Бросились читать книги.

Школьники увлеклись поисками высказываний о совести. А директор школы… погрузился в тома Макаренко. Нашел у него в повествовании, как испытывался бывший вор: его послали за деньгами… Ясно! Нужны испытательные ситуации, полигон для характеров ребят! Бессовестному следует прописать такие ситуации, где бы он показал себя честным. И раз, и два, и несколько раз! Трусоватому, робкому — смелые поступки; чувствительному — хладнокровие; эрудиту — практическая сообразительность; мыслителю — физическая зарядка; болтуну — задание на молчание; фантазеру — рационализм; анархисту — дисциплину; послушному — побыть в начальниках; вожаку — не мешает побыть подчиненным; некрасивому — заняться своей внешностью, осанкой, одеждой; честолюбивому хвастуну — поручить дело скромное, незаметное; хворому — прописать побольше спорта; корыстному — аскетизм; лентяю — работу; отдыхающему — режим сна и веселья; конфликтного — учить выдержке, испытывать в острых ситуациях под наблюдением; несчастному — давать дела с очевидным выигрышем, а слишком удачливому ставить задачи трудноисполнимые. Обращать внимание на замедленно развивающихся ребят, а также на акселератов — это обратная сторона инфантилизма. Больше движения, закалки! Вводить суровый и здоровый стиль, режим труда и жизни.

Казалось, от таких сложностей у воспитателей голова пойдет кругом. Им хоть живи прямо в школе-интернате, забудь свои домашние дела, семью, переучивайся… Спасли их от перегрузок комсомольцы. У них энергии — целые атомные электростанции. Они рады-радехоньки превратить школу в полигон любой деятельности. Конечно, тут дохнуло вначале анархизмом… То был строгий распорядок: гулять только в ограде, копаться в книгах, беседовать на скамеечке, то вдруг призыв к инициативе…

Мы с Александром вошли через решетчатую калитку в ограду школы: песочницы, спортивные сооружения — бум, турник, кольца, брусья, площадка для волейбола и городков.

— Спортивная тренировка совершенствует двигательные способности, ловкость, быстроту, выносливость, — продолжал объяснять Александр. — Спорт закаляет и совесть и волю… Ну а жадность? Социальную активность? Пойдемте в столовую. Отведаете ребячьих блюд и понаблюдаете за ними.

У дверей в столовую толклась ребятня. В просторном зале мальчики и девочки ходили с подносами, ставили на столы чашки с супом, тарелки с макаронами и мясом, стаканы компота. Садились, орудовали ложками, вилками, выпивали компот и, унеся порожнюю посуду в мойку, уходили из зала.

— Что-нибудь любопытное приметили? — Александр, сходив куда-то, вернулся и пригласил меня за столик, сам принес мне и себе завтрак.

Едим. Пища вкусная. Нагрузила раздатчица больше, чем я мог осилить. Суп я выхлебал, а макароны в тарелке оставил. Александр, посмеиваясь, показал на чисто выметенную посуду, оставшуюся от девочек.

— Молодые, голодные, — кивнул я.

— Нет, привыкли съедать все до крошки, — похвалился Половников.

Еще недавно на столах валялись надкушенные куски хлеба, мяса, в чашках оставалась картошка, даже печенье и сахар. Горы продуктов уносились в помои, в зоопарк — свиньям. Это ли не расточительство! Хлеб и мясо не фуражные продукты. Группа ребят изучила качество приготовленных блюд, стоимость каждого обеда, возможности замены дешевых меню более дорогими и вкусными. На диспуте комсомольцы спорили о гурманстве и обжорстве, о тех, кто мечтает о ресторанных лакомствах и попойках, вспоминали посты и диету, курение и пьянство, рациональное питание и суровый аскетизм. Согласились жить по формуле Сократа: «Я ем, чтобы жить, а другие люди живут, чтобы есть». Так родилось одно из правил: питаться культурно — значит брать еды столько, сколько можешь съесть, ни на грамм больше!

— Потребность в питании обусловлена обменом веществ, — издалека начинает Александр. — Так же как тело откладывает жирок, сам человек заботится о средствах про запас. В каждом из нас есть жадность. Врожденная. Демокрит говорил, что нужда является движущей силой человеческой истории… От богатства родится пресыщение, от пресыщения — спесь, утверждал другой мудрец. А третий считал, что самое приятное занятие — нажива. Уже в древности увидели две крайности: непомерную жадность и полное равнодушие к богатству. Жадность, эту вечную «таинственную силу», греки олицетворяли в бога купцов Гермеса и в его сына плута Автолика. Вон сколько в США миллионеров! Никто не отказывается от своих богатств. Другая крайность — аскетизм. Знаменитый киник Диоген жил якобы в бочке, ел что придется, отвергал вообще цивилизацию, проповедовал общность жен, детей. Сограждане написали о нем стихи: «Ты нас учил, как жить, довольствуясь тем, что имеешь. Ты указал нам путь, легче которого нет». Примерно то же сказал Аристофан о Сократе: «Холодая, не будешь стонать и дрожать, голодая, еды не попросишь, от попоек уйдешь, от обжорства бежишь, не пойдешь по пути безрассудства».

— Богатство — это власть и независимость, — соглашался я с Александром. Мы уже вышли во двор. — Коммунисты всякое незаконное приобретение богатства, наживу считают контрреволюцией. Но отвергают и казарменный коммунизм как возврат к неестественной простоте бедного, не имеющего потребностей человека. Это слова Маркса.

— У него же есть мысль: размер необходимых потребностей, равно как и способы их удовлетворения, сам по себе представляет продукт истории и зависит от культурного уровня страны, — напомнил Александр.

Мы обходили с ним постройки во дворе, где находились швейная мастерская, теплица, сарай-склад, еще что-то, осмотрели котельную, познакомились с кочегарами. Затем он предложил прогуляться за пределы ограды.

— Считаем идеалом: до окончания школы все ребята будут равны в питании, не очень отличаться в нарядах. Нам и в этом помогает Лермонтов. «В нарядах их нет милой простоты: Все так высоко, так взгромождено, Как бурею на них нанесено». Наш девиз: милая простота. До двадцати лет наши девушки непременно выйдут замуж, в семье будет ребенок, но они могут жить в комнате общежития любой сибирской стройки. К тридцати годам каждый наш выпускник заведет не менее трех детей…

— А как же с деньгами?

— О! Это острый вопрос! — улыбнулся Александр. — «От каждого — по способности, каждому — по труду». Так? Недавно в школу прислал жалобу бывший выпускник нашего интерната. Пишет: живет в общежитии, жена в соседнем корпусе, появился у них ребенок. Просит у нас помощи… И что же нам, комсомольской организации школы, делать? Я собрал комитет и зачитал им жалобу бывшего ученика. И вы знаете, первая реакция ребят: «Давайте пошлем молодой семье денег! Заработаем — и пошлем!» Хорошо это?

— Неплохо, — согласился я.

— Очень плохо! — покачал головой Александр. — Плохо для того молодого папаши. Разве он на подачки сможет воспитать ребенка? Никто не в силах противостоять «продукту истории», «культурному уровню страны». Ребята видят на экранах не только моды, но парижские моды. Мировой стандарт жилья, одежды, питания. Мы, разумеется, формируем свои критерии. Беда в том, что молодой папаша, фамилия у него забавная — Бесшапошный, был воспитан в бескорыстии.

— Чудесно воспитан!

— Нет, это совершенно непрактичный человек, — опять возразил мне Александр. — Наша школа-интернат раньше выпускала таких непригодных для жизни киников… Киники — это циники. Либо скромных «монахов», похожих чем-то на индийских йогов, стоящих часами вверх ногами на голове. Им ничего не нужно, кроме созерцания своего пупа или отрешенного блаженства в нирване. Я, конечно, заостряю… Бесшапошный не мистик. Но он в школе не научился ни зарабатывать деньги, ни тратить их. Платят ему на стройке девяносто рублей, он считает, что так и надо… А что семью нечем кормить, так это зависит не от него. Поэтому жалобы и пишет в обком, в Москву, даже в родную школу-интернат.