В тишине квартиры раздалась трель звонка сотового телефона. Нисэй сидел, не шевелясь, и смотрел на вспыхивающий огонек индикатора. Сотовый не замолкал.

Боец встал, прошел в прихожую и, сняв с вешалки куртку, одел ее, снова вернулся в комнату.

Телефон все еще звонил. Нисэй наклонился, подхватил его, сжал серебристый корпус в своей ладони, и, немного помедлив, положил обратно.

После этого молодой человек вышел на балкон, плотно притворив за собой дверь. Холодный снежный ветер вмиг растрепал длинные волосы, забираясь холодными пальцами за воротник, норовя распахнуть плотно сведенные полы куртки. Нисэй поежился и закрыл глаза.

Белая пушистая кошка грелась на верхних ступеньках дома. Она изредка шевелила своими ушками с маленькими кисточками на самых кончиках, приоткрывала желтые глаза и зевала. Она посматривала на маленького мальчика, который спрятался за сливовым деревом на противоположном конце двора.

Кошке казалось забавным, что всего лишь несколько минут назад человеческий детеныш, чуть ли не кубарем слетел со ступенек, заметался по двору, ища, куда бы ему спрятаться. Если бы кошка умела говорить, то она бы обязательно сообщила мальчику, что лучшее место для пряток – это кроны сливовых деревьев, что в обилие растут в саду. Но звери не умеют разговаривать и их совсем не интересуют глупые людские игры. Поэтому, сладко потянувшись, кошка перебралась на широкие перила веранды и легла, повернувшись к саду спиной.

Мальчик стоял за деревом, вжимаясь в жесткую кору щекой, с опаской смотря на дверь дома. Сегодня папа опять пришел в плохом настроении, опять стал кричать на маму. И ребенок прекрасно знал, что за этим последует, поэтому лучше всего было уйти из дома до того, как на него обратят внимание. Надо лишь немного подождать тут, может быть час или два, и мама выйдет позвать его к ужину, а папа… папа выпьет и, может быть, будет уже не таким сердитым.

Ребенок ненавидел себя за слабость и беспомощность, за то, что он каждый раз трусливо сбегает, оставляя мать одну с кричащим отцом. Но попадать в очередной раз под тяжелую отцовскую руку было очень страшно. Так страшно, что внутри все сжималось в холодный тугой комок, сердце начинало биться где-то у самого горла и хотелось зажмуриться, стать невидимым. Но больше всего он ненавидел запах спиртного, ненавидел людей, которые пьют, а потом издеваются над другими, более слабыми.

После того, как папу понизили в должности, он сильно изменился: приходя домой, он срывал все свое недовольство и плохое настроение на жене и сыне, бывая порою поистине жестоким.

Мальчик не раз видел, как мама, улыбаясь ему, украдкой смахивала с ресниц слезинки и прятала за широкими рукавами любимого бледно-сиреневого кимоно синяки и ссадины. Тогда ребенок клялся самому себе, что он больше не станет убегать, что он больше не будет бояться и в следующий раз… обязательно… защитит свою маму. Но когда наступал этот следующий раз и он видел папу, который, сердито хмурясь, начинал распекать жену за всякие мелочи, пришедшиеся ему не по вкусу, мальчик бежал со всех ног из дома и прятался в саду, в надежде, что отец не станет его искать. А потом ему уже будет не до своего сына: бутылочка горячего сакэ займет все его свободное время до самого сна.

Ребенок опустился на землю, все еще не отрываясь от дерева, наоборот, обхватывая ствол обеими руками. Из дома послышались громкие крики и звон разбивающегося стекла. Мальчик зажмурился.

Кошка, недовольно фыркнув, спрыгнула с перил и ушла, гордо подняв пушистый хвост, куда-то за дом.

По щеке мальчика потекла слезинка: он очень завидовал пушистому зверьку, который может жить так, как ему хочется и может никого не бояться. Ребенок вытер щеку тыльной стороной ладошки, оставляя на коже частички коры.

…Он задремал и поэтому вздрогнул от того, что плеча коснулись теплые пальцы.

- Ни-тян, вот ты где, - нежная улыбка коснулась бледных губ женщины, - Я тебя везде ищу.

- Мама…

Мальчик поднялся, отряхиваясь от прилипших к одежде комочков земли и коры.

- Папа… он…

- Все хорошо, Нисэй. Папа больше не сердится.

Женщина взяла сынишку за маленькую ладошку и повела за собой через сад. Но как только они переступили порог своего дома, перед ними появился отец.

Нисэй даже не понял, что случилось и что опять рассердило папу. Он только увидел, как мать упала, ударившись о стену плечом и прикрывая лицо руками. Желудок противно сжался, когда отец повернулся к Нисэю. Мальчик почти не слышал слов, не различая их в криках отца. Он только пятился назад, пока его спина не уперлась во что-то, и отступать было уже некуда. Рука отца сжалась в кулак и он замахнулся. И Нисэй, всем своим маленьким существом, понял, что он не сможет увернуться, не сможет защититься от удара, который…

Мальчик в ужасе вскинул тонкие ручки и закричал. Так Нисэй не кричал никогда в жизни: громко и отчаянно. И внутри него вдруг что-то словно бы лопнуло, прорвало невидимую преграду, от чего стало так легко дышать. В ладонях появилось ощущение тысячи покалывающих иголочек. Руки Нисэя дрогнули, он зажмурился и сквозь крепко сомкнутые веки различил яркую вспышку. Его тряхнуло и бросило на пол, весьма ощутимо ударив лбом о доски. Мальчик прикусил себе губу, и по его подбородку потекло что-то теплое, от чего привкус во рту быстро становился каким-то металлическим.

Он лежал на полу, зажимая ладошками уши, и боясь даже пошевелиться, ожидая, что его сейчас ударят. Но ничего не происходило. Более того, в доме стояла какая-то гнетущая тишина. Тогда Нисэй решился открыть глаза и поднять голову. То, что он увидел повергло его в шок: мама сидела около противоположной стены зажимая рот двумя руками и смотря на сына расширившимися испуганными глазами, а отец… отец лежал всего лишь в нескольких шагах от Нисэя. И в груди у него была огромная дыра, от которой поднимался чуть заметный дымок. Края страшной раны были словно опалены огнем, за рваными клочьями кожи и обуглившегося мяса торчали обломки грудной клетки.

Нисэй тоненько завыл и посмотрел на маму. Он совершенно ничего не понимал: что произошло?

- Мама… - мальчик, не в силах подняться, из-за того, что ноги вдруг отказались его слушаться, пополз к женщине.

Но та в ужасе замотала головой, пытаясь отодвинуться от мальчика как можно дальше.

- Нет, нет! Не приближайся ко мне!!! Не трогай меня!

Нисэй испуганно заплакал:

- Мама, мамочка… я не понимаю… мама!!!

- Ты… ты чудовище! – выдохнула женщина и Нисэй замер на месте, - Это ты его убил! Ты!!!

Она закричала, рыдая в голос и закрывая бледное лицо руками.

Нисэй, не замечая собственных слез, медленно развернулся к телу отца. «Я убил папу? Но как… как я смог… сделать это?» - сердечко испуганной птичкой ударилось о ребра. Голова закружилась и к горлу подступила тошнота. Его долго рвало, до желчи и икоты, до судорожных стонов.