Все попытки стать культурным, которые предпринимаются позже — после двадцати пяти лет, так или иначе несут на себе следы импровизации, если не считать исключительно одаренных натур.

Что же касается работы детей дома, то тут дело обстоит примерно так же, как и с чтением. Для нормального развития психомоторных качеств организма труд в детском возрасте столь же необходим, сколь необходимо материнское молоко. Труд, который способствует развитию всех мускульных, мозговых, нервных, двигательных и прочих механизмов в человеке. Если есть что-то увечащее и уродующее человека, — так это лень, безделье в детском и юношеском возрасте — все равно добровольное ли это безделье или вынужденное, вызванное чрезмерной занятостью учащихся или же, наконец, чрезмерными амбициями родителей, которые не дают своему чаду вынести мусорное ведро, чтобы не навредить его успеваемости в школе.

И после этого мы удивляемся, почему иногда из школы выходят люди с недостаточной трудовой настроенностью (прибегаю к этому выражению, чтобы не употребить более точное, но неблагозвучное слово «тунеядцы!»), то есть люди с нарушенными творческими импульсами, с нарушенными творческими свойствами человеческой природы.

А ведь человеческая природа — это часть, и притом наиболее ценная для нас часть всей Природы, и потому, как мне кажется, будет небезынтересно продолжить рассмотрение проблемы «человек — природа» и «человек — цивилизация» в свете так называемой

Слово это не так уж ново для нашего языка, но в последнее время оно употребляется все чаще и чаще, по мере того как развивается явление, которое оно обозначает, да еще и по мере того как усиливается наша болгарская склонность к употреблению иностранных слов. Но вернемся к теме: что же это за явление, обозначаемое словом «урбанизация»? Это быстрое развитие современного города, а также сопутствующее этому развитию и вызванное им превращение в горожан большой части сельского населения.

Мы могли бы заменить «урбанизацию» — «огорожаниванием», как заменяем «эталон» — «образцом», но знаем по опыту, что нашего брата, если он уцепится за какое-то звучное иностранное словцо, уже нелегко от него оторвать, поэтому скажем, как бай Ганю[17] — «Ладно! Наплевать!» — и вернемся к нашему слову об урбанизации — то есть огорожанивании.

Кажется, это Сенека писал в одном из своих трудов:

«Самого легкого», — сказал мудрец, а мы, хоть и никакие не мудрецы, позволим себе добавить: «И  с а м о г о  т я ж е л о г о» или, вернее: «с а м о г о  т р у д н о г о». Почему?.. Потому что пусть мудрец встанет из могилы и скажет мне: как могу я не дышать загрязненным городским воздухом, если я живу в городе? Как я могу не слышать скрежета трамваев, трескотни мотоциклов, грохота автомобилей, гула самолетов? Как могу я укрыться от обрушивающегося на меня ливня тихих и оглушающих звуков, которые составляют нормальный городской шум, не говоря уж о ненормальном — о грохоте, когда продувают, например, печи теплоцентралей или когда над головой пролетают сверхзвуковые лайнеры?

Как же мне жить сообразно природе?

Разве в моих силах не попасть на улице в клубы смрадного и ядовитого сизого дыма, которые выпускают на ходу прямо мне в нос бесчисленные автомашины? А городская аэрозольная мгла, которая не позволяет хоть когда-нибудь увидеть, какое над тобой небо и звезды на нем, не говоря уж о том, что эта пыльная мгла начинает всерьез заслонять от нас солнце?

Могу ли я изгнать из города автомобили, которые заставляют меня вздрагивать на каждом перекрестке, которые вынуждают меня перебегать улицу, уподобляясь преследуемому животному, когда они, построившись по обеим сторонам пешеходной «зебры» в колонны, нетерпеливо «ерзают» на месте, прежде чем стремительно броситься вперед?

Можно ли, спрашиваю я знаменитого философа, жить сообразно природе, если я — горожанин и должен существовать в городской атмосфере, под городским небом, в компании сотен тысяч хищников, называемых автомашинами, с которыми вынужден делить тишину, воздух и даже тротуары (о проезжей части улиц уже никто из пешеходов и не заикается)?

Да и кто не знает, что из труб теплоцентралей, металлургических и других заводов в Софии и ее окрестностях, которые все еще недостаточно оснащены необходимыми очистными установками, над нашими жилищами — в данном случае над столицей — ежегодно выпадает двести тысяч тонн (не килограммов, нет!) пепла и семь тысяч тонн серного ангидрида? (Пишу эти числа прописью, чтобы не произошло недоразумения.) Выпадает вопреки установленным правительственными документами защитным нормам и обязательному сооружению очистных установок на промышленных предприятиях.

Загрязнению воздуха в Софии и вообще в городах в последнее время особенно способствует размножившийся до несметного числа легковой автомобиль, называемый некоторыми

Двигатель его выбрасывает более ста различных, главным образом ядовитых, веществ. В Софии уже более ста тысяч автомобилей. За пятилетку их количество увеличится в Стране еще на 600 тысяч штук; можете себе представить то колоссальное скопище чада, в который мы будем погружены и который будем вдыхать, хотим мы того или не хотим, — вопреки советам Сенеки, — вместе с канцерогенными бензопиренами и распыленным в отработанных газах свинцом? Вместе с ядовитыми альдегидами и еще более ядовитой окисью углерода, выделяемыми двигателями внутреннего сгорания.

Установлено, что в Лос-Анджелесе 80 % ядовитых веществ, имеющихся в воздухе, поступают из выхлопных труб легковых автомашин. Сколько ядовитых веществ попадает в воздух из выхлопных труб ста тысяч легковых машин в Софии, еще не подсчитано, но бесспорно то, что присутствие этих ядов начинает все сильнее давать себя знать в участившихся за последние годы сердечно-сосудистых, легочных, онкологических и других заболеваниях…

В Америке число заболеваний эмфиземой легких удваивается каждые пять лет, а жертв рака легких становится больше, чем жертв всех остальных раковых заболеваний. И все это из-за растущего загрязнения городского воздуха. (В США только 3 % населения — «сельское», остальное составляют жители городов!)

Особенно вредно загрязнение городского воздуха свинцом. Попадая в человеческий организм с автомобильными газами, он накапливается там, нанося непоправимый вред кроветворным центрам в костном мозгу, главным образом у маленьких детей, а также нервной системе и детей и взрослых. Некоторые ученые считают свинец самым сильным невротоксином. Шотландские ученые произвели обследование 154 детей и установили, что только половина их развивается нормально, а у остальных развитие заторможено и что причиной слабоумия у этих детей является повышенная концентрация свинца в крови (25,4 миллиграмма на 100 кубических сантиметров).

Из-за сильного загрязнения воздуха отработанными автомобильными газами в Париже собаки живут не более пяти лет, если они обитают ниже третьего этажа. Загрязненный воздух губит и растения — они начинают чахнуть, у них распадается хлорофилл, и они быстро засыхают. По данным Стенфордского исследовательского института, в США ущерб, причиняемый гибелью растений от загрязнения воздуха, достигает суммы в 132 миллиона долларов ежегодно.

В Токио регулировщики движения на главных улицах вынуждены каждые полчаса освежаться, вернее приводить себя в чувство с помощью кислородного аппарата. Там же на улицах установлены автоматы, которые продают глотки чистого воздуха, словно стакан оранжада…

В таких городах, как Нью-Йорк и Токио, только три четверти солнечных лучей проникает сквозь аэрозольную завесу. В Кельне однажды после сильного дождя, насыщенного парами соляной кислоты, содержащейся в воздухе, у прохожих начали расползаться зонтики и чулки. Особенно показательна судьба Луксорского обелиска времен Рамзеса II, перевезенного из Египта в Париж в 1836 году. Оказалось, что насыщенный ядовитыми веществами и аэрозолями влажный парижский воздух разъедает гранитный обелиск с устрашающей быстротой, так что примерно за сто лет своего пребывания в Париже обелиск оказался поврежденным в десять раз больше, чем за два тысячелетия в Египте.