ляя ему самому собрать вокруг себя учеников и продолжать традиции
своего учителя. Внешним знаком вступления под начало шейха слу-
жило препоясание мурида особым поясом, дарование ему головного
убора, облачение во власяницу (хирка) и разные другие обряды, варь-
ировавшиеся в зависимости от различных местных традиций.
Муриды обычно жили при шейхе в своего рода общежитиях (рибат, завийа, ханака, текке), строившихся при известных гробницах, боль-
ших мечетях и других аналогичных зданиях, хотя это было и не всегда
обязательно, и мурид мог оставаться у себя дома, жить с семьей и даже
заниматься своим ремеслом. Ханака обычно существовала на вакф, средства, завещанные ей каким- либо благотворителем, а также и при
помощи сбора подаяний. Из биографий многих шейхов вытекает, что
средства для поддержания общины они добывали различнейшими спо-
собами: торгуя реликвиями, выпрашивая и даже иногда, в тяжелые
минуты, прибегая к своего рода шантажу. Так, известно, что шейх Абу
Са
? ид ибн Абу- л- Хайр иногда добывал средства у богатых нишапурских
купцов, стращая их тем, что если к известному времени они не пожерт-
вуют ему той или иной крупной суммы, их неминуемо поразит тяжкая
49
беда. Муриды, жившие под руководством шейха в ханаке, обычно но-
сили название факир (араб. — «нищий»), или дарвиш (перс. — в том
же значении).
Хотя известны ханаки в сельских местностях, но, естественно, боль-
шая часть их концентрировалась в городах. Особенно важную роль на
ранних этапах играли Куфа, Басра и Багдад, позднее Нишапур. Дер-
вишские общины в городах в IX—XI вв. были обычно тесно связаны с
ремесленными кругами, .откуда и поступал главный приток муридов.
Прослеживая биографии более видных шейхов, можно констатировать, что значительное большинство их так или иначе связано с каким- либо
ремеслом. Можно полагать, что существовали и какие- то связи между
дервишскими общинами и тайными организациями ремесленников (фу-
ту вва). Роль дервишских общин в жизни ремесленников пока недоста-
точно выяснена. Можно предположить, что связь с дервишами облег-
чала ремесленнику борьбу с крупными предпринимателями и купечест-
вом и, таким образом, представляла известные экономические выгоды..
Биография шейха Абу Са'ида, содержащая огромное количество цен-
нейших бытовых деталей, ясно говорит также и о том, какой большой
поддержкой со стороны купечества пользовались ханаки. Картина, рисуемая там, живо напоминает Москву XVIII—XIX вв. с ее именитым
купечеством, тратящим огромные средства на монастыри и отдельных
«святых мужей». Можно было бы допустить, однако, что купечество
восточных городов X—XI вв. поддерживало шейхов не только из одних
религиозных побуждений. Принимая во внимание огромное влияние, которое шейх оказывал на массы, и в первую очередь на ремесленни-
ков, купечество было, конечно, заинтересовано, в поддержании хороших
отношений с шейхами. Шейх мог легко уладить любое недоразумение, которое, может быть, при вмешательстве светских властей или админи-
страции дало бы совершенно нежелательные для купца последствия.
Особенно сильный рост влияния шейхов наблюдается в период гос-
подства Сельджукидов, которые при всяком удобном случае всегда
стремились выразить свое уважение перед местными шейхами и оказать
им поддержку. Трудно пока сказать, чем Сельджукиды при этом руко-
водствовались. Был ли это своего рода страх перед чудотворными спо-
собностями шейхов, представлявшихся Сельджукидам чем- то вооде
шаманов, или Сельджукиды сознавали их растущую силу и стремились
при их посредстве сохранить хорошие отношения с городским населе-
нием? Это предстоит еще выяснить. Характерно, однако, что суфийская
литература XII—XIII вв. о Сельджукидах неизменно говорит с больши-
ми симпатиями и всячески подчеркивает их справедливость, мягкость
в управлении и прочие положительные качества, безусловно значитель-
но идеализируя их.
По мере того как росли дервишские организации, они становились
все более и более грозной силой. Хотя цели суфийских шейхов и вели
их в потусторонний мир, но не нужно забывать, что аскетическое дви-
жение первоначально имело выраженно демократическую установку и
в значительной степени сохраняло ее и в дальнейшем. Владея помыс-
лами широких городских масс, шейх, если он только в чем- либо не
одобрял деятельность правящих кругов, становился для них крайне
опасным противником. Казнь Халладжа могла осуществиться без серь-
езных последствий ввиду того, что его удалось выставить как еретика, отпавшего от ислама. Но покуситься на свободу или жизнь правовер-
ного шейха, умевшего не выходить за рамки сунны, было не так- то
просто и могло повлечь за собой для властей исключительно тяжелые
последствия. Необходимо было найти пути, чтобы сдержать это движе-
41
ние и подчинить его в какой- то мере правящим кругам. Эту миссию
взял на себя крупный ученый, своеобразный мыслитель XI—XII вв.»
знаменитый Газали.
X. ГАЗАЛИ И ЕГО РОЛЬ
Имам Абу Хамид Мухаммад ибн Мухаммад Газали родился в
451/1059- 60 г. в городе Тусе, в Хорасане. Детство и юность он провел
на родине, а затем отправился для пополнения своего образования в
Нишапур. В 478/1085- 86 г. мы видим его состоящим при знаменитом
сельджукском везире Низам ал- Мулке. Тогда же, вероятно, он начал
усиленно заниматься философией. В 484/1091- 92 г. Низам ал- Мулк
поручает ему кафедру философии в основанном им в Багдаде медресе
Низамиййа. Четыре года Газали преподавал в этом лучшем высшем
учебном заведении того времени, а затем передал кафедру своему бра-
ту Ахмаду, а сам целиком отдался научной работе. Он совершает боль-
шое путешествие, посещает Мекку, Дамаск, Иерусалим, Александрию, всюду беседует с крупнейшими учеными, работает в библиотеках.
Основная проблема, разрешения которой он хочет добиться, — устране-
ние противоречий между наукой, в первую очередь мусульманским
развитием греческой науки, и религией. В этот период усиленных иска-
ний он сталкивается с представителями суфизма и решает, что проти-
воречие может быть устранено именно на этой базе. Он возвращается
на родину в Туе и там создает целый ряд книг, так или иначе связан-
ных с этой основной проблемой. Там он и умер в предместье Табаран
14 джумада II 505/19 декабря 1111г.
Главный труд Газали — его знаменитая четырехтомная Ихйа^улум
ад- дин («Воскрешение богословских наук»). Книгу эту он, видимо, и
сам считал наиболее важной, ибо параллельно арабскому ее оригина-
лу написал еще и сокращенную и облегченную ее редакцию на персид-
ском языке, носящую название Кимийа- йи са'адат («Философский ка-
мень счастья») или Чахар штаб («Четыре книги»), поскольку она
состоит из четырех разделов. Популярность этой книги всегда была
исключительно велика, и не случайно известный исламовед И. Гольд-
циер заметил, что, «если бы после Мухаммада мог быть пророк, то это
был бы, конечно, ал- Газали»
7 .
Газали признает, что официальное внешнее правоверие настолько
сухо, формально, сводит все обязанности верующего к механическому
выполнению обрядов и не оставляет никакого места для чувства, что
мириться с ним могут лишь, весьма ограниченные люди. С другой сто-
роны, суфизм, в которого, как мы видели, чувства играют крайне боль-
шую роль, по его мнению, далеко не всегда соблюдает меру в своих
учениях и иногда вступает в резкую коллизию с исламом. «Оживление
богословия» Газали считает возможным осуществить таким путем.
Он вводит в правоверие ряд мистических элементов, заимствованных