— А о чем? Можно нам узнать? — спросил Саша.

— Можно, почему же… Спросил: можно ли рассказать ребятам о вашей программе.

— А он что?

— Он ответил, что пока ничего не нужно рассказывать, встретимся через десять минут.

— Значит, он выйдет из ракеты?!

— Выйдет конечно, раз прилетел.

— Он дважды произнес слово Оратос. Что это такое? — Лида всё еще не выпускала руку Гриши.

Тот засмеялся, явно одобряя ее жадное любопытство.

— Это они, с «Ильвеш левэх», так меня называют.

— Значит, это человеческое имя?

— Ну, человеческое не человеческое… Мне кажется, не совсем… — по лицу Гриши пробежала тень.

— Ты не сердись, — смутилась Лида, заметив его недовольство. — Я не хотела обидеть…

— Да я не сержусь.

— Тогда перескажи весь ваш разговор, а?

— С самого начала он спросил: «Система ротмокос работает?» Я не успел ответить сразу, и он переспросил: «Оратос, почему молчите, система ротмокос работает?» Я настроился на волну «Ильвеш левэх» и ответил: «Оратос докладывает: система ротмокос работает хорошо». Он спросил: «Значит, мне можно выходить на Охмус?». Я сказал: «Можно!». «Сейчас проверю воздух Охмуса», — сообщил он. Я ответил: «Проверяйте». Он сказал: «Выйду через десять минут». Я ответил, что ждём. Но потом он спросил: «Оратос, кто с тобой рядом?» И я ответил: «Это мои новые товарищи».

— Ой! И о чём мы с ним станем разговаривать? — всплеснула Лида руками.

— Постарайтесь побольше расспросить. Обо всем, — посоветовал Гриша.

— А может, он согласится пойти с нами в деревню? — спросил Гена.

— Ах, как это было бы здорово! Мы бы познакомили его с Петром Иванычем, Мусим Мусимычем… Не то они и не поверят нашему рассказу!

— С нами же Гриша, — взглянув на сельского Мюнхгаузена, сказал Саша. — Покажет он им свои здешние чудеса — поверят…

— Нет, на меня вы не очень-то рассчитывайте, — быстро ответил тот.

— Почему?

— Ну, я еще не знаю… Может, и не пойду вместе с вами в деревню… В общем, на меня не надейтесь — и весь сказ.

Голос у Гриши на этот раз прозвучал сухо, холодно. И глаза его опять блеснули голубоватым светом. «Оратос… Оратос… — почему-то не выходило из головы Саши. — Почему они зовут его так странно?.. Охмус… система ротмокос… Оратос…» Саше показалось, что между этими тремя словами есть какая-то связь. И вдруг он вспомнил, как при появлении в зеркале лица пришельца Гриша сунул руку за пазуху и там что-то звонко щелкнуло. И этот необычный свет в глазах…

— Антенна начала вращаться! — закричал Гена.

— Значит, выходят. Пошли. — Гриша смело направился к ожившей снова ракете.

Когда ребята добежали до ракеты и, запыхавшись, остановились у ее основания, дверца одного из люков была уже открыта. Кто-то спустил из нее складную лестницу — она, равномерно пощелкивая, воткнулась нижним концом в землю. После этого в проеме люка появился тот самый синерлипец, которого ребята видели в зеркале. Он остановился на верхней ступеньке лестницы и оглядел овраг и его окрестности. Тень досады пробежала по его лицу при виде срезанной лучом ели. Тут на него упал солнечный луч, он вздрогнул, поднял руку вверх, приветствуя ребят, и обежал по лестнице на землю.

Саша шагнул вперед, но смутился, не зная, что говорить и делать, и по-школьному четко выдохнул:

— Здравствуйте…

Пришелец остановился и на ломаном чувашском языке отрывисто произнес:

— Рад пзнкомитца с вы! — На этот раз он пропускал не все гласные звуки и понять его было не так трудно. — Солнчн привет змлянм от народа Синерлип!

Видимо, синерлипской язык в корне отличался от языка землян и по произношению (не говоря уж о значении) слов, потому что пришелец каждое слово, почти каждую букву произносил раздельно, отрывисто, старательно выбирая их из памяти.

— Мн зовт Охапос…

Первым пришелец обнял и прижал к себе тонкими и какими-то прозрачными руками Гришу, потом протянул их — обе сразу — по очереди остальным, вслух, по-своему повторяя их имена: «Саши, Льдэ, Гэн». Потом он снова повернулся к Грише и сказал уже скороговоркой:

— Врмн у мн очнь мл — гтвсь льтэт вмсть с мн!

Хотя и сказал он всё это очень быстро, ребята тоже успели понять смысл этих слов: «Времени у меня очень мало — готовься лететь вместе со мной!» Саша с Лидой переглянулись и, затаив дыхание, посмотрели на Гришу. А тот как будто ждал именно этих слов и с готовностью произнёс:

— Гтв в льбй врм!

Это, конечно, означало: «Готов в любое время!»

«Инте-ре-есно! — подумал Саша. — Откуда Гриша знал, что ему предложат полететь вместе? Конечно, он знал. Не зря же сразу замялся, когда заговорили о том, чтобы познакомить пришельца с учителем. Нет, тогда у него было не просто чутьё — он знал!» А Гриша держал себя так, словно в том, что его пригласили улететь на фотонной ракете, не было ничего необычного, Охапос попросил ребят отойти чуть подальше от ракеты:

— Чрз минуту пойавте коколи — бдь остржньй!

И вправду: на боку ракеты со звоном открылись еще два люка, и из них на землю с жужжанием, воем посыпались существа, напоминающие земных кошек. Едва коснувшись земли, они зажужжали еще сильнее и рассыпались в разные стороны. Всё произошло так ошеломляюще быстро, что Саша успел разглядеть только двух «зверьков». У обоих были рты, похожие на железные кусачки, а вместо ног у одного был целый ряд колёсиков, у второго — ступенчатая лента, напоминающая миниатюрные тракторные гусеницы…

— Это и есть коколи? — первой опомнилась Лида.

— Онь.

— Они… живые?

— Автмты.

— А они не потеряются в лесу?

— Нт.

— Зачем они разбежались по лесу?

— Иралис, — ответил Охапос и, увидев, что девочка не поняла, объяснил: — Иралис… эт и вашм пньтьям — обрзцы. Сбрут даннй п Охмусу и зньсут н «Ильвеш левэх»…

— Во-он что… — протянула Лида. — Вы хотите увезти образцы на ракете?

— Правильно! — улыбнулся Охапос, показав два ряда своих очень ровных белых зубов. — Нс чнь ждт.

— Кто ждёт? Где?

— Н орбитэ. — Охапос обратился к Грише: — Обснь тврщм, кд м плтм!

«Объясни товарищам, куда мы полетим!» — поняли ребята, начавшие уже привыкать к произношению синерлипца, и все трое нетерпеливо повернулись к Грише:

— Расскажи!

— Ну, скорее!..

— К Солнечной системе с Синерлипа прилетела большая экспедиция. На землю же опустился на своей ракете только Охапос. И вот от Большого Совета созвездия Лебедя вдруг пришёл приказ: экспедиции срочно вернуться на Синерлип. Причина пока неизвестна: то ли космический прогноз предсказал приближение периода «энергетического голода», то ли случилось очень уж что-то важное в созвездии Лебедя… Как только коколи-автоматы соберут данные о структуре планеты Земля, ракета Охапоса взлетит к экспедиционному кораблю, который сейчас на орбите…

— Гриша, вот вы говорили о какой-то системе Ротмокос… Что это такое? — заспешил Саша.

Гриша вопросительно взглянул на Охапоса.

— Мжн, — кивнул тот.

— Системой Ротмокос члены экспедиции «Ильвеш левэх» называют систему зеркал, расставленных на деревьях по особому принципу, — начал объяснять Гриша. — Почему, думаете, Охапос опросил: исправно ли работает система Ротмокос? Да потому, что если хоть одно зеркало покосилось пускай на тысячную долю градуса, ракета не смогла бы взлететь обратно…

— Вон какая, оказывается, сила у этих волшебных зеркал! — восхитилась Лида.

Автоматы-коколи, между тем, с непрерывным жужжаньем носились и в воздухе, и между деревьями, и по земле. Одни рассекали кожу деревьев, отрывали отдельные листья и травинки; другие прорывали на склоне оврага ямочки, зарывались в землю и тут же выскакивали обратно; третьи хватали кусачкообразными ртами даже каши и разгрызали их, как орешки. А один из коколей, сверкая мизерным прожектором, поставленным на месте глаз, принялся с пронзительным визгом кружить вокруг ребят. Круги коколя становились всё уже и уже, и ребята невольно прижались друг к другу — как бы не укусил. Но вот Охапос поднял руку и молниеносным движением нажал на желтую кнопочку, четко видимую на спине коколя, тот сразу же взмыл вверх и ринулся в сторону ракеты. Вслед за ним туда же двинулись и остальные. Из люка навстречу им высунулась лента транспортера. Коколи тут же подцепились к его поперечным ступенькам и один за другим исчезли в люке.