Но министр не сразу сказал то, что интересовало Трофимова и всех присутствовавших. Вначале он проанализировал представленные проекты, отметив достоинства и недостатки каждого. И вот, наконец, он сказал:

- Первая премия за лучший проект, дающий возможность вести разработку морских месторождений с наименьшими затратами и обеспечивающий лучшие условия для работников промыслов, присуждается тресту «Морнефть».

Долго не смолкали рукоплескания Трофимову, Кирилловой, Дубравиным и Байрамову, который прилетел на заключительное заседание. Им горячо жали руки, хлопали по плечам, по спине.

Легонько расталкивая людей, окруживших морнефтинцев, министр говорил:

- Дайте же мне, товарищи, добраться до главных виновников.

Он крепко пожал руку сияющей Ольге, потом поочередно обнял профессора Дубравина, Трофимова, Виктора Дубравина и Байрамова, пожал руки остальным представителям треста. Остановившись перед стоявшими рядом Ольгой и Алексеем Петровичем, он, смеясь, сказа#:

- Вообще-то угощение причитается с вас, но так и быть, сегодня вы - мои гости.

- Ну, а ты, Али, - обратился он к Байрамову, - опять сбежишь из санатория? Нет? Тогда бери отпуск и уезжай. Лечись, отдыхай. Что мотаешь головой? Ах, ты не хочешь ехать в отпуск? Ну подожди, я до тебя доберусь!

С крыши гостиницы, где ужинали представители «Морнефти», как на ладони была видна иллюминированная, празднично убранная Москва-было 30 апреля.

- Первый бокал, - сказал министр, - подымаю за вашу победу.

Ольга посмотрела за барьер. За площадью было видно длинное приземистое здание Манежа, а справа старые университетские корпуса. Вот тут она проучилась пять с лишним лет. Ее потянуло туда, и в то же время стало очень весело.

- Ешь, Оля, - услышала она тихий голос сидевшего рядом Трофимова.

Она посмотрела ему в глаза и рассмеялась. Ей хотелось созорничать, но она стеснялась сидевшего напротив министра.

- А второй бокал я предлагаю выпить за большую морскую нефть, которую вы скоро дадите стране, - сказал министр вставая.

К Ольге и Алексею Петровичу с бокалом вина подошел Сорокин.

- Хочу выпить за вас, Ольга Петровна, за ваши успехи.

Ольга взглянула на белоснежный воротничок и ладно сшитый светло-серый костюм Сорокина и вдруг с неприязнью отчетливо вспомнила случай за Приморским парком, в устье Каменистой. Как будто только что слышала она короткий отчаянный детский крик и всплеск воды, увидела спину спокойно удаляющегося Сорокина, и ей очень захотелось отказаться, но Алексей Петрович, подняв свой бокал, просяще посмотрел на нее. Она пригубила свой бокал, но пить не стала. Сорокин отошел. Ольга серьезно и задумчиво смотрела куда-то в пространство.

Алексей Петрович, заметив перемену, происшедшую в Ольге, спросил:

- Что случилось, Оля?

- Ничего, Алексей Петрович. Я хочу пройтись.

- Хорошо. Пойдем.

На улице было многолюдно и шумно. Обогнув гостиницу, они через Исторический проезд вышли на Красную площадь. Удивительно много было на ней народу. У подножья Мавзолея лежало много цветов, принесенных москвичами. В торжественном молчании, не шевелясь, стоял почетный караул.

Часы на Спасской башне пробили без четверти одиннадцать.

- Ой, как еще мало времени! - нарушила длительное молчание Ольга и потянула Трофимова вправо.

Они спустились вдоль Кремлевской стены и вышли к Александровскому саду.

- Вот здесь мы готовились к экзаменам, - сказала Ольга, останавливаясь перед скамейкой в боковой аллее. - Посидим.

- Оля, почему ты не захотела выпить с Сорокиным? - вдруг спросил Алексей Петрович.

- Я не знаю, Алексей Петрович, но, по-моему, он очень плохой человек и способен на ужасное…

- Что? Что ты сказала?

- Простите, Алексей Петрович, - Ольга никак не могла перейти в разговоре с Трофимовым на «ты», - но я не хотела вам говорить. Я знаю, что Сорокин - ваш друг. Но сейчас, раз уж вы меня спросили, я расскажу…

Алексей Петрович, выслушав рассказ Ольги, задумался. Он вспомнил слова Штанько, который сказал о Сорокине: «Не любит он людей».

- Нельзя так строго судить, Оля. Может быть, он и не видел, как упали в речку дети. А потом он много пережил в войну и после. Вся его семья погибла в Холмске.

Ольга промолчала.

Посидев минуту, она посмотрела на Трофимова, улыбнулась, встала и промолвила:

- Забудем об этом. Пойдемте.

Трофимов взял ее протянутую руку в свою, повернул вверх ладонью и поцеловал.

Ольга повела его к старым корпусам университета, где все для нее было мило и дорого. Она рассказывала разные истории, связанные с ее учебой в университете, с жизнью студентов.

Такой непосредственной и словоохотливой Алексей Петрович видел Ольгу впервые. Временами она вырывала свою руку из его руки, подбегала к клумбе, нагибалась к ароматным цветам, пряча в них лицо. Трофимов, глядя на нее, улыбался. Один раз, когда она в одном из дворов университетских зданий кинулась было к розам, Алексей Петрович на ходу перехватил ее руку и порывисто привлек девушку к себе.

- Не надо, Алексей Петрович, увидят.- Ольга попыталась высвободиться.

- Пусть видят! Пусть завидуют! Люблю я тебя, Оленька!

Откуда-то сзади раздался смешок. Ольга резким движением высвободилась из объятий и потемневшим взором с укором посмотрела на Трофимова. Внезапно со стороны, откуда они услышали смешок, до них долетел звук поцелуя. Трофимов и Ольга оглянулись. Под старой липой, на скамеечке, сидела пара. Юноша привлек к себе девушку и целовал ее в нос, в щеки, в губы, в глаза, а она тихо смеялась, делая легкие попытки высвободиться.

- Хорошая ты моя! - тихо сказал Трофимов.

В ответ Ольга крепче прижалась к его плечу.

Долго бродили они около здания университета. Радостное чувство не покидало Ольгу. Она под* ходила к входным дверям и пыталась открыть их. Но было уже поздно, и они были заперты. Только в одном корпусе дверь подалась, и она втащила Алексея Петровича в полутемный вестибюль.

Дремавший сторож испуганным голосом закричал:

- Кто здесь? Что вам здесь надо?

- Воры, дядя Вася, - засмеялась Ольга, узнав старика.

- Какие воры? Откуда вы меня знаете? - сказал старик, поправляя очки.

- Ну как же! Помните, дядя Вася, как пять лет назад мы вам очки черной бумагой заклеили, когда вы на дежурстве уснули? - смеялась Ольга.

- Не помню, - примирительно сказал сторож, косясь на Трофимова. - Идите, поздно уж.

Потом они посидели на скамеечке, где когда-то стоял памятник Ломоносову. Посидев минут десять, Ольга встала:

- Мы еще не были на заднем дворе.

Обойдя все и посидев на десятке скамеек, они вышли на опустевшую Моховую улицу. Прохожих было мало.

- Ну куда же мы пойдем теперь, Оля? - спросил Трофимов.

- Теперь не знаю. Теперь ваша очередь быть проводником.

Алексей Петрович взял Ольгу под руку, и они свернули на улицу Герцена,

У Никитских ворот они остановились перед памятником Тимирязеву.

- Не нравится мне этот памятник,- сказала Ольга.

- Почему?

- Ну как же. Русский человек, всю жизнь отдал своей стране, развитию русской науки, а скульптор нарядил его в этот нелепый чужеземный балахон.

По бульварам они вышли к Кропоткинским воротам. Выйдя на набережную, направились к Крымскому мосту. Центральный парк культуры и отдыха сверкал тысячами разноцветных огней. С моста было видно много людей, гуляющих в аллеях или танцующих на асфальтированных площадях: ночной праздничный карнавал был в разгаре. Перейдя мост, Трофимов и Кириллова вошли в парк. Обойдя все уголки, они через Нескучный сад вышли на Калужскую улицу. Восход солнца они встречали на Ленинских горах. Здесь над зеленью разросшегося парка высилось здание университета.

С высоты Ленинских гор была хорошо видна просыпающаяся Москва. Огромный город пересекала причудливо изогнутая широкая лента Москвы-реки.

Алексей Петрович и Ольга, прижавшаяся к его плечу, смотрели с высоты на этот милый и прекрасный город, над которым плыли величественные звуки гимна.