Начинался новый светлый день - 1 Мая.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Капитана государственной безопасности Винокурова вызвали в министерство. Поручив текущие дела лейтенанту Мамедову, он вылетел в Москву.

- Ваш Приморск, - встретил его полковник Нестеров, - становится передним краем. Кое-кто очень интересуется этим районом. Вот, например, две недели тому назад в Соединенные Штаты было отправлено сообщение о предстоящих работах треста «Морнефть». Подробности, с которыми оно составлено, говорят о том, что автор хорошо знаком с обстановкой на месте. Например, перечисляются корабли, которые переоборудуются для намораживания острова в море, указывается точный срок выхода экспедиции, называются люд amp;. Оттуда передано задание любой ценой добыть сведения о способе замораживания.

Подумав, полковник спросил:

- Что вы обо всем этом думаете?

- Думаю, что тут орудует Курт Краузе или его люди.

- Значит, вы продолжаете считать, что Плужников и Краузе - не одно и то же лицо?

- Да, уверен.

- Возможно. Именно поэтому я и вызвал вас.

- Что я должен делать?

- Лететь в Лейпциг, постараться найти родственников или знакомых Краузе и от них узнать как можно больше. Немецким языком вы, кажется, владеете неплохо?

- Говорю.

- Сегодня ознакомьтесь вот с этими документами, - полковник хлопнул ладонью по лежавшей перед ним папке. - Здесь все, что нам известно о Курте Краузе. Учтите, их было не менее двух. В немецко-фашистской разведке любили двойников. Потом ознакомьтесь вот с этой папкой. Вам дадут дела всех, кто вас будет интересовать.

- А когда лететь?

- Завтра в десять.

Через две недели полковник Нестеров слушал доклад вернувшегося из Германии Винокурова.

- Да, немного, - сказал полковник.

Он взял в руки выцветшую, пожелтевшую фотографию, с которой нагло смотрел своими белесыми гла-зами юноша лет пятнадцати. Это была детская фотография Курта Краузе. Положив на стол фото, он просмотрел привезенные Винокуровым письма, написанные Краузе в разное время.

- На большее, конечно, трудно рассчитывать. Можно было предполагать, что гитлеровская разведка, отправляя к нам своего агента в 1944 году, постарается уничтожить его следы даже у себя в Германии.

- Да, так и получилось.

- Ну, ничего. Кстати, помните Джона Кларка?

- Бывшего американского консула в Приморске?

- Именно. Он сейчас усиленно занимается туризмом по соседству с Приморском, у нашего южного соседа.

- Что ему там надо?

- Любуется природой и прочими достопримечательностями, - улыбнулся полковник и серьезно добавил: - Пытается, должно быть, какими-то путями установить прямую связь с Приморском. Мы тут обрезали кое-какие щупальцы, через которые одно посольство получало информацию.

- Когда я могу возвратиться в Приморск, товарищ полковник? Здесь я вам больше не нужен?

- Завтра можете вылетать. К вам, в Приморск, я направил капитана Озерова. Пока он останется там. Учтите, что врагов больше всего интересуют работы «Морнефти». Нельзя допустить, чтобы секрет замораживания моря попал к ним. Нельзя допустить также повторения случаев, аналогичных тому, который произошел с Кирилловой.

- Хорошо,

- А это, - указал полковник на привезенные капитаном документы, - останется у меня. Я утром дам вам фотокопии,

Винокуров взял в руки фотокарточку юного Краузе, подержал ее в руках и положил на место.

- Вы что-то хотели сказать, товарищ капитан?

- Видите ли, товарищ полковник, когда я первый раз увидел эту фотографию, лицо мне показалось как будто знакомым. Но сейчас я не могу этого утверждать. По-моему, я никогда не видел этого человека.

- О, это очень важно! Вполне возможно, что вы с этим молодчиком, - полковник щелкнул по карточке ногтем, - встречались, а может быть, и не раз. Учтите разницу в возрасте. Оригиналу сейчас далеко за сорок, а на фотографии ему лет пятнадцать-шестнадцать.

Полковник встал.

Винокуров, козырнув, вышел.

Утром за Винокуровым заехал одетый в серый штатский костюм лейтенант.

- Самолет отправляется через сорок минут.

- Я готов. - Капитан, надев шляпу и перекинув через руку легкое летнее пальто, взялся за чемодан.

- Разрешите? - перехватил чемодан лейтенант,

- Спасибо.

До аэродрома ехали молча. Так же молча пожали друг другу руки перед посадкой в самолет.

В самолете Винокуров оказался рядом со словоохотливым полным мужчиной лет пятидесяти. К удовольствию капитана, сосед больше говорил сам. Даже на свои вопросы он не добивался ответа и продолжал разговаривать.

- Вы туда летите впервые? - спрашивал он и тут же говорил: - Тогда вам будет очень интересно. Я по этой линии летаю часто и то всегда любуюсь этими замечательными местами. Лучше самого красивого ковра…

И действительно, сосед поражал Винокурова знанием местности. То и дело он говорил:

- Вон там справа, взгляните, за железнодорожной станцией, большой завод. В прошлом году его еще не было. Быстро научились строить. А вон за тем лесом большая речная пристань, сейчас увидим.

И так всю дорогу. Винокуров с удовольствием слушал соседа, вместе с ним любуясь проплывавшими под самолетом живописными картинами. К Приморску самолет подходил со стороны моря. Вдруг его сосед заволновался.

- Нет, вы только подумайте, - сказал он, дергая Винокурова за рукав пиджака, - мы определенно сбились с пути.

- Почему вы так думаете?

- А что я, первый раз лечу? Видите, слева большой остров? Никаких островов на трассе нет и не должно быть.

Винокуров посмотрел влево. Его спутник был прав. Вдали был виден плоский остров, возле которого дымили корабли. Винокуров знал, что это был за остров. Он с понимающей улыбкой посмотрел на соседа:

- Нет, мы летим правильно.

- Не может этого быть! Вот увидите.

- Вы когда последний раз здесь пролетали? - спросил Винокуров.

- Месяца два назад. А что?

- Да так, ничего. География в наше время меняется быстро. А вон и Приморск.

Сосед Винокурова с недоумением смотрел вниз на знакомую приморскую песчаную косу со старой башней маяка. Наконец, не выдержав, он с силой дернул себя за прядь волос и сморщился от боли. «Да, это не сон», - было написано на его лице.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Работы на Ледяном острове шли день и ночь не ослабевая. Самым трудным оказалось не создание ледяного массива острова, а защита его от предательских течений морской воды, подмывавших основание и бока острова, от знойного солнца и теплого воздуха, расплавлявших верхний слой льда. В первый же день после того, как был наморожен опорный километровый участок, с крутых скатов льда бурными ручьями хлынула в мо ре вода. Надо было одновременно с намораживанием новых ледяных полей защитить намороженный массив от губительных притоков тепла.

Следовало торопиться. Приходилось намороженную поверхность заливать жидким «агрессивным гудроном», который, окисляясь на воздухе, мгновенно затвердевал. На гудрон укладывали металлическую сетку и заливали тонким слоем «холодного бетона», твердевшего без повышения температуры. Бетон покрывался грунтом, подаваемым по трубам мощными подводными земснарядами.

Затраты сил и средств на изоляцию намороженного массива были относительно незначительными. Однако все работы по изоляции льда надо было провести в очень ограниченное время, что представляло чрезвычайную сложность, требовало огромного напряжения сил, слаженности всех работ и согласованности действий многих организаций, работавших на Ледяном острове.

В управлении треста «Морнефть» в эти дни было почти пусто. Все были заняты на Ледяном острове, где нужен был каждый человек.

Темная от загара, осунувшаяся, с припухшими от недосыпания веками, но энергичная и возбужденная, Ольга поспевала всюду. То она на моторном катере носилась между многочисленными кораблями, то в ватных брюках, куртке и горных ботинках подымалась на дымящийся паром свежий лед, то в небольшом, похожем на черепаху, подводном снарядике спускалась проверить качество бетонного покрытия покатых откосов Ледяного острова. Иногда она теплым словом подбадривала людей, которые, как ей казалось, недостаточно энергично работали. Но таких были единицы. Люди, понимая ответственность, возложенную на них, работали с подъемом, напряженно.