун говорил мягко и почти заботливо, дожидаясь, пока у его подопытного мученика пройдет приступ тошноты. — Ты, может, сейчас туго соображаешь, но твой организм меняется, жрец Харт. И если все пройдет успешно, то никаких защитных одежд против данталли тебе уже не понадобится. Ты уж постарайся пережить перевоплощение, уж больно интересно посмотреть на результат.

Некроманта прервала суетливо появившаяся в дверях Мелита, голос ее прозвучал испуганно.

— Ланкарт, он не желает слушать…

— Что здесь творится?

Жрец Колер вошел в хижину колдуна и, округлив глаза, уставился на осунувшегося и едва живого ученика. Впрочем, его и живым-то назвать можно было лишь с большой натяжкой.

— Я задал вопрос, — сквозь зубы процедил Бенедикт несколько секунд спустя.

— Я тебя слышал, — кивнул Ланкарт, небрежно коснувшись лба Киллиана и задумчиво закатив глаза. — И пока мне тебе ответить нечего. Результат еще не достигнут.

— Результат чего, будь ты проклят?! — он угрожающе сделал несколько шагов к колдуну, глаза его пылали яростью. — Что ты натворил?! Что с ним происходит?

Колер бросил беглый взгляд на ученика и понял, что несколько дней назад, когда говорил с ним и счел его хрупким и беззащитным, даже не представлял, насколько его состояние может ухудшиться.

— Перевоплощение, — торжественно заявил некромант. На этом терпение Бенедикта лопнуло. Грубо ухватив Ланкарта за ворот рубахи, он резко заставил его подняться с прикроватного табурета и, не обращая внимания на явную боль в изувеченной ноге колдуна, толкнул того к стене, не пожалев сил на то, чтобы впечатать его спину в бревна.

Мелита испуганно ахнула и подалась к мужу, однако один лишь взгляд Колера пресек все ее намерения.

— Только дернись. Клянусь, от него живого места не останется. Мертвого тоже.

Женщина послушно замерла, обернувшись, словно ожидала, что сторожащие оставшихся в живых двух хаффрубов Иммар и Ренард тоже вот-вот заявятся сюда и начнут расправу, однако жрецы объявляться не спешили.

— А теперь — рассказывай, — прорычал Бенедикт, глядя Ланкарту прямо в глаза.

— Пока ты тут совсем не одичал, — хмыкнул тот, — спешу тебя предупредить: убьешь меня, ученика точно лишишься. И эликсира своего тоже. А пока что у тебя есть шанс, что и то, и то будет в полном твоем распоряжении в скором времени.