Еще недавно шумный схрон, полный копошившимся людом, превратился в лагерь мертвецов. Шатающейся походкой переходил от одного тела к другому. В основном, смерть народ принял от отравления. Но были и те, кого убили клинками. Горазда нашел у выставленной на тропе сторожи. Его друг и телохранитель, погиб в бою, и судя по всему успел утащить за Кромку троих северян Ратши. Егор присел у тела, поправил прядь волос на лбу Горазда. Верить в смерть близкого ему человека не хотелось. Помимо воли, из горла пробился понятный наверно только ему звук.

– В-во-у-у-у-а!..

Святослав развалившись в широком кресле, сидел возле растопленной печи. Выгнав всю свиту вон из трапезной, один одинешенек наливался вином взятым из подвалов прежнего хозяина. Приподняв большой фужер за длинную ножку, через призму стекла с колыхающейся внутри рубиновой жидкостью, прищурив глаз, попытался рассмотреть вывешенное на ковре, на манер степняков, оружие и кое что из доспехов. Толком ничего не рассмотрев, в сердцах плюнул на пол, после чего пьяненько похихикав. Да. Князь был пьян! Последнее время с ним это бывало редко, но события последних дней, не предвещали в дальнейшем ничего хорошего непосредственно для рода Черниговских князей. Стены, обтянутые однотонной тканью, создавали иллюзию тепла в помещении, хотя на улице вовсю осень вступила в пору холодных дождей. Полумрак серого дня за окнами, скрашивали светцы со свечами, коптившими и пахнувшими горячим воском. Массивные длинные столы в глубине затемненного помещения, отсюда казались приснувшими монстрами, затихшими на время вынужденного покоя. Сквозняк заставлял свечное пламя в статичном танце бликовать на клинках мечей и сабель, переливаясь загадочными огнями в драгоценных камнях, украшавших оружие, призрачным мороком теней, кружить вокруг одиноко сидящего человека.

В приоткрывшуюся дверь, заставившую всколыхнуться огонь на свечах и теням совершить резкий скачок из стороны в сторону, проскользнула человеческая фигура, однако потом молчаливо застывшая на месте.

– Кто там еще?

Раздражение в голосе князя повисло в воздухе.

– Я, княже!

– А-а! Злоба-а! Явился, не запылился!

Безопасника из Чернигова, Святослав вызвал сразу же, как узнал о пропаже наследника. Боярин не жалея лошадей и выхватив почти всех свободных людей из тайной стражи, прискакал в Курск. Подтянул к захваченному городу и Прозора с его татями, лишними не будут. Развив кипучую деятельность, через пятые, а то и десятые руки, вышел на похитителя Зареслава, коим оказался с некоторых пор известный в этих местах тать Кудеяр. Все бы ничего в сложившемся деле, и княжича однозначно освободили бы, и пресловутый разбойник никуда бы от Злобы не делся, только вот смущал один нюанс. Кудеяр согласился обменять Зареслава на семью покойного Курского князя. Зачем сие потребовалось татю? Почему не серебро, не злато? Подспудно вылезал еще вопрос. Кто такой Кудеяр?

Князь поставил бокал на низкий столик, стоявший у правого подлокотника кресла. Откинувшись на мягкую подушку кресельной спинки, новый хозяин дворца и всей курской земли, не оборачиваясь велел:

– Подойди, рассказывай!

Вставшего напротив, чуть поодаль, боярина, разглядывал лениво и задумчиво, будто решая для себя какой-то вопрос. Самого Злобу, расслабленность в произношении слов, неторопливость князя, в обман не вводили. Знал с кем дело имеет. Понял сразу, что его судьба повисла на волоске. Может когда протрезвеет будет жалеть о содеянном, только его-то не вернуть будет обратно в Явь. Холодный пот пробежал по позвоночнику Злобы. Сделав шаг, наклонившись положил на стол нательный крест на цепочке, бликом солнечного зайчика, мигнувший от пламени свечи.

– Зареславов, – хрипло выдавил слово сорвавшееся с губ.

А что он мог?

Святослав будто знал все наперед. Скошенный взгляд был полон грусти. Только сейчас Злоба заметил как он постарел. Сибарит и весельчак, правитель самого большого и богатого княжества на Руси, сейчас сгорбленным старцем сидел у печи. Седой, весь скукоженый. Встрепенулся и вновь сменил маску. Отступило и опьянение от вина. Перед Злобой вновь предстал рациональный, рачительный хозяин жизни.

– Говори.

– Сходники разузнали кто, как и где напал на княжича и сопровождавшую сотню. Атаман Кудеяр объединив воев северянской верви, разбойничал на дорогах и по малым городам и погостам, громил войсковые караваны, убивал твоих ставленников и наместников. Целую службу послухов создал. Оттого и поймать не получалось. Тот гонец, что с вестью о прибытии переяславской дружины к тебе приезжал, тоже его человеком был.

– Проклятье!

– Поэтому и про выезд для встречи все Кудеяру известно было. Когда Зареслава захватили, тать с тобой торговлю затеял. Да только жадность сгубила весь расклад. Один из ватажков, именем Ратша, посчитал, что его обделили, ну и ночью напал на Кудеяра. Как там все было, трудно сказать, только и Кудеяр, и сам Ратша погибли. Ну и княжич не смог выжить.

– Точно оба сгинули?

– Точнее не бывает. Прозор местных смердов нахватал, пытал жестоко, но признаний добился. Весь отряд татей умертвлен был ядом. Потравили как крыс.

– Что Прозор еще рассказывает?

– Был на месте лесного схрона. Халупы пожжены. Больше двух десятков костяков человечьих нашел. По одежде, оружию и изделиям златокузнецов всех опознали, и Зареслава тоже.

Сопение князя, указало на то, что приводит свои чувства и мысли в порядок. Злоба уже видел такое. Сейчас продышится и решит, что делать дальше.

– Северянские веси вырезать под корень! Чтоб ни одной души живой не осталось!

– Уже.

– Что уже?

– Прозор предположил, что ты именно такой приказ и отдашь. Поэтому со своей сотней прошелся по тропам и схронам. Веси пожег, а смердов вырезал… гм… под корень.

– Раньше это сделать нужно было! Тогда бы и Зареслав живым был.

– Прости князь! Прозор в ростовских землях по твоей указке обретался, а я сам знаешь, в Чернигове.

– Знаю. Оттого и живы оба. Иди, мне одному побыть охота.

– Прости Светлый князь! Что с семейством Изяслава делать велишь?

– Иди. Все потом…

Пещера в склоне к реке, как и прежде встретила предбанником. Лиходеев, одетый в одежду караба, спрыгнул в земляной зев, освещая факелом влажный грунт стен и мусор под ногами. Если бы не знал чего ожидать, вряд ли бы мог отыскать искомое. Аркообразный ход, выложенный плинфой отыскался на глубине двух метров. Ничего не изменилось с той поры, когда был здесь последний раз. Найдет ли он нужный коридор, ведь Луки с ним теперь нет? Факел мерцая, языком пламени указывал на наличие сквозняка. Через два десятка шагов уперся в дубовую дверь. Вот она родная! Лиходеев тронул ладонью потемневшие доски. Крепкие. Еще пару сотен лет простоят, не сгниют. Опустившись на колено, упершись, с усилием продвинул чуть выпиравшийся из общей кладки кирпич от себя. С противоположной стороны двери раздался едва уловимый звук трения метала о метал. Незримый механизм сработав, отодвинул засов в пазах. Толкнув дверь, шагнул в пространство с зияющим мрачной пустотой окном под ногами. Подсвечивая себе факелом ступил в бездну, ступенями полусгнившей лестницы уходившей вниз, в пугающую черноту.

В подземной комнате, из которой, в разные стороны «разбегались» сразу несколько ходов, было как в склепе. Воздух спертый, тяжелый. Сырость. Здесь уже не было обложенных кирпичом сводов. Что над головой, что под ногами, ходы вырубались в мягком известняке и были достаточно просторны. Куда же дальше-то? Остановившись, стал вспоминать, как шли. И это только начало пути. А что с ним дальше будет? Кажется самый правый туннель, остальные чисто для выработки камня проложены.

Ход пошел на сужение, в одном месте пришлось пробираться почти ползком, потом ход «вырос», и Лиходеев шел лишь слегка согнувшись. К температуре катакомб стал привыкать. Не намного прохладней, чем на поверхности, зато на макушку не каплет. Шел, часто тыкаясь ладонями о стены, цепляясь то плечом, то локтем. Свет факела таял в убегающей в неизвестность таинственной темноте, к которой глаза так и не хотели привыкать. Не раз и не два лицо попадало в липкую сеть паутины, и это было так неприятно, что даже сравнивать ощущения не с чем. Тъфу-фу-фу-у! Вот опять лицо оказалось в тенетах паучьей ловушки. А-а-чхи-и! И, и, и пыли на ее нитях. А-а-чхи! Иногда под ногами что-то неприятно похрустывало. Лиходееву казалось по костям идет. Страшновато. Вдруг заблудится и вывести некому. Останется навечно в темных коридорах, став неприкаянным привидением. Время замедлило ход. Сколько он уже идет? Наверное долго. Пора передохнуть, заправиться съестным. Главное не раскисать, не поддаваться панике и дурным мыслям, тогда все получится. Два раза проходил лабиринт и ничего. Как говорится, бог троицу любит.