Я лишь улыбнулась. Нельзя просить помощи у врагов, даже если крепко держишь поводок с их ошейником. Когда-нибудь Люциан поймет эту простую истину. Но, не скоро. Не сейчас. А я всего навсего пользуюсь ситуацией.

— Какие планы у тебя на сегодня? — нельзя, чтобы он узнал о моих проказах раньше времени.

— Есть предложения? — приподнял красивую бровь принц.

— Давай посидим у тебя в комнатах, закажем еды и выпивки? Я так давно нормально не отдыхала — и не капли лжи.

— А это вариант — улыбнулся Люциан.

Ближе к трем часам ночи, Люциан начал засыпать. И не удивительно, он столько выпил, словно собирался утонуть в алкоголе. Я же выждав еще немного, скользнула из комнаты в просторный коридор.

— Ну, как? Твои коварные планы приводятся в действия? — напугал меня до чертиков голос Алека из самого темного угла.

— У меня же инфаркт будет!

— Не смеши меня, с таким отменным здоровьем сердце может пострадать только если вырезать его из груди. К тому же, ты сама меня звала — усмехнулся Алек.

— Я не думала, что ты придешь — пожала я плечами.

— Ну еще бы мне не прийти, когда ты обратилась к одному из моих подчиненных, который, кстати, работает тут сверх секретно! Как ты вообще поняла, что он мой агент?

— Алек, я тебя умоляю! У этого мальчишки гальдийская метка на груди.

— А как ты об этом узнала? Лазила ему под рубашку?

— Нет. Он просто наклонился «удачно». Какая тут может быть конспирация?

— Ладно, не заводись. Чего хотела-то?

— Пряников!

— Да?

— Нет! Мне нужен яд. Смертельный для императорской семьи.

— Решила закончить начатый подвиг?

— Нет. Решила расчистить дорогу милому мальчику.

— Люциан-то милый? Ну ты и загнула!

— Он очень мил. Настолько, что я подумываю после того, как посажу его на трон основать тут филиал своей гильдии. А если удасться договориться с островом так и вообще переехать.

— Что? Надоела жизнь в глуши?

— Ага, в столицу потянуло. Да и мальчику после того, как он станет сиротой будет нужна крепкая, но ласковая рука.

— Скорее упругий, но румяный зад!

— Алек, фу! Как некрасиво! На такой случай полно молоденьких прелестниц. А вот материнскую ласку, которой принц был лишен, я могу обеспечить.

— А он не староват для ласки… материнской?

— Все мужчины до старости дети, а в старости они впадают в детство. Поэтому я ничем не рискую. Так, что? Есть яд?

— Имеется. Специально, для тебя взял… То есть, тебе взял… Короче, ты поняла!

— Поняла, поняла! Не стоит мне доказывать, что ты меня любишь.

— И не буду. Я в лицо не вру!

— Даже, когда стоишь перед зеркалом?

— Я тебя ненавижу, дорогая!

— Человек ненавидит то, что его восхищает в других и чего лишен он сам.

Наемник попыхтел, еще какое-то время, но осознав, что мне плевать и ожидаю я только того, зачем позвала отдал мне увесистую склянку. Похоже, Алек не прочь не только императорскую семью потравить, но и весь дворец изничтожить. Кровожадный какой!

В комнату я вернулась на цыпочках запрятала в карманах одного из платьев склянку и прилегла на кровать с другой стороны от Люциана. Принц через несколько минут подкатился ко мне и прижался головой к груди. Если бы у меня она были — грудь, то есть, выглядело бы это явно фривольно. Но, нулевой размер имеет свои плюсы. Сейчас картинка была загляденье. Вот только, долго я любоваться не смогла, банально уснув.

Разбудил меня легкий поцелуй в щеку. Открыла глаза. Да… Все-таки правду говорят. Стоит двоим просто поспать вместе и между ними устанавливается какая-то связь. Вот и между нами установилась. Люциан смотрел на меня с нежностью. Но не с нежностью мужчины, а тем теплом, которое дарят близкому человеку. Главное, сейчас запихнуть совесть подальше. Я делаю то, что должна, и так, как умею.

— Я спал у тебя на груди — шепотом сообщил мне принц.

— То-то я думаю, синяк набила — доверительно ответила я.

— Саломея!

— Что? Ты меня щупал? И если да, то нашел что-то? Лично я уже много лет ищу и не нахожу — продолжила я придуриваться.

— Ага, жестковато было — поняв, что я издеваюсь в тон ответил Люциан.

— Хам!

Люциан улыбнулся и встал с постели. Его спина вдруг напряглась. Он подошел к окну. Ну, вот и началось…

Глава 18

Ну, что можно сказать о казни? Красочно. Крики, плач, попытка доказать свою невиновность, правда, уже когда палач занес свой топор над головой местной «первой красавицы». До боли сжатые руки. Мои руки. Которые сжимал Люциан, все время, что длилась казнь и принц смотрел на Императора. А смотрел он вообще шикарно. С моей стороны. Не нужно ничего больше говорить или делать, мальчик сам готов убить убийцу матери и все, что ему нужно — это оружие. И оно у него есть.

— Не нужно — отворачиваю я лицо Люциана, прислоняя его к своей груди, когда топор со свистом рассекает воздух и отсекает голову от тела. Да уж, прямо Англия эпохи Тьюдоров, когда Генрих сносил головы неверным женам.

Люциан до боли прижимается ко мне, но никто нас не видит потому, что личным маг принца прикрыл нас каким-то заклинанием, под которым ни одна живая душа не увидит, что происходит в одной из королевских лож.

Да-да, для казни тут выстроено нечто вроде амфитеатра. И мы с Люцианом сидим в одной из лож, а на другой стороне, на два яруса выше сидит Рановер с сестрой.

— Мы можем его отослать? — кошусь я на мага.

— Он глухонемой, просто отверни от него лицо и говори, что хотела — мертвенным голосом произносит Люциан.

— Ты хочешь его убить? — спрашиваю я, мысленно стараясь подготовить себя к неудачи.

— Очень — ан, нет, вряд ли неудача меня сегодня посетит.

— А если у тебя будет такая возможность? Ты готов пойти до конца? — выжидательно смотрю я на принца.

— Ты хочешь мне помочь? — Люциан начинает приходить в себя и заторможенность его покидает, сейчас он смотрит на меня с изумлением и надеждой.

— Я помогу. Он должен ответить за убийство твоей матери — киваю я и снова обнимаю принца.

Я — гадина? О, да. Но, что я могу с этим сделать? Такова цена жизни. Сытой и спокойной жизни. Как там было? «Можно убивать сотни, чтобы жили тысячи». Вот только в моем случае ограничимся несколькими десятками, для выживания многих государств. Так и хочется начать собой гордиться, но почему-то гадко от осознания, что этот мир превратил меня в убийцу. Чем мы с Кастлом отличаемся, в сущности? Только методами и целями. Оборотная сторона медали.

— О чем задумалась? Саломея, если ты жалеешь о сказанном…

— Нет, ты мне нравишься, Люциан. Ты — хороший, светлый и чистый, нельзя, так поступать ни с кем и с тобой в первую очередь — улыбаюсь я, поглаживая принца по руке.

— Не такой уж я и хороший — отводит глаза Люциан.

Мы уходим с места казни. По дороге в дворец, рядом с крылом обслуги из моего кармана пропадает яд. Тиата в личине поваренка перехватывает его. Может и з Гильдии Убийц она и ушла, но от этого убийцей быть не перестала. А еще у нее передо мной должок, за Рикки. Ее брат коптит небо только потому, что я вовремя избавилась от Кастла. И она это знает.

Мы с Люцианом заходим в его покои. На письменном столе лежит подозрительно знакомая бумага. Впрочем, именно на это я и рассчитывала. Люциан берет документ. Читает, хмуриться и с неким недоумением смотрит на меня.

— Саломея, тебе знаком этот документ?

Я подхожу ближе, рассматриваю бумагу в его руках так, будто стараюсь вспомнить. Озарение проступает на моем лице, Люциан невольно тянется к кинжалу на своем поясе.

— Да, я его вчера подписала. Помнишь, я говорила…

— Ты его читала?! — ярость наливается в стройном теле принца.

— Ну… Я ведь говорила, что не очень разбираюсь в вашем языке. Поэтому даже слово чести стребовала с Рановера и он не лгал. Я бы почувствовала — продолжаю я делать вид, что ничего не понимаю.