— Боюсь, что меня эти деньги теперь тоже не спасут. Ни меня, ни Олю.

— То есть? Какую Олю? Причём здесь Оля?! — Вовка явно не ожидал такого поворота.

— Ту самую, у которой Михалыч, деда убил вчера ночью, когда тебя пытался разыскать.

— Как убил? — пробормотал он, видимо, не в силах в это поверить, — Как убил?! — теперь уже во всё горло кричал тот, — Сука! Тварь! Порву!!! — но осознавая собственное бессилие, упал на пол и тихо шептал:

— Прости меня, Серый, прости друг. Знал бы, давно бы пулю себе в лоб пустил. Господи… Прости!

Со скрипом отворилась дверь, и яркий свет вновь заполнил холодильник.

— О! Ну, вижу, вы тут уже обо всём договорились, — довольно и очень доброжелательно пропел хрипящий голос Михалыча, — Идём, Серёжа, а то мы тебя заждались. А Вова с Олей пока здесь подождут.

Я встал. Вовка, вытирая слёзы, и кривясь от боли, тоже поднялся на ноги.

— Прощай, Серый, и прости ещё раз, если сможешь, конечно, — он глядел мне прямо в глаза и в этот момент я понял, что говорю с этим человеком последний раз в жизни.

Я обнял его, тот застонал от боли — видимо, рёбра были сломаны, — но тут же крепко прижал меня к себе, громко сопя носом у меня под ухом.

— Прощаю, брат, — сквозь комок в горле, выдавил я и Вовка ещё сильнее сжал объятия.

— Ну, я, мля, сейчас расплачусь! — захохотал Михалыч, — Чё вы все друг с другом прощаетесь-то? Я что вам тут, зверь какой? Это бизнес, друзья! Вы мне деньги, я вам жизнь. Всё просто! И разошлись! Мне вас убирать никакого резона! Сами подумайте!

Я ещё раз взглянул на Вовку и вышел.

— Ольга где?

— Чай с плюшками пьёт! — вдруг завёлся Михалыч, закрыв дверь холодильника и задвинув засов, — Ты за кого нас тут держишь? Объясни! Я твоему другу хорошие деньги заплатил, чтобы он работу свою сделал, а он, мало того, что не сделал нихрена, так ещё и на бабки меня прокинуть решил! На хорошие бабки, Серёжа! На большие! Так кто в этой ситуации не прав? Ну, объясни мне! А то вы тут все такие мудрые и хмурые, прощаетесь друг с другом, а я — Кощей злой, только и думаю, как бы вас всех со свету сжить. Месть страшную затеял… Я деловой человек, Серёжа! Бабки мои верните и гуляйте вальсом! Мне ещё с вашими трупами возиться не хватало! Дурдом!

Он плюнул на пол и кивнул в сторону выхода:

— Шагай, давай. Говорить с тобой буду.

В принципе, в его словах была доля истины. Какой резон нас убирать? Как свидетелей? Но свидетелей чего? Похищения? Так с теми деньгами в нашем коррумпированном государстве не проблема откупиться от такой нелепой статьи, которую, кстати, ещё и доказать надо. Нанесение тяжких телесных? Вовка в милицию не сунется. Оля? Думаю, если не убьют Вовку, нас с Олей тоже не тронут.

— Он тебе сказал, где бабки?

Я промолчал.

— Знаю, что сказал. Поедешь с Генчиком. У тебя есть два часа, чтобы спасти друга и три, чтобы живой осталась подруга. Вопросы?

— Я сам поеду.

— Сам ты не поедешь. Не обсуждается. Ещё вопросы?

— Я поеду один! — продолжал настаивать я.

— Земляк, тебе не кажется, что ты немного не в том положении, чтобы условия мне ставить? Или у девки пальцы на руках лишние? Так мы можем подправить! У нас Генчик мастер маникюра!

Я тяжело вздохнул и кивнул, поняв, что спорить с ним бесполезно.

— Я хочу с ней поговорить.

— Говори! Кто не даёт? Только отсчёт времени уже начался, не забывай.

Олю держали в другом холодильнике. Когда дверь открыли, она подбежала ко мне и, обняв, расплакалась.

— Её-то для чего тут заперли? — обратился я к Михалычу.

— Тебя, сука, забыли спросить! — взвился всюду шатающийся за нами Генчик с «Тулой» на плече.

Михалыч же просто улыбнулся и постучал пальцем по циферблату наручных часов, грубо намекая на то, что время уходит.

Я тут же переключил внимание на Олю:

— Потерпи немного. Не долго осталось. Я уеду на час-полтора, не больше. Когда вернусь, заберу вас с Вовкой и всё забудем как страшный сон. Потерпи, пожалуйста!

Она часто заморгала, по щекам крупными каплями текли слёзы. Я обнял её ещё раз, зарываясь пальцами в густые рыжие волосы, от пьянящего запаха которых кружилась голова.

— Слышь, надо было сначала этих в холодильнике закрыть! — резанул слух гогочущий голос Генчика, — Можно было бы даже видео снимать! Немцы бы на говно изошли от зависти!

В следующее мгновение, я, не отдавая себе отчёт в том, что творю, развернулся на голос и, увидев скалящееся лицо Генчика, правой рукой наотмашь двинул в лицо. Удар пришёлся точно в нос. Что-то отчётливо хрустнуло. Левый кулак уже добивал заваливающегося на бок противника в нижнюю челюсть. Раздался жуткий вой. В кулаках расплылась тугая боль.

— У-у-у-у! Су-у-укааа! Тварь! Порву, мразь! — вопил Генчик, сквозь рыдания, однако подниматься с пола не торопился, держась обеими руками за нос. На пол обильно стекала густая кровь.

— Хайло завали и скажи Славику, чтобы готовился ехать, — Михалыч, не отводя взгляда, зло смотрел на меня, но продолжал говорить с Генчиком: — Здесь останешься. Бабу стеречь будешь, — и расплылся в довольной улыбке.

— Если хоть один волос… — начал я, но закончить мне не дало колено Михалыча, исподтишка двинувшее в живот. Я согнулся пополам, а он наклонился, схватив меня а ухо и тихо прошептал:

— Ещё раз, падла, что-то пойдёт не так — я её лично зубами порву! — и, толкнув меня в затылок, добавил уже значительно громче: — Пшёл, тля!

Генчик, скуля и держась за лицо, заковылял по коридору к выходу. Олю Михалыч снова затолкал в холодильник и запер на засов.

Славиком оказался тот интеллигент, который однажды вызвал у меня недоумение. Мне и сейчас было не совсем понятно, что его связывает с бандитами — его внешность и показное спокойствие совершенно не вязались событиями, в которые он сейчас был замешан. Хотя, учитывая то, кем оказался мой собственный лучший друг, удивить меня чем-то теперь было крайне сложно. Он сидел в Вовкиной машине на месте водителя. Меня заставили сесть рядом. На часах 00:22. Учитывая то, что часть времени я потратил на свидание с Олей, оставалось около ста десяти минут.

— Водишь хорошо? Ехать придётся далеко, поэтому быстро. Может, лучше я за руль сяду?

Тот ничего не ответил, молча заводя двигатель и абсолютно никак не реагируя на мой вопрос. Медленно развернул внедорожник, направляя его в сторону мерцающих вдалеке огней посёлка. Теперь от меня и от этого, неизвестного мне человека, зависела жизнь двух любимых мною людей.

Глава 31. Сигарета

С Машенькой так и не сложилось. Причём, как у меня, так и у Вовки. А нелёгкое бремя ежедневного выгуливания её косматого недоразумения, по кличке Чуча, легло на плечи какого-то неместного парня, неизвестно откуда взявшегося и бесстрашно разгуливавшего по нашему району, как будто не было здесь никаких «местных», или будто собачка была не пекинесом, а, как минимум, ротвейлером. Погоняв пару раз влюблённого Ромео по переулкам, мы убедились, что человек он настойчивый, а значит чувства к Машеньке у него достаточно искренние и глубокие. Поняв это, мы прониклись к собрату по несчастью уважением и, в итоге, познакомились. Как оказалось, прозвище Ромео пришлось как нельзя кстати — звали паренька Ромой и жил он не так уж далеко от нашего района. И человеком, надо сказать, был довольно неординарным и весьма интересным. Например, «Кубик Рубика» собирал просто невероятно быстро, сам плёл из трубок от капельниц разных чёртиков и странных животных, вырезал из дерева красивые рукояти для ножей. Но больше всего нас заинтересовало то, что он прекрасно знал, где и как можно без проблем, всего за пару часов, накопать килограмм пороха или найти обойму настоящих боевых патронов! Причём, всё это добро лежало прямо в земле практически под нашими ногами ещё со времён Великой отечественной.

— Снарядов тоже хватает, бомб всяких… Это место возле железной дороги проходит, там, в войну, состав с оружием немцы разбомбили, вот и разлетелись все боеприпасы вокруг. Местные браконьеры даже как-то тротил из снарядов выплавляют и рыбу, потом, глушат.