Подобная «таинственная» связь была установлена и англичанином доктором Бейли, который в герметически закрытом парнике поместил два растения, изолированных друг от друга и лишенных воды. Когда одно растение поливали, электрокатоды, соединенные с неполитым растением, тотчас же отмечали его реакцию на поливку соседа, при том, что между обоими не было (отмечаю этот факт еще раз) никакой физической связи.
Несколько советских ученых из Алма-Аты пошли еще дальше, сумев вызвать у филодендрона условные рефлексы: они подносили к растению кусок скалы, одновременно укалывая, обжигая или «ударяя» его электрическим током, пока не достигли наконец поразительного результата — филодендрон стал «волноваться» и «пугаться» уже только при появлении кусочка скалы.
К этому же времени относятся и опыты московского психолога В. Пушкина. Вместе с В. Мятисовым он проверил эксперимент Бакстера и во многих отношениях подтвердил его, но пошел еще дальше, установив, что на растения влияет психологическое состояние человека. Этот сенсационный эксперимент, многократно проверенный в двух московских лабораториях, был произведен следующим образом: человеку, впавшему в гипнотический сон, внушали разнообразные переживания, и оказалось, что помещенное на расстоянии трех метров от этого своеобразного «передатчика» растение безошибочно реагировало на внушенные усыпленному человеку волнения, что было соответствующим образом зафиксировано прикрепленной к растению электрической аппаратурой.
После этих опытов, в чьей достоверности не может быть никаких сомнений (как выразился сам Пушкин), способность живой клетки излучать и принимать информацию нельзя оспаривать. Другое дело — вопрос о том, какова природа этого, во всяком случае, невидимого излучения.
В сущности, выражение «невидимое» уже не является достаточно точным после открытия высокочастотной фотографии, названной «кирлианова фотография», которая может улавливать биоэнергетические колебания живой материи. С помощью этой фотографии профессор Калифорнийского университета Телма Мос проделала следующий опыт. Она поместила на соответствующую электроаппаратуру только что сорванный лист растения, и при включении тока на листе появилось синеватое свечение. С увяданием листа «увядало» и свечение, а когда лист совсем засох, оно исчезло. Если же к увядающему листу приближалась человеческая рука, лист как будто оживал, и его синеватое свечение усиливалось — вот еще одно доказательство биоэнергетического взаимодействия между живыми клетками. Когда Мос укалывала свежесорванный лист иголкой, поврежденное место испускало уже не зеленый, а красный свет.
Советский ученый В. Адаменко обнаружил кроме того, что если у зафиксированного «кирлиановой фотографией» листа отрезать несколько миллиметров и снова сфотографировать, то кирлианов снимок этого листа не изменится — и на втором снимке свечение, или лучше — сияние — сохранится, даже на срезанных листах, как будто лист остался цел. Мос повторила опыты Адаменко и подтвердила таким образом тот факт, что у живого организма есть свой «энергетический скелет, который исчезает лишь после его окончательной гибели как целого». Какова природа этого фантома, этого призрака, который продолжает светиться на месте отрезанной части, мы пока еще не знаем, но и то, что уже установлено опытами — немало, а именно: что всякая живая клетка представляет собой постоянно «трепещущую» динамичную систему, что всякое химическое явление в протоплазме имеет свой «электрический отблеск», что живая клетка и вообще живая природа имеют свой «электрический ландшафт», свои силовые поля, с помощью которых они сообщаются, обмениваются информацией и воздействуют друг на друга. Сигнальные волны при умирании одной клетки сразу же передаются соседним клеткам независимо от преград.
Если это так, тогда совсем нетрудно объяснить случай с ранеными соснами в Лесичеве и их близкими соседями и соседками. Приведенные в состояние тревоги раненые деревья, которые мобилизовали свои силы, чтобы произвести как можно больше семян и подстраховать свое оказавшееся под угрозой существование новым потомством, сообщили и соседним соснам о своей тревоге, внушили им тот же страх, и те, не раненные, были вынуждены действовать таким же образом, как и раненые, — то есть рожать как можно больше.
Сообщаю обо всем этом не как об открытии, а только как о догадке и перехожу к другому, гораздо более важному факту, а именно: растения могут не только обмениваться «чувствами», «опасениями», «настроениями» или просто информацией, но они находятся под влиянием психологического состояния человека, на которого, вероятно, они тоже воздействуют посредством своих таинственных биоэлектрических или каких-то других видов энергии. Вот почему теперь уже никто не мог бы упрекнуть писателя в том, что он говорит глупости, если тот напишет, что «при виде вооруженного топором крестьянина деревья задрожали, сердца их забились, а листья побледнели от страха».
Но дело, конечно, не в том, что могут или чего не могут писать писатели о лесах и деревьях: важно другое — то, что зеленая природа не является чем-то нейтральным по отношению к человеку, что он, человек, находясь в ее лоне или вблизи нее, постоянно погружен в ее — назовем это силовым полем, либо излучением, — и плещется в волнах этого до недавнего времени невидимого излучения, которое лишь «кирлианова фотография» смогла уловить. Пока не установлено, как оно воздействует на нас, но тысячелетний опыт человека доказал, что оно не просто благотворно и полезно для здоровья, но абсолютно необходимо для нормального развития человека и его самочувствия. (А самочувствие, в конце концов, это импульсивный итог состояния здоровья.)
Видимо следует допустить, что зеленая природа не только обновляет нас чистотой воздуха, не только освежает своим зеленым цветом, который действует на зрение как бальзам, но что она омывает и обновляет нас, может быть, главным образом своим неразгаданным до сих пор излучением, чью ценность для человека еще только предстоит измерить и оценить.
По крайней мере о себе могу сказать, что воздействие зеленой природы на меня едва ли не волшебно. Я бы не мог разграничить, какой части этого воздействия я обязан эстетическим восприятиям и какой — биоконтакту с травами, цветами и зелеными деревьями, — но результаты его неоспоримы. А может оказаться, что эстетическое воздействие зеленой природы на нас — это только один из эффектов, один из многих приятных эффектов силового воздействия или силового взаимодействия между нею и человеком.
Как бы там ни было, но целебное воздействие зелени и вообще природы на человека доказано тысячелетним опытом и не подлежит сомнению. Этой целебности природы вы обязаны тем, что, оказавшись в поле или в лесу, среди трав и цветов, вы не ощущали себя одиноким. Ваше сознание, может быть, не понимало этого, но ваши клетки почувствовали присутствие своих зеленых собратьев; они сказали друг другу: «Привет!» и «Доброе утро!», обменялись информацией о погоде и о других природных новостях и поняли друг друга, хотя и помимо вашего сознания, потому что контакт был осуществлен, как это говорится, на «клеточном уровне». И несмотря на то, что вы не осознавали этого контакта, душа ваша была полна радостного чувства, каким-то странным образом ощущая себя частицей окружающей вас красочной панорамы; вам не было скучно, вам не хотелось возвращаться к себе в село или в город, вы не испытывали потребности в компании, и вообще — вам было хорошо. А было это так потому, что вы находились среди своих молчаливых, деликатных друзей — трав и цветов, упивались их ароматом и погружались, не зная этого, в клеточный бальзам их «души». Вы просто ощущали благотворное излучение мира живых клеток, купались в биоэнергетических струях и потому, пока вы находились там, вам было и приятно и спокойно.
Любите ли вы растения? Забавляют ли вас букашки? Волнуетесь ли вы, когда две бабочки начинают обниматься? Нравится ли вам запах дикого чебреца? Умиляют ли вас краски и их разнообразие?