- Не путай меня, если тебе нечего мне сказать! Пусть я один и даже ты не хочешь мне помочь, я смогу стать сильным. Иногда я чувствую себя таким беспомощным…

Голос мальчика дрогнул, но он не дал себе возможности сбиться, решив выговориться до конца:

- Все мои чувства, словно в каком-то лабиринте и я не могу найти из него выхода. Я хочу научиться радоваться, я хочу, наконец, преодолеть все и… я хочу принять себя таким, какой я есть. Для этого мне необходимо все вспомнить! – пальцы Рицки сжались на дверной ручке, - Ты не был одинок, а я… до меня нет никому дела!

Мальчик замолчал и Сэймэй не решился сказать что-либо, потому что слова Рицки… они… они убивали. Каждое слово ложилось тяжелым камнем на сердце Возлюбленного: его брат никогда не поймет, если Сэймэй скажет… Но и сохранять молчание дальше – это только отдаляться от мальчика. «Выбор есть всегда», - с жестокой иронией, адресованной самому себе, подумал Возлюбленный.

- После сегодняшнего поединка я решил: я больше никому не позволю видеть свои слезы! Я сделаю это для настоящего себя. Для Соби, который вынужден быть моим Бойцом, и который… все еще любит тебя!

Рицка рывком открыл дверь и выбежал из комнаты Сэймэя. Через несколько секунд донесся грохот двери в комнату мальчика и щелчок запираемого изнутри замка.

Сэймэю захотелось уйти из дома и напиться…

Рицка бездумно чертил узоры пальцем на стекле. Иногда они складывались в палочки иероглифов, тогда он проводил по ним ладонью, стирая невидимые послания, и начинал все заново, даже не замечая, что повторяет одни и те же движения.

В комнате было тихо и темно, тишину нарушало только мерное тиканье часов. Сэймэя не было дома, мать заперлась у себя в комнате… Рицка тихонько вздохнул и прижал левую руку к своему боку, слегка сминая пальцами ткань тонкого свитера.

Снежинки за окном кружились, наталкивались на стеклянную дверь балкона и улетали прочь, теряясь в миллиардах себе подобных. Проехала машина, и свет ее фар на несколько мгновений осветил лицо мальчика, заставив моргнуть. «Хорошо, наверное, быть снежинкой. Или нет – бабочкой: не знать ни страха, ни обид, ни стыда, не знать, что ты всего лишь беспомощное существо, которое, забыв обо всем, желает достигнуть своей цели. Цели, что может отобрать все, но так ли это важно? Бабочки никогда не ищут протянутых к ним рук, не нуждаются в ласке. Бабочкам не нужен хозяин… вся их жизнь – это бесконечное стремление к свету, который…»

Рицка теснее прижался к стеклу: перед глазами вспыхивали разноцветные искорки, и снежная мгла за пределами балкона подрагивала и расплывалась. Сны, которые ему снились в последние дни, ответы в школе невпопад, внимательные взгляды на брата, превращались в единственный вопрос, который мальчик задавал сам себе: кто я ему? Кому ему Рицка так и не смог разобраться: образы Сэймэя и Соби сливались в один, путали его, мешая определиться и разложить все по полочкам, принять решение.

Дыхание мальчика сбилось, он закашлялся и, попробовав вздохнуть, ощутил в горле тугой комок: «Я не заплачу!» – ладонь еще плотнее прилегла к телу и сквозь пальцы проступили красные капельки крови. Ткань свитера давно уже промокла, по ней расползлось пугающе черное в темноте пятно. Теплое, липкое… «Мама совсем перестала меня узнавать, а я даже не стал уворачиваться. Зачем? Когда-нибудь я перестану существовать по-настоящему, - Рицка вздрогнул, - Нет! Я не должен так больше думать! Я же сказал брату, что стану сильнее, я должен сдержать обещание… потому что мне показалось, тогда, в системе, что Соби… немножко… нуждается во мне».

Тихий стук по стеклу заставил мальчика очнуться от своих мыслей: с той стороны двери, на балконе, стоял Соби. Дверь была открыта и, если бы Боец захотел, то смог бы войти и сам, но… он хотел, чтобы Рицка впустил его.

Мальчик сдвинулся чуть в сторону, подтянул колени к груди, что тут же отозвалось жжением в раненом боку, и правой рукой толкнул дверь балкона, распахивая ее перед Соби.

- Рицка, - произнес молодой человек вместо приветствия, вступая в тепло комнаты, принося с собой морозный воздух и несколько снежинок, которые задев щеку мальчика, тут же истаяли, не оставив даже следа на разгоряченной коже.

Рицка вяло посмотрел на Бойца и положил голову, оперевшись щекой на колено. Соби слегка нахмурился и присел рядом со своей маленькой Жертвой:

- Что-то случилось? – молодой человек пытался заглянуть в глаза Рицке, но тот или прикрывал их, или чуть отворачивал голову в сторону.

Соби чувствовал, что мальчику плохо или больно - было трудно определить, тем более, что Рицка этого не хотел показывать, подсознательно закрываясь так, что Боец не мог оценить его состояние. Оставалось только надеяться, что мальчик сам скажет, в чем дело.

Соби опустился на колени, сложив на них руки, не отрывая своего взгляда от Рицки. Мальчик сначала не реагировал, а потом… потом он взглянул на Бойца тем самым взрослым, тяжелым взглядом, что и перед их расставанием после поединка.

- Скажи, почему ты его любишь? – голос был тихим, спокойным, таким, каким обычно говорят засыпающие дети.

Боец моргнул от удивления, не зная, что ответить на этот вопрос.

Рицка все понял по-своему:

- Ты тоже мне ответишь, что не понимаешь о чем я? – ресницы мальчика дрогнули, опускаясь.

Соби помедлил, пытаясь осознать это «тоже», и произнес:

- Это сложно объяснить, - достаточно осторожный ответ.

- Ты не делаешь вид, что это неправда.

Молодой человек сменил позу, прислонившись спиной к двери балкона. Он согнул одно колено, обхватив его руками, и наклонил голову в сторону Рицки. Светлые пряди волос тут же скользнули по его щеке и мальчик с удивлением подумал, что это… красиво.

- Не делаю, Рицка. Это тебя… злит? Я твой Боец и должен…

- Соби.

- Да?

- Ты ничего не должен. Понимаешь? Разве можно это подчинить чему-либо? Это же невозможно, - тихий вздох, от которого по коже Бойца пробежали мурашки, - Скажи, ведь это правда невозможно влюбиться в кого-то по приказу?

- Я не знаю. Жертва…

- Соби, если бы Сэймэй тебе приказал влюбиться в меня, ты бы смог?

Боец удивленно посмотрел на мальчика: он был не готов к тем вопросам, которые ему сейчас задавал этот ребенок, но врать или хитрить, уворачиваясь от ответов, не мог. И не хотел.

- Наверное, нет, - Соби опустил голову, тут же поднимая ее, старательно всматриваясь в лицо мальчика, - Рицка, ты сам сказал, что по приказу подобное сделать невозможно. Но знаешь… я бы мог в тебя влюбиться, если бы узнал тебя… получше. Со временем.

Рицка кивнул и надолго замолчал. Соби, сбитый с толку, посмотрел на него: «Что-то случилось. Он… почему внутри так горячо? Я хочу помочь ему, но… хочет ли он моей помощи? Мне показалось, что он был на меня рассержен вчера».